Страница 25 из 71
– Ну, как же… – явно огорчилась Майка, – ушки там, острые…
– Это к диким. У городских, наверное, обрезают еще в детстве. Как у доберманов. И хвосты, само собой тоже.
– Опять издеваешься?
– Не, пытаюсь шутить. Не смешно?
Майка не ответила. Как и остальные уставилась на сам состав, и совершенно не желала спорить с явно заскучавшим магом.
Вагоны останавливались, грохоча с изрядным достоинством. А как еще, если сразу видно – не людских рук дело. Вроде бы все как везде: металл, стекло, пластик, немного дерева, наверное… Но эти, эти казались безумно красивыми. И разными.
– Офигеть, дизайн… – протянул Алекс. – Это как так?
– Как говорится у вас, кадеты, с бору по елке, нищему куртка… – Карл оглянулся на удивленно вытянувшиеся лица. – Или как-то иначе?
Майка прыснула, остальные просто промолчали. Смотреть на состав оказалось интереснее, чем попробовать разыграть Карла, не, ну правда. Поезд прямо стоил их широко раскрытых глаз и почти отвисшего рта у Анни.
За локомотивом шла горбатая высокая штука, больше всего смахивающая на обрезанный грузовой вагон. То ли для топлива, то ли еще для чего. Но даже ее горб смотрелся также аэродинамично, как и сам стальной «дракон», почти остановившийся у крайнего знака.
А дальше… а дальше вперемежку шел такой калейдоскоп, даже не знаешь, какой рассматривать. Вагон, в смысле.
Сверкающе-ребристый, так и зовущий локомотив лететь на всех скоростях, сразу шел первым. Красный, с гладкими матово-платиновыми вставками у вытянутых овалов окон, с рыцарской башенкой посередке, с механическими яркими трубачами, уже подносившими ко ртам вытянутые тонкие трубы. Зеленый, пузатый и глядящий почти круглыми иллюминаторами, между стеклами которых, еще и соединенных огромной стеклянной полосой по всей длине… плавали океанские рыбы. Белый и угловатый, больше всего напоминающий аккуратно вырубленный из ледника айсберг, с прозрачными слюдяными ромбами проемов, за которыми мерцали уютные огоньки. Вычурно-украшенный лепниной и бронзовыми деталями, с рядом самых обычных дверок от начала и до конца, со стеклами, задернутыми драпировками и виднеющимися в просветах высокими старорежимными диванами. И…
Дальше было заметно плохо, но Мари готова была поспорить на любимый свитер с горлом, что где-то в середине состава поднималась в ночное небо самая настоящая китайская пагода.
– Обалдеть. – Снег не выдержал, сбросив маску невозмутимости. – А как он вот так, здесь, и никого…
– Ну, не совсем никого, – Карл кивнул на еще несколько фигур, появившихся на перроне. И нахмурился. – Так, за мной!
И двинулся куда-то в сторону той самой пагоды. Мари оглянулась, ловя причину беспокойства, и оторопела. С дальнего конца перрона, быстрым шагом, шли трое в черно-красной форме и еще кто-то, в обычном пальто.
– Ногами шевелите, кадеты! – рыкнул Карл, все больше ускоряясь.
Мимо серебряной пули первого, вдоль красного замка второго, через блики на плавниках и хвостах рыбешек, отражаясь в ломких линиях подъехавшего кусочка полюса, едва не задевая натертую бронзу железнодорожного аристократа и…
До пагоды Мари так и не добралась. С важным лязгом опустился голубой трап следующего, сверкающего прямоугольным бортом и похожего на большого синего кита.
Сперва показались большие и начищенные ботинки. Потом брюки с кантом, и… борода. Густая и очень рыжая, обжечься можно, бородища, заплетенная в семь хвостов-кос на конце. Крупный нос и кустистые брови, прячущие небольшие и очень живые глаза. А Лохматый так и впился глазами в ручищи, больше напоминающие лапы гориллы.
– Рад приветствовать боевого мага с учениками в нашем поезде, несомненно, самом прекрасном по эту сторону Атлантики! – густо пророкотал басом дворф (а это был он, никаких сомнений).
– А по ту? – поинтересовалась Майка, смотря на него сверху.
– По ту, милая девушка, катается поезд наших дальних родственников, и равняться с этими ренегатами и предателями правильному дворфу не полагается. Ваши билеты?
