Страница 6 из 25
Впрочем, эти полстолетия относятся уже к XIII в. До того момента сельджукская архитектура Анатолии представлена не столько заказами Сельджуков Рума (в Конье и Акшехире сохранившиеся мечети и медресе возводятся только в середине XII в.), сколько памятниками, созданными Великими Сельджуками и улубеями, – Данишмендидами, Салтукидами, Артукидами и т. д., что, видимо, объясняется как удаленностью подвластных им территорий от зоны военных действий с христианами, так и необходимостью демонстрации прочности местной власти. В любом случае именно памятники Восточной Анатолии демонстрируют на протяжении XII в. становление той сельджукской архитектуры, которая ассоциируется прежде всего с сооружениями Конийского султаната следующего столетия.
Прежде чем рассматривать памятники сельджукской архитектуры Анатолии, придется задаться вопросом, – а откуда берется эта самая собственно сельджукская архитектура? Каковы ее источники? Вариантов-то немного.
Уже в первое столетие существования ислама на завоеванных арабами землях формируется тип дворовой (колонной) мечети, пространство которой состоит из открытого двора и молитвенного зала с плоским или двускатным стропильным перекрытием, опирающимся непосредственно на несущие стойки (столбы, колонны) либо на аркады. В ряде случаев плоское перекрытие зала могло дополняться небольшим куполом – либо в центре среднего нефа, либо над михрабной ячейкой (в иерусалимской аль-Акса и в магрибинских мечетях – в торцах повышенного центрального нефа, над входом и над михрабом, акцентируя продольную планировочную ось). Таковы ранние мечети Сирии, Ирака, Иордании, египетского Фустата, тунисских Сусса и Кайруана, Марокко, Испании. Иконография исламской архитектуры «во многом исходила из уже существовавшей строительной практики и образной системы предшествующего культового зодчества. Богатейшее наследие ближневосточной культовой архитектуры давало мусульманам право выбора от гипостильных залов до зданий базиликального типа, купольных базилик и центрических купольных построек».[39] Собственно, появление гипостильных мечетей напрямую связывается с переориентацией планировки христианских базилик.[40]
Значимый образец такого типа мечетей появляется и в Юго-Восточной Анатолии, присоединенной к Халифату уже в первые десятилетия арабского завоевания. Большая мечеть Харрана (Джами аль-Фирдаус), расположенного южнее Урфы рядом с современной турецко-сирийской границей, датируется VIII в. и занимает квадрат со стороной более 100 м. Судя по описанию испано-арабского путешественника Мухаммада ибн Джубайра, она еще в конце XII в. оставалась не только важным культовым объектом и центром мусульманской мысли,[41] но и весьма внушительным архитектурным сооружением: «Эта благородная мечеть покрыта поперечными балками и сводами. Балки ее – большие и длинные, сообразно ширине нефа, равняющейся 15-ти шагам; а в ней – пять нефов. Мы еще не видели мечети, в которой своды были бы так широки. А стена ее, прилегающая ко двору со стороны входа, имеет во всю свою ширину ворота, числом 19 – девять справа и девять слева, а посреди них девятнадцатые, самые большие, поддерживающие арку, отходящую от верхней части стены внутрь. Великолепные на вид, превосходной кладки, они подобны воротам какого-либо большого города».[42]
На самом деле молитвенный зал мечети Харрана состоял не из пяти, а из четырех нефов, параллельных стене киблы.[43] Судя по резным консолям и фрагментам кладки арок на частично сохранившейся восточной стене, молитвенный зал был перекрыт стропильными двускатными кровлями (сохранившиеся каменные фронтоны боковых стен), аналогично залу мечети Куфы, опиравшимися на аркады («поперечные балки и своды» в переводе описания Ибн Джубайра), как это практиковалось и в Сирии, и в Магрибе. Минарет мечети – квадратный в плане, сдвинутый к востоку от оси постройки, что опять-таки выдает следование уже опробованной планировке арабских мечетей Средиземноморья.
