Страница 82 из 92
8. Азия в 1260 году
Военные победы монголов и христиане
Монгольские армии шли не только на восток, но и на запад. Они уничтожили клонящуюся к закату династию Аббасидов: это сделал Иль-хан (подчиненный хан) Хулагу, главная жена которого принадлежала к Церкви Востока. За это багдадские христиане могли поблагодарить судьбу: лишь они уцелели в страшной резне, устроенной монголами в 1258 году после падения Багдада. Мало того: монголы отдали католикосу дворец халифа для устройства там городского собора.[545] Иль-хан установил в Иране новую, монгольскую династию. Не только диофизиты надеялись получить из рук этих завоевателей, ужаснувших мир своими зверствами, новую христианскую империю. Ту же надежду питали и западные латинские христиане, чьи крестовые походы против мусульманских держав выглядели все более безнадежно (см. с. 415–417). В результате латинские миссионеры, в первую очередь представители новой католической организации братьев-францисканцев (см. с. 436–438), двинулись на неизведанные земли в поисках новых дипломатических возможностей.[546]
Путевой дневник Гильома Рубрука
В начале 1250-х годов великий французский король-крестоносец Людовик IX отправил умного, любознательного францисканца Гильома Рубрука послом в Центральную Азию к великому хану Менке. В своем путевом дневнике, который читается на одном дыхании, Гильом описал это путешествие – беспрецедентную для Запада дипломатическую миссию.[547] В 1285 и в 1287/1288 годах в Европу явились экзотические гости с другого конца земли, посланники Ильхана Аргуна: сначала – китайский христианин, чиновник Кублай-хана, затем – диофизитский монах монгольского происхождения по имени Раббан Саума, успешно посетивший Константинополь, папу римского и добравшийся даже до королей Англии и Франции. Визит Саумы вдохновил францисканцев на новые попытки проникнуть в Центральную Азию во имя халкидонского христианства. Одним из их результатов стало возведение в 1290-х годах готического собора латинского обряда в совершенно невероятном месте – во Внутренней Монголии: развалины этого собора найдены археологами вблизи города Олон-Сумэ. Его возвели францисканцы по пути в Китай, где они в основном уговаривали местных диофизитов перейти в халкидонское христианство.[548]
Монголы отворачиваются от христианства
Однако со временем энтузиазм с обеих сторон иссяк. Стало ясно, что монголы не расположены выполнять ту миссию, которую возлагали на них христианские стратеги; вообще-то это было очевидно с самого начала, если принять во внимание неимоверное множество людей и даже животных, истребленных завоевателями в промышленных масштабах. Более близкое знакомство с соперниками-христианами произвело на монголов совсем не то впечатление, на которое, быть может, рассчитывали диофизиты в степях Центральной Азии; и, в конце концов, у монголов имелись собственные интересы и приоритеты. После встречи с ханом Менке Гильом Рубрук так оценил свои шансы обратить этого властителя с горькой иронией: «Обладай я властью творить чудеса, как Моисей – быть может, он бы и смирился».[549] Цепь событий, совершившихся в 1250-х годах и знаменовавшая собой начало падения христианства в Центральной Азии, ясно показала, сколь тщетны надежды приручить империю монголов. Сначала обратился в ислам Берке, член царствующего дома одной из монгольских группировок, именовавшейся Кипчакским ханством, или Золотой Ордой, на территории нынешней Южной России (см. с. 552–554). В 1256 году Берке убил своего племянника-христианина, чтобы стать ханом Кипчакского ханства; и, хотя монгольские Иль-ханы в Иране были, по всей видимости, еще на гребне успеха, Берке заключил союз с врагами Иль-ханов, исламскими правителями (Мамлюками) Египта. Этот опасный раскол монгольской солидарности в результате несчастной случайности имел роковые последствия: далеко в Монголии умер великий хан Менке. Монгольские вожди вернулись на родину, чтобы выбрать ему преемника, армии их остались без командиров, и Мамлюки воспользовались случаем, чтобы в 1260 году нанести врагам сокрушительное поражение в Святой Земле, при Айн-Джалют.[550]
Такова была первая проверка монгольской мощи – и начало быстрого заката иранских Иль-ханов, которые, впрочем, и сами отвернулись от христианства, обнаружив, что христианская Европа не так уж рвется оказывать им поддержку, и в любом случае в военном плане она совсем не так грозна и непобедима, как ей хотелось бы. Будущее было за теми монголами, что тяготели к исламу. Звезда Церкви Востока опустилась еще ниже, когда в середине XIV века на сцену явился монгольский завоеватель Тимур, преисполненный решимости вновь объединить монголов и вернуть их былую силу. Тимур захватил земли от Черного моря до Афганистана и Персидского залива. Его жестокость и жажда разрушения, возведенные в систему, оставили далеко позади даже зверства монгольских завоевателей предыдущих столетий. Горы черепов, которые оставлял он после себя – не живописный миф. Без зазрения совести Тимур нападал на правителей-единоверцев и, в частности, окончательно уничтожил Иль-ханов; однако в итоге мусульмане от его завоеваний выиграли, а пострадало от опустошения восточных земель, прежде всего, христианство.[551]
Тимуровы кровавые пиры резко сократили число центральноазиатских христиан, и без того пострадавших от чумы, пришедшей в Европу в 1348–1349 годах и известной у нас под именем Черной смерти. С этого времени история Церкви Востока (кроме Индии, где христиане оставались в относительной безопасности) сводится к мелким разрозненным анклавам, в основном в труднодоступных гористых местностях, вдали от властей, борющимся за существование в условиях исламского превосходства. Даже когда власть монголов начала ослабевать – ибо Тимур не нашел себе достойных преемников, – для немусульман возникла новая постоянная угроза: оттоманские турки (см. с. 522). Во все более враждебном исламском мире, полном горьких воспоминаний о жестокости крестовых походов, христиане уже не могли надеяться, как прежде, на высокое положение при дворах владык.
