Страница 3 из 5
Знал он уже и запахи разных птиц, и зверей, и трав. И скоро ему показалось, что учиться больше уже нечему. Родя начал скучать.
Но вот однажды ночью, когда розовая луна стала совсем похожа на букву «С», Родя проснулся от странного ощущения. Перекрывая теплый сонный запах товарищей, в ночном воздухе разливался какой-то неуловимо тонкий запах. Родя дернул кончиком носа и прикрыл глаза, пытаясь понять его.
Запах не говорил ни о куропатке, ни об утке, ни даже о зайце. Родя напрягся и вспомнил, что даже запах змеи был явственнее, ярче, чем этот. И вдруг воспоминание о том солнечном дне отчетливо ожило в нем, и он подумал, что сейчас самое время сбегать на ту далекую поляну. А уж в том, что он найдет ее, Родя не сомневался ни мгновения.
На всякий случай он растолкал дель Донго и продышал ему в висячее ухо:
– Пошли со мной, есть местечко, где можно отлично позабавиться. Пошли, а? – Все-таки идти одному в ночь было страшновато.
Но Донька только повел мутным со сна глазом и задергал лапами, явно предпочитая смотреть свои немудреные собачьи сны. О Пипистрелле и говорить было нечего – разве можно брать на такое дело девчонку!
В конце концов решившись пойти один, Родя неслышно пролез через узкую лазейку в стене, сделанную, вероятно, еще прошлым набором юных охотников, и оказался в кромешной черноте.
Однако через пару минут чернота эта ожила и заговорила разнообразными запахами и звуками, совершенно ясными Роде и совсем непонятными человеку, поскольку собака различает запахов в сто раз больше. И глаза ему теперь оказались совершенно не нужны.
Через полчаса уверенного бега он был уже на знакомой поляне перед дубами. Увы, змея оказалась давно обглоданной полевыми мышами и старательно дочищена трудолюбивыми муравьями. Тренироваться было не на чем.
Родя обиженно сел и завыл, глядя на розовую и тоже как будто бы обкусанную луну. Он выл, но в то же самое время слышал, как торжественно шумят дубы и как величаво журчит река – казалось, они все вместе поют какую-то прекрасную древнюю песню. И вдруг до носа Роди снова долетел тот самый слабый запах, что разбудил его. Но теперь запах этот оказался значительно сильнее.
Родя вскочил и заметался челноком, как положено взрослой легавой собаке. Как ни странно, суживающиеся петли восьмерок привели его снова к змеиному скелету. Что за розыгрыш?!
Родя отшвырнул тонкие косточки и первый раз в жизни ткнулся носом в землю. Да, запах явно шел оттуда. Как же он сразу-то не сообразил этого?!
Не долго думая, он бросился рыть, помогая себе зубами.
Скоро вся его голова уже скрылась в яме, и только тогда он обнаружил, что роет не один. Рядом с упоением трудилась крошечными кривыми ножками Ежевика.
– Ты что, Ёжка-пустобрёшка? Брысь отсюда! Не таксово это дело.
– А вот как раз и таксово, таксово! Мы ведь норные. А тебе за то, что роешь, Буран так надает… если скажу. Вам, сеттерам, рыть категорически запрещено!
Родя от досады аж выплюнул набившуюся в пасть землю.
Ёжка, конечно права: последнее дело, если легавая начнет землю рыть. За это ее прозовут могильщиком и навсегда лишат права охотиться. И что теперь прикажете делать с этой мелочью? Ведь прогонишь – нажалуется, как пить дать, нажалуется!
– Ладно, давай… помогай, – важно разрешил он, и обе головы снова скрылись в яме.
Но не успели они углубить яму еще на голову, как чуткое ухо Роди услышало приближавшийся топот четырех пар ног. Спешили явно к ним. Роде совсем не хотелось оказаться застигнутым на месте преступления. Мало того, что удрал, еще и рыл! Позора не оберешься.
– Бежим! – хакнул он, едва не откусив Ёжке голову.
И они быстро скрылись в высокой траве.
Глава пятая
Ленивая охрана
Родя и Ежевика залегли в небольшом овражке, предварительно пробежавшись немного по встретившемуся им ручью, чтобы сбить с толку преследователей.
– А чего ты рыл-то? – спросила неугомонная Ёжка, едва они отдышались. – Ведь там ни кролика, ни мышей нет, я же чую.