В Иране, однако, арабский тип колонной мечети не прижился: «мусульманские культовые здания, возводимые в IX–X веках с намерением следовать аббасидскому образцу, рано или поздно перестраивались, а иногда подвергались изменениям конструкции в процессе строительства».[44] Из доисламского, прежде всего сасанидского, зодчества мусульманская архитектура Ирана заимствовала две конструкции – чахартак (чартак),[45] ставший основой павильонов, часто включавшихся в другие постройки различного назначения, и айван – сводчатый зал-террасу, открытую с одной стороны. Хрестоматийным примером использования айвана в качестве приемного зала является сасанидский дворец в Ктесифоне; использовались айваны и во дворце халифа в Багдаде.[46] Неоднократно указывалось, что айван (и, как его развитие, пештак – айванный портал) был позаимствован мусульманской культовой архитектурой из светского зодчества. «Оправдавшие себя конструкции чартака и айвана были приспособлены и к молитвенным зданиям мусульман. В западных районах иранского мира получили распространение павильонные мечети, а в восточных, например в Хорасане, предпочитали строить мечети с айваном, в задней стене которого устанавливался михраб; к павильону или айвану пристраивался двор».[47] Отмечу, что отчасти развитием чартака оказываются мусульманские мавзолеи, в т. ч. портальные, появляющиеся в архитектуре Средней Азии после распада державы Саманидов, т. е. после возвышения тюрков, и отмечающие распространение тюркских племен.
Харран. Джами аль-Фирдаус. План
Важнейшим вкладом Ирана в развитие планировки мечети признается четырехайванная композиция, центром которой является обширный двор; собственно, именно этот план имеется в виду, когда речь идет просто об «иранской мечети».[48] Следует помнить, однако, что самые ранние памятники этого типа (мечети Исфахана, Семнана, Казвина) относятся к XII в. (и то если не принимать во внимание строительство в них новых айванов Тимуридами и Сефевидами), а наиболее показательные (в Верамине, Тебризе) – к XIV в.; самая ранняя мечеть, сохранившая изначальный план именно с 4-мя айванами – в Заваре близ Исфахана – датируется 1136 г. Да и классическая мечеть в Дамгане с одним айваном, встроенным в перекрытый куполами молитвенный зал наподобие повышенного центрального нефа, датируется ок. 1080 г., а южный айван исфаханской мечети – 1089-м г. Таким образом, айванные мечети в Иране появляются не ранее прихода сельджуков.[49]
Харран. Джами аль-Фирдаус. Общий вид
Харран. Джами аль-Фирдаус. Восточная стена молитвенного зала
Общим местом в литературе стало указание на то, что «этот (четырехайванный. – Е. К.) ставший стандартным план был применен при строительстве медресе»[50] – «теологических колледжей». Старейшим функционирующим медресе считается марокканский Карауин (859 г.), древнейшим сохранившимся зданием медресе – постройка в сирийской Босре 1136 г.;[51] однако в городах Средней Азии – т. е. отнюдь не в центре мусульманского мира – в IX–XI вв. существовали десятки медресе. Известна практика переоборудования в медресе дворцовых комплексов, – «признак того, что в устройстве медресе и дворцов едва ли была большая разница».[52] Организация и строительство медресе расценивались как богоугодное дело, и обычной – во всяком случае, в среднеазиатском регионе, – была практика погребения правителя в основанном им медресе в отдельном мемориальном здании-мавзолее (унаследованная и сельджуками Анатолии). Уже в XI в. в планах медресе на юге Таджикистана (Ходжа Машад) фиксируются айваны, расположенные по осям двора,[53] – позже этот план воспроизводится в многочисленных Низамийа Великих Сельджуков конца XI в., сирийских Нурийа XII в., медресе Малой Азии XIII в. (Эрзерум, Конья, Кайсери, Сивас), распространяясь опять-таки вместе с сельджукскими завоеваниями.
39
Шукуров. Образ Храма. С. 27.
40
Там же. С. 29. О происхождении гипостильных мечетей подробнее см.: Там же. С. 46–53.
41
Харран, связанный с авраамической традицией (Быт. 11:31–32; 12:4–5), описывается Ибн Джубайром как «место пребывания благочестивых аскетов, пристанище бродячих отшельников, отрешившихся от мира» (Ибн Джубайр. Путешествие. М., 1984. С. 174–175). Организация религиозного обучения при мечети Харрана позволяет считать ее первым мусульманским университетом.
42
Ибн Джубайр. Ук. соч. С. 175.
43
См.: Rice D. S. Medieval Harran: Studies on Its Topography and Monuments // Anatolian Studies. Vol. 2. P. 38.
44
Стародуб. Сокровища. С. 203. В качестве примеров можно привести пятничные мечети Казвина и Исфахана. В Средней Азии перестройка пятничных дворовых мечетей в айванные происходит позже – при Тимуридах