Миафизитская церковь Армении страдала от бедствий XIV века не менее диофизитов. Последнее независимое армянское царство, в Киликии на юго-западе Турции, в 1375 году подпало под власть Мамлюков; за этим последовали более двухсот лет борьбы христиан за выживание. Многосотлетний опыт соседства с великими державами научил армян в случае опасности быстро переселяться – подальше от беды. В эти тягостные годы многие из них отправились в Восточную Европу и дошли даже до Польши, не говоря уж о тех, кто нашел себе прибежище в Азии; страдания заставили их, как и евреев в Рассеянии, в совершенстве овладеть искусством торговли и заключения сделок и полученные навыки применять и к своим религиозным проблемам. Начиная с XIV века, продолжая богословские споры со своими соседями – Византией и Церковью Востока, они, странным образом, ищут сближения с Римской церковью: такое сближение, несмотря на воспоминания о Халкидоне и на жестокие распри, порожденные таким неожиданным шагом среди самих армянских христиан, вызвало далеко идущие последствия.
Папа Иоанн XXII
Папа Иоанн XXII, энергичный, но и противоречивый понтифик (годы папства 1316–1334), особенно заинтересовался армянами и возможностью привести их в ряды католической паствы. Он поддерживал миссии новых монашеских орденов (как францисканцев, так и доминиканцев) в Центральную Азию, начатые в предыдущем столетии. Наиболее теплые отношения монахам удалось завязать с армянской диаспорой в Иране и в степях Центральной Азии: так, первые переводы современных им латинских богословов – например, доминиканца Фомы Аквинского (см. с. 446–448) – сделаны именно на армянский. Одна община армянских монахов в Азии даже приняла для себя доминиканский устав и перешла в подчинение Риму, взяв латинское название, выражающее гордость за их армянское наследие: «Братья Объединения монастыря Святого Григория Просветителя» (см. с. 209–210). Такие же союзы начали заключать в XV веке и в Восточной Европе: армянские общины сохраняли свою литургию и особенности богослужения, однако признавали главенство папы, называя себя униатами (т. е. объединенными). Впоследствии, в период Контрреформации (см. с. 576–578), Рим начал заключать такие же унии с другими группами христиан. Не все были в восторге от такого объединения на римских условиях: армянская церковная иерархия в самой Армении яростно боролась против унии с папством, и слово «униат» в ее устах скоро приобрело негативный оттенок. Миафизитский Католикат продолжал и в самых тяжелых условиях сохранять независимость своей Церкви, управляемой из собора в бывшей армянской столице Эчмиадзин, или Валаршапат.[552]
545
Jenkins, 122.
546
Baumer, 223–227.
547
P.Jackson with D.Morgan (eds.), The Mission of Friar William of Rubruck: His Journey to the Court of Great Khan Möngke, 1253–1255 (Hakluyt Society, 2nd ser. 173, 1990).
548
Baumer, 205.
549
Jackson with Morgan (eds.), The Mission of Friar William of Rubruck, 239 [Ch. 34.7].
550
Об этих событиях подробно рассказывает P.Jackson, The Mongols and the West, 1221–1410 (Harlow, 2005), 113–128.
551
О том, что сообщения об особенной вражде Тимура к христианству нужно рассматривать с осторожностью, см. там же, 246–247.
552
S.P.Cowe, “The Armenians in the Era of the Crusades 1050–1350”, in Angold (ed.), 404–429, at 424–429; Chadwick, 272–273.