Воины Света

Завтра я подарю Кире бессмертие, научу ее также понимать и ценить красоту, все достижения, созданные для нас людьми. Мы будем идти вместе, по бесконечной дороге в будущее, двое совершенных, прекрасных созданий и она будет любить меня вечно.

К концу этой пламенной речи, голос Стаса уже начал сбиваться, взгляд окончательно помутнел. Закончив фразу, он устало опустился на подушки и прикрыл глаза.

Сергей чувствовал, что у него самого уже шумит в голове, он с трудом доплелся до кровати и рухнул в одежде, прямо поверх одеяла. Но и сквозь дурман Донцов понимал, что в рассказе Тотского было что-то неправильное. Он даже не мог точно отдать себе отчет, что именно вызывало у него неприятие. Вроде бы зла Стас никому не причинял и не желал, но все же было в этой истории нечто бесчеловечное.

Ведь окажись сам Сергей в подобной ситуации он был уверен, что первая мысль, которая пришла бы ему в голову среди погибших друзей, была бы: «Почему не я?»

Следящим утром Донцов проснулся очень рано, разбуженный громкими звуками, доносящимся со двора. Это было похоже на грохот падающих досок и стук молотков, время от времени перемежаемый грубой матерной бранью. Сергей открыл глаза: после вчерашнего страшно гудела голова. Он прислушался к звукам с улицы, в надежде, что ему просто приснилось, но они не прекратились.

Чертыхнувшись, Донцов встал, жадно хлебнул воды из остывшего чайника, и выглянул в окно.

Во дворе активно суетились несколько здоровых мужиков. Они споро выгружали, новенькие доски из кузова грузовика стоящего возле ворот.

«Ну вот, этого мне только не хватало!» – Сердито подумал Сергей, – «Наверное, участок перепутали, идиоты! Все мамины кабачки сейчас потопчут».

Наспех натянув свитер и кроссовки, Донцов выскочил во двор.

– Эй, мужики! Что вы тут делаете? – Грубо обратился он к первому попавшемуся рабочему.

– Как это «что»? – Искренне удивился тот. – Что заказано то и делаем.

– Может, вы участок перепутали? – Уже скорее растерянно предположил Сергей.

– Не шути так, парень. Мы ничего не перепутали! – Мрачно ответил мужик. – Нам за срочность такие бабки отвалили, каких я сроду не видал.

Он сунул руку в карман штанов и достал помятый листок бумаги.

– Вот здесь черным по белому написано: улица «Сиреневая», дом восемнадцать «а».

Донцов нахмурился, постепенно начиная понимать происходящее. И тут заметил, как пара рабочих врывает столб, топчась прямо на грядке маминых кабачков. С ужасом, представив себе предстающий скандал, он поморщился и поспешил обратно в дом.

Когда Сергей вошел в комнату Тотский крепко спал на диване, широко раскинув руки и слегка приоткрыв рот. Его волосы растрепались, а глаза прикрывала специальная мягкая светозащитная повязка, какую Сергею доводилось видеть прежде лишь в зарубежном кино. Решительно подойдя к спящему вампиру, он принялся трясти его за плечо.

– Что все это значит?! Отвечай! – Сердито потребовал он.

– Ты о чем? – Сквозь сон, сипло, прошептал Тотский.

– Как, это «о чем»?! – Возмущенно воскликнул Сергей. – Что эти бугаи делают в моем огороде, и кто дал тебе право тут распоряжаться?!

– Что, что… Забор строят. Ты же сам вчера просил меня помочь. А теперь еще и будишь в такую рань, садист. – Обиженно проворчал Стас и натянул на голову покрывало.

Создавалось впечатление, что даже для него вчерашняя доза опиума оказалась слишком велика, хотя человека она бы точно прикончила.

Минуту Сергей простоял, оторопело глядя на своего непрошеного помощника, затем пожал плечами и, оставив вампира спать дальше, вышел во двор.

Спустя примерно три часа Сергей успел переделать все, что считал нужным. Он перемыл всю посуду, подмел пол, выкинул мусор и бутылки, дал ценные указания нежданным работникам и даже приготовил яичницу с ветчиной. Подав все на стол, он пошел, наконец, будить Стаса, который за это время не подавал никаких признаков жизни.

