Златые горы

- Он – одержим, - откликнулась магия. Ее голос нельзя было перепутать с галлюцинацией. Они отличались в той же степени, что змея и женская рука. - Он на все пойдет ради своей цели. Ты это знаешь, потому что сам такой.

- Не такой, - возразил Риддл. – У меня есть Хоуп и ты. Я вас никогда не предам.

- А я тебя, - преданно отозвалась магия. За Хоуп она говорить не стала.

Том всегда ждал от людей худшего и беспомощность до предала обострила эту черту. Какие бы варианты развития ситуации он не воображал, рано или поздно его размышления превращались в прогулки по битому стеклу. Самое неприятное начиналось, когда Риддл пытался просчитать, что случится, если их возня привлечет внимание русских.

Комптон и прочие министерские называли их «призраками». После семнадцатого года никто не встречал колдунов или ведьм из Советской России, но при этом все считали их невероятно могущественными. Говорили, им не нужны ни палочки, ни заклинания, ни артефакты. Говорили, они отращивают лишние пальцы, чтобы творить магические знаки и накапливают силу, уродуя себя горбами. Кто-то, Риддл уже не помнил кто, даже предположил, что у них получилось обрести бессмертие, так извратив свою магию, что она заменила им физические тела. Над последним слухом Комптон смеялся громче всего:

- Чушь! - бросил он, переведя дыхание. - Эти «призраки» напустили на себя слишком много таинственности, вот нам и кажется, что они полудемоны-полубоги. Но на самом деле они знают и умеют не больше чем все остальные. Нет никакой «одушевленной» магии. Магия не живет, она существует. Она - энергия, которой можно пользоваться, лишь имея нужный инструментарий. Все остальное – глупые сказки.

«Еще один самоуверенный дурак», - подумал тогда Том. «Да, еще один», - тихо подтвердила его сила.

Риддл все больше и больше запутывался в паутине предположений. Химеры множились, окружали, вытесняли из комнаты воздух. А мозг продолжал мучить себя, возводя тревожные ожидания сначала в квадрат, потом в куб, потом в… тетракис или как оно называется. Хоуп наверняка знала. Она дописывала диссертацию, в которой формул было больше чем слов. Обсуждала ее со своими коллегами, половина из которых при этом не сводила с нее влюбленного взгляда. Том не удивлялся, но завидовал, ведь для него работа горгоны оставалась на самой грани понимания. Конечно, ей было интереснее с теми, кто лучше разбирался в теории вероятности и подобных вещах. Он представил, что прямо сейчас она увлечена разговором с одним из своих обожателей, глаза блестят, тело чуть подалось вперед, рука машинально отводит от лица назойливый пряди волос. Нахмурился. «В Англии глубокая ночь», - это возражение не заставило картинку побледнеть и растаять. Ревность обладала иммунитетом к логике и только сильнее распалялась, когда Том пытался ее обуздать.

«По одной проблеме за раз», - сказал себе колдун. Он не мог встать и проверить, что на самом деле происходит за пределами его хлипкого сарая. Не мог узнать, как далеко Комптон продвинулся в поисках, какие союзы заключил, кого разозлил, кому перешел дорогу, зато он мог ответить Хоуп. Ручка нерешительно замерла над тетрадью.

Русские колдуны его пугали. По-хорошему пугали. От этого страха кровь быстрее бежала по венам, а магия скручивалась в тугую плеть, предвкушая драку. Но стоило Риддлу бросить взгляд на раскрытую тетрадь, решимость слезала с него, как обожженная на солнце кожа, и то, что оказывалось под ней, было позорно мягким и ранимым. Том не ждал быстрого ответа. Скорее всего Хоуп прочтет его послание утром и на бегу черканет строчку другую. Обязательно черканет. Где то на краю сознания маячил образ тульпы, разъедаемой темнотой. «Нет», - прошипел Том и написал:

- У меня все хорошо. А у тебя?

- Ты долго не отвечал, - слова выскочили из бумаги, как форель из воды.

Риддл выдохнул и только тогда понял, что задержал дыхание. Он попытался прикинуть, сколько времени прошло после их последнего разговора. Не получилось. Задачка была слишком сложной для его затуманенных мозгов.

- Я был занят.

- Вы что-нибудь нашли?

- Нет.

- Хорошо.

Ее прямота всегда вызвала у Тома кривую усмешку. Этот раз не стал исключением. Хоуп тем временем что-то писала, бумага едва заметно дрожала. Они не в первый раз использовали заколдованную тетрадь. В этих обменах короткими сообщениями разлука пролетала быстрее. Другие предпочитали магические зеркала, но Риддлу не нравилось то, как чары искажали изображение и превращали обычных здоровых людей в покойников с бледными синюшными лицами. Конечно, существовал риск, что переписку прочтут посторонние, поэтому Риддл позаботился спрятать ее, под два слоя ложных записей. Затея должна была прийтись по вкусу любителям матрешек, если конечно они потрудятся сунуть нос в его вещи. Агенты Сигурими там уже рылась. Еще в Тиране. Трудно было сказать, что подстегивало их рвение сильнее: интерес к чужим секретам или желание показать кто здесь хозяин.

- Ты должен вернуться в Англию. Союз ввел войска в Чехословакию, и никто не знает, как этот конфликт отразится на магическом мире. Лучше откажись от поисков не пойми чего и подумай о своей безопасности.

Том стиснул зубы. Он без нее знал, что разумно, а что нет, и не нуждался в пустых словах и лицемерной заботе.

- Ты мне не жена, вот и не указывай, что мне делать, - острый кончик ручки едва не разорвал бумагу.

Тетрадь будто затаила дыхание, и буря не заставила себя ждать.

- Нянчи свою обиду, сколько хочешь, если тебе так нравится. Но не там где тебя могут бросить в тюрьму, пытать или… Хватит уже вести себя, будто у тебя девять жизней в запасе. Тебе нужно было наказать меня, молодец ты своего добился. Возвращайся. Я хочу увидеть тебя живым и здоровым. В мире полно чудес, которые не стерегут злые спецслужбы.

- Ты за меня волнуешься?

- Да.

- Сильно?

- Да.

Том подгреб тетрадь ближе к краю стола. Наклонился над ней, обнял правой рукой, будто пушистое теплое животное.

- Почему ты не пыталась меня отговорить?

- Я пыталась, - Риддлу не нужно было магическое зеркало, чтобы увидеть, как она стиснула ручку и зажмурилась. Давно уже Хоуп не злилась на него так сильно, что готова была превратить в камень. – Разве я не говорила тебе, что затея опасная, разве не привела с десяток разумных причин не ехать?

- Могла бы просто попросить остаться.

- Это не правильно. Просить. Любые важные решения нужно принимать головой. Ты должен был остаться, потому что сам так решил, а не потому что я тебя заставила. Слезами, угрозами, обещаниями не важно. Я не хочу, чтобы потом ты винил меня за то, что упустил свой большой шанс. Я не хочу быть помехой, обузой, не хочу отвечать за чужие жертвы.

Наверно принципы и должны походить на бетонные опоры моста, вот только Риддлу тяжело было ценить чужую принципиальность, раз за разом расшибая об нее свой лоб. От подобных мыслей обычно хотелось испустить долгий усталый стон, но в этот раз из его горла вырвался отрывистый смех. Том чувствовал себя мальчишкой, наконец, разглядевшим в страшном уродливом монстре кучу одежды, им же самим брошенную на стул. Радость с едва заметной горчинкой смущения подбивала вскочить и пройтись по комнате вприпрыжку. Эта идея подействовала, как щекотка, Риддл фыркнул и, все еще улыбаясь, прочитал новое послание.

- Что у тебя происходит?

Ручка покачивалась между пальцами, ее кончик стукнул по краю тетради раз-другой. Том поежился, бросил взгляд на дверь. Она была закрыта, но это не мешало сквознякам ползать по комнате, задевая его ноги, взбираясь на спину, обвивая шею. Одеяло зашуршало по полу, устроилось на плечах, Том вяло отмахнулся, какой толк в тряпке, которая смердела сильно, а грела мало.

- Здесь все живут под страхом. Иногда, кажется, что он имеет собственный вес, как вода. Здесь чтобы выжить, людям надо меняться, быть чуть меньше людьми и чуть больше морскими тварями.

Риддл посмотрел на кривые строчки: буквы вышли дерганными, как перепуганные зверята застигнутые врасплох ступефаем. Не годится. Он смахнул послание в небытие и начал заново, стараясь придать своему ответу бодро-ироничный тон.