– Не твое дело, – огрызнулся Родя, подумав, что все равно не сможет ничего толком объяснить. Он знал только, что какой-то странный незнакомый запах, оставшийся у него в мозгу, все продолжал дразнить и мучить его. – И вообще, тихо. Лежи и слушай, может, сейчас чего-нибудь узнаем.
Дальнейшее, хотя и происходило от них достаточно далеко, благодаря отличному слуху обоих выглядело совершенно ясным.
К разрытому ими месту выскочили два добермана в блестящих ошейниках и, вывалив красные языки, плюхнулись прямо в рыхлую землю.
– Я же говорил вам, лейтенант, давно пора поставить охрану непосредственно здесь! – задыхаясь, пробурчал тот, что потолще.
– Да сюда уже сто лет никто не заглядывал, капитан! Это, небось, подопечные старого Бурана разгулялись.
– Так разыщите их, лейтенант, и мы влепим ему такой штраф… – Старший доберман смачно клацнул челюстями.
– По мне, так лучше придушить, чтобы другим неповадно было. И тогда – тогда сюда долго больше никто не заберется! Опять можно будет особо не напрягаться.
Родя и Ёжа так и вжались в мокрую от росы траву. Взрослому доберману ничего не стоило разыскать двух полугодовалых щенков и…
– Бежим дальше! – пропищала Ёжка и уже заковыляла прочь.
– Лежать! – Родя, как взрослый, схватил ее за холку. Не все так просто с этим местом, и не зря, наверное, что-то выгнало его сегодня ночью из сарая старой лайки. Зато теперь он узнает все! Родя затаил дыхание и снова прислушался, стараясь не обращать внимания на проклятого комара, впившегося ему в самую тюпку носа. Только кончик хвоста нервно подрагивал взад-вперед.
– …если вам не лень, лейтенант, – донеслось с поляны. – Однако светает, и роса. Ладно, поставьте сюда отдельный пост – и дело с концом. А старому болтуну Бурану прикажите как следует наказать своих ученичков.
Послышался энергичный хлопок ушами, означавший готовность исполнить приказание, и, позвякивая ошейниками, доберманы, стали удаляться.
– Ну, вот, – заныла Ёжка, – как мы теперь вернемся? А я есть хочу, и холодно…
– Сама навязалась… на мою голову. Все, теперь нам дороги назад нет.
– И что же делать?
– Докапываться до истины.
Ёжа некоторое время задумчиво задней правой лапкой чесала левое ухо, отчего стала похожа на свернувшуюся гусеницу.
– Тогда я уж точно от тебя не отстану, потому что копать – мое прямое дело.
Родя с сомнением покосился на Ёжкины короткие лапки.
Далеко с ней не уйдешь. Вот если бы на ее месте был неутомимый Донго, который, честно признаться, может бежать куда дольше любого сеттера да еще с тяжестью в зубах! Или уж хотя бы красотка Пипистрелла с ее уникальным слухом пойнтера! А эта гусеница…
Но выхода у него не было.
Глава шестая
Чудовище тонкое и чудовище толстое
Они потрусили к реке. Уже занимался новый день, не суливший двум щенкам ни крова, ни еды, а только густую, как заросли камышей, неизвестность. Однако сердце Роди билось звонко и весело: он, наконец, понял, чем пахло то, что выманило его сегодня в ночь. Это был запах приключений.
Они потрусили на юг, прочь от сарая, прочь от своих однокорытников, натасчика и родителей. Бежать было интересно. Запахи плыли в воздухе, переливаясь один в другой и создавая удивительные сочетания. По этим запахам можно было читать, как по книге. А поскольку Родя чуял верхом, а Ёжа низом, то и книга перед ними раскрывалась в два раза больше и увлекательней.
Вот куропатка провела выводок птенцов, а вот старый лисовин лакомился перепелиным яйцом, а вот гуляла свадьба диких кроликов. А вот и реальный кролик несется им наперерез, заложив уши назад.
Не чувствуя над собой крепкой хватки Бурана, Родя и Ёжка одновременно взвизгнули «Лови!» и бросились за добычей.
Кролик на секунду присел, резко развернулся и помчался куда-то вбок. А пока щенки неуклюже разворачивались, мимо них пронеслось что-то огромное и узкое.