Когда Донцов заглянул в комнату, вампир еще спал. Он лежал, слегка запрокинув голову, повязки на глазах уже не было, волосы окончательно спутались, а левая рука свисала с дивана.

Сергей невольно отметил, что сейчас Стас ничем не отличается от простого смертного паренька. Без привычного лоска, пафоса и надменности. Просто заспанный смазливый юнец, ничего примечательного.

– Вставай, боец, вся рота уже на плацу! – Усмехнувшись, скомандовал Донцов.

Тотский зашевелился и неохотно открыл глаза. Щурясь на свет, вампир посмотрел на напарника.

– Боже, как же пить хочется… – Сипло посетовал он.

– Вот, держи! – Сергей кинул ему бутылку холодного пива, – Лечись, морфинист.

Стас ловко поймал бутылку и подарил ему благодарный взгляд.

Пять минут спустя они уже ели свой завтрак, причем аппетиту Тотского мог бы позавидовать даже боец сумо.

– И как в тебя – такого тощего, столько влезает? – Сергей не смог удержаться от комментария.

– Ускоренный метаболизм, – Откусывая кусок бутерброда с толстым ломтем ветчины, пояснил Стас, – Клетки восстанавливаются очень быстро, необходимо много энергии.

– Ясно, тебя легче убить, чем прокормить. – Усмехнувшись, пошутил Сергей, он припоминал, что Юлия Григорьевна когда-то рассказывала ему нечто подобное.

Наблюдая за поедающим завтрак напарником, Донцов вдруг понял, что больше не испытывает к этим странным созданиям того чувства отвращения, которое было прежде. Что-то изменилось в его сознании за последние несколько дней. Теперь он оценивал вампиров не как изначально враждебный людям вид, а лишь относительно их личных качеств и поступков. И сейчас, если бы Сергей был уверен, что Тотский действительно искренне любит Киру, он уже не был бы против их союза длиной в бесконечность.

Но Стас ее не любил, и более всего Донцов боялся, что это однажды разобьет Кире сердце, она потеряет контроль, лишится рассудка и ему придется ее остановить.

Через четверть часа серебристый «VOLVO» уже летел по направлению к Москве, вновь безбожно превышая скоростной режим. Тотский включил авто магнитолу и поставил диск группы «Пикник», которую, очевидно очень любил.

Сергей молча смотрел в затемненное окно, нехотя прислушиваясь к словам песни:

Я следом за тобой пойду,

Меня не отличишь от тени.

А спрячешься в траву,

Я притворюсь растением.

Это я незаметно крадусь,

В час, когда ты отходишь ко сну.

Твое сердце должно быть моим,

Твое сердце вернет мне весну.

Да, ты можешь отдать свою душу оранжевым демонам страсти,

И смотреть, замирая, как она превращается в дым.

Что душа мне твоя? Этот легкий затерянный ветер.

Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце должно быть моим.

Да, ты можешь отдать свое тело восьми носорогам,

И одев себя в пену и дрожь, в раскаленную падать волну.

Что до этого мне? И какое мне дело.

Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце вернет мне весну.

И тут Донцов неожиданно осознал, что Кира является для Тотского не просто очередной частицей нового времени, ее искренняя любовь, горячие сердце, ее жизнелюбие, все это нужно ему, чтобы удержать ускользающую весну. Она необходима Стасу рядам, как наркотик, как ежедневная доза человеческой крови. Он может без всего этого обойтись, но жизнь уже не будет казаться такой яркой и насыщенной. А жить вполсилы он не привык.

Сейчас, вспоминая вчерашнюю исповедь вампира, рассказанную в наркотическом бреду, Сергей, наконец, понял, что его так отвратило в этой истории.

В тот день, среди тел погибших товарищей, Тотский открыл не свой дар, а признал свой основной и, возможно, самый серьезный порок. Высшую степень эгоцентризма.

Стас понимал и ценил самого себя «в превосходной степени, так как никто другой».

– Сотрудник, тебе нравится эта машина? – Неожиданно спросил Тотский, выдернув Сергея из его мыслей.

– Машина? – С недоумением переспросил Донцов. – Ну, да, нормальная такая машина.

– Я дарю ее тебе! – Дружелюбно улыбнувшись, сообщил Стас. – Приедем в Москву, оформлю на тебя бессрочную доверенность. Будешь сам маму на дачу катать. А потом и Алису.