Страница 27 из 30
Дневной тип делает шаг изнутри вовне, сопровождаемый некоторым напряжением выхода изнутри наружу, как бы вновь и вновь рождаясь (вспомните о связи функции Мышления с прохождением родовых путей, о которой говорилось в главе «Эволюция» первого тома). В Дневном темпераменте заложено желание себя «объективировать», спроецировать себя во «внешний мир», увидеть «внутренний мир» как «внешний». Мы имеем здесь именно тот случай, когда происходит совпадение ноуменальной позиции с эмпирическим «Я», когда за этим «увидеть себя» стоит «внутренний мир». Дневной тип вопрошает: «Кто я?» – или, вернее: «Есть ли я вообще?» Дневной тип и есть вопрошание о себе в чистом виде, вопрошание о скрытом в главной позиции недоступном эмпирическом «Я» – он всем своим нутром переживает наличие «внутреннего мира», но не видит его и не понимает. Дневной тип озабочен тем, что приносит из нуля Чувство и кто встречает и принимает это Чувство. Поэтому задача Дневного типа – высказаться (высказать себя).
Оперативное Мышление дано ему как способ высказывать себя – оно должно вывести вовне «внутренний мир». При этом Черное Мышление пытается универсализировать ответ, высказать себя через универсальную реплику общественного мнения, найти себя как некоторый универсум, интерпретировать свое «Я» через универсальные роли (кто я на этом корабле: кок, боцман, матрос, капитан…), в то время как Белое Мышление пытается себя индивидуализировать, вывести и вычеркнуть себя из универсума, высказать себя как нечто единственное в своем роде, беспрецедентное.
У Ночного типа мы наблюдаем противоположное Дневному желание – из «внешнего мира» вытащить свое внутреннее состояние. Ночной тип делает шаг вовнутрь, он должен перетащить «внешний мир» вовнутрь себя, чтобы пережить его как свое состояние, свой собственный опыт. Перед Ночным типом лежит тайна этого мира и тайна собственного восприятия – своего смотрения, созерцания, тайна «дыр ушных и вещих глаз», и его задача – разрешить эту тайну в уединенности «внутреннего мира», проникнуть вовнутрь «глаз и ушей». От Ночного типа требуется посредством чувственного раздражения (реакции) перевести источник раздражения в свою внутреннюю лабораторию, в запечатление, в тело, сформировать некоторый отклик на внешнее событие. Для этого необходимо взрывать «внешний мир», проводить диверсии и устраивать провокации в мире, переводить пассивную горизонталь мира в активную вертикаль («вертикалить»).
Ночной тип – это реагирующий, реакционный тип. Он «настроен» на то, чтобы честно реагировать на окружающих, демонстрировать свои реакции на Сенсорику, выражать свое мнение «как есть» (и зачастую в очень восклицательной форме!). А психическая реакция приходит, как мы знаем, молниеносно, ее трудно «подделать», подменить, контролировать (на этом основана идея детектора лжи). Чувство не лжет, поэтому представителей Ночного типа можно назвать нонконформистами — им свойственна честность бабочки, летящей на огонь, свойственно показывать, выводить свое мнение, выявлять и заявлять свое отношение, не идя на компромисс. Ночному темпераменту ничего не остается, кроме как искренне следовать за своим Чувством, определяющим и конкретизирующим нас, нашу расположенность в ситуации. При этом разница между Открытым и Закрытым Чувством состоит в том, что Белое Чувство активно о себе заявляет, «миссионерствует», тогда как Черное Чувство тихо и незаметно самоопределяется (заметим в скобках, что «нонконформизм» Ночного типа не есть противоположность конформизму – это понятие используется нами в своем культурологическом, абсолютном смысле).
Подытоживая «иррациональные» Темпераменты, можно сказать, что содержание Дневного типа заключается в том, чтобы отстраненно сравнивать в горизонтальном режиме события, которые «внутри» выглядят как ценности. Дневной тип должен «потерять заинтересованность», чтобы вертикальные события, переживания (в которых есть глубокая внутренняя заинтересованность) увидеть с точки зрения Вселенной. Ему необходимо поместить события вдаль, отдалить на одинаковое расстояние, рядоположить в Мышлении, чтобы произвести беспристрастное различение. Интенция Ночного типа состоит в том, чтобы, наоборот, через Чувство выставить все в иерархию, приблизить, вывести все в контрастность ближнего плана. Поэтому для Ночного типа характерна близорукость – правдивость его чувств и есть следствие близорукости. Ночной тип должен поставить мир на дыбы и атаковать его своим Чувством как ближайшее обстоятельство – самому быть постоянно на арене, а не смотреть на схватку издалека.