Карл достал кипу узких картоночек, никак не подходящих великолепию поезда, голубого мундира проводника и его окладистой бороды. Дворф неторопливо извлек чехол, достал хрустально блеснувшие очки, водрузил на мясистый нос.
– Раз, два, три…
Карл отошел, развернувшись к стремительно приближающемуся наряду, почему-то видевшему и их и сам состав. Вышедшие из своих вагонов двое дворфов сплюнули им вслед.
– Четыре, пять…
Карл нахмурился сильнее, запуская ладони в карманы своего «пилота». Щелкнул взведенный курок револьвера, почему-то неиспользованного им против охотника-чудь. По спине Майки пробежала дрожь, а Алекс, прикусив губу, завел руку за спину.
– Все здесь? – дворф блеснул хитрым взглядом. – Прошу в вагон.
Они залетели друг за другом, прикрываемые Карлом, так и не доставшим руки из карманов. Патруль, почти пробежав оставшиеся метры, замер у трапа вагона. Мари ойкнула, увидев, что в гражданском был их с Анни последний директор.
– Ко мне, девочки… – прошипел он. – Живо!
Патрульные за его спиной переминались, перевесив из-за спины на грудь короткие черные автоматы.
– Я сказал ко мне! – рявкнул директор, и шагнул к трапу.
– Милейший! – рокотнул дворф. – Предъявите билет, пожалуйста.
– С дороги, нелюдь! – директор толкнул его в широченную грудь… попытался толкнуть, упершись и поморщившись, как от боли. – Я сказ…
– Билет! – рявкнул дворф, чуть шевельнув телом.
Директор отлетел назад, пойманный патрульными.
– Я представитель законной власти страны, человеческой страны, коротышка, где ты находишься! Сержант, действуйте!
Со стороны локомотива донесся протяжный гудок. Первый.
Дворф упер руки в бока. В зеркальной внутренней стороне дверки отразилась довольная ухмылка.
– Билет есть, сержант?
Тот, пожав плечами, отрицательно мотнул головой.
– Нее-е-т? – удивился проводник… и гаркнул. – Так чего тогда надо?!
Скрипнуло где-то сбоку от двери, зашелестело металлом, полицейские разом побледнели и отступили подальше.
А шестиствольная пушка, украшенная лиственными узорами и шелестящая лентой с патронами, двигалась почти в ритм грозным и гордым движениям воинственно торчащей рыжей бороды.
– Согласно Договора вход в Ночной экспресс производится по билетам или по указанию начальника поезда. Любая попытка проникновения является нарушением акта добрососедских отношений между нашими расами и влечет за собой немедленное наказание, разбирательство коего и назначения штрафа, либо иное, ведется в специально созданном трибунале с привлечением равного количества судей от всех рас, подписавших ранее указанный документ.
Дворф, наблюдая в отражении вытянувшиеся лица ребят, подмигнул им и, с явным наслаждением, закончил всю такую дипломатичную речь, совершенно неожиданную для его вида и самой ситуации:
– Вагон начальника поезда находится через пять вагонов к концу состава. Удачи!
– Я так этого не оставлю! – директор, побледнев, косился на него и на своих сбежавших подопечных. – Служба контроля явится по твою душу, недомерок!
Дворф, уже встав на поднимающийся, очень аккуратно, трап, кивнул. И сморкнулся прямо на директорскую туфлю.
– Да и ляд с ними, жалуйся, крыса канцелярская.
Под ногами, вибрируя и позвякивая, начал свой бег Ночной экспресс.
Глава восьмая: немного разочарования, легкое возмущение и подарки
Дворф прокрутил колесо-штурвал, намертво закрывая дверь. Обернулся к пассажирам, смотревшим на него потрясенно. Широко улыбнулся и опять подмигнул Мари.
— Лейво Свартссон к вашим услугам!
– Эм… Мари, да удлинится твоя борода! – не удержалась Мари.
– Э-э-э… – непонимающе покосился на нее дворф. — Эт на кой? Куда еще-то? Мешаться будет… да и не особо красиво.
Мари заалела ушами, щеками, носом.
— Ладно, проехали. — Лейво гостеприимно провел рукой в сторону широкого коридора с двумя рядами дверей. – Ну, как-бы, добро пожаловать еще раз! Рад приветствовать и все такое. Ваши купе с этой стороны, то бишь, с левой. Занимайте любые незанятые, постельки заправите сами, белье в шкафчиках. Чай по одному золотому, печенье, кстати вкусное, бабушка печет в каждый рейс, десяток на серебряную монету.