Утренние и Вечерние типы не пересекают границу между «внутренним» и «внешним миром» у нас на глазах – это событие, происходящее между второй и третьей позициями, скрыто от зрителей как своя, тайная, неразделенная драма. Суть Утреннего типа заключается в том, чтобы просто показывать, являть свое бытие, жить перед видеокамерой, существовать «как есть» в пятне прожектора на сцене. Утренние, ничего не утаивая, выносят для других свой «внутренний мир», танцуя свой самодостаточный танец наедине с собой. Они взаимодействуют сами с собой, общаются сами с собой, обращаются к себе, не нуждаясь в том, чтобы кто-то их понимал. Мы свидетельствуем некоторый моноспектакль, который Утренний тип разыгрывает сам для себя, подслушиваем некоторый монолог, который произносится для самоудовлетворения. Даже если мы тоже находимся на сцене, если мы вовлечены в действие, мы все равно остаемся внешними наблюдателями, мы только наблюдаем спектакль, словно подсматриваем в щелочку (вспомните известное в свое время шоу «За стеклом», иллюстрирующее мистерию Утреннего типа).
Если Утренний тип обнажается перед нами, распахивает свою душу, нас будто и не замечая, то Вечерний тип, напротив, несет под паранджой некоторую интригу. Стриптизу Утреннего типа Вечерний противопоставляет полное утаивание, свою Тайну, провоцируя задать вопрос: а кто он на самом деле такой? «Внутренний мир» Вечернего типа скрыт от нас в недоступных позициях, поэтому нам никогда не понять, чем Вечерние типы занимаются наедине с собой, когда мы их не видим (что находится у них под паранджой?). Мы лишь чувствуем запах какого-то «криминала», улавливаем феромоны какой-то интриги, но на фасаде сталкиваемся с чем-то «внешним», с вуалью и паранджой, с Мышлением и Сенсорикой, Белым Идеализмом или Черным Материализмом, с какими-то странными историями, конструкциями, объяснениями, аргументациями, демонстрациями. Вечерний тип всегда выглядит безнадежно горизонтальным, обволакивающим, наводящим скуку и уныние одним своим присутствием, но в то же время он незаметно для нас, в глубине, на третьей позиции защищает свою вертикаль Чувств, трепетно «вертикалит» себя и мир. Эта вертикаль Чувств не предлагается миру, она задвинута в зону защиты, но она постоянно подразумевается и косвенно проявляется: можно при желании заметить, как человек, активно сглаживая и «горизонталя», тайно сохраняет преданность вертикали («веру»).
Замечание 1: наша культура несет в себе богатую палитру следствий и проявлений такой Вечерней «веры» – от мистических озарений до революционных настроений… Мы предлагаем читателю осознать эту особую Вечернюю интонацию – мятежность рвущихся в Тупике сердец – трепетную, полную тайной страсти, упорно защищаемую «веру» слабого Чувства в чудо преображения, весь его болезненный порыв – как ответ никчемной горизонтальности существования… Неподвижно распластанная (не книжная, настоящая, глубокая, суфийская, неискоренимая) Мудрость в эпицентре себя и выращенная контрапунктом «преступная», «революционная» душа, живущая в подполье и лелеющая тайную надежду какого-то атомного взрыва, вселенского скандала, который только и способен взломать и разбросать эти льды… Для «слабой души» свойственна болезненная хрупкость и скрытый апокалиптический потенциал какой-то катастрофы мирового преосуществления в одном лице… Такое опасное тление уголька, готового вспыхнуть мировым пожаром, есть не что иное, как мессианское пред чувствие… Ожидание «прихода»… Акт мистической веры в Явление – Огненного Ангела, Мессии, волхвов, просто какого-то старца, бородатого седого волшебника, пророка, мага, колдуна, Мерлина, Феи или, в христианской версии Владимира Соловьева, – Премудрой Софии, перепетой и воспетой впоследствии Блоком и Волошиным в соответствующих архетипических представлениях. Мистичность этого тщательно охраняемого и вынашиваемого образа обусловлена тайной его сокрытия, потребностью защиты, вуалью таинственности и неприкосновенности. При этом чернокнижие гетевского Фауста, черная магия ведьм и губительные чары гоголевских панночек обретаются в том же Вечернем модусе экзистенции, что и премудрость Софии Соловьева и гипнотическая зачарованность Незнакомки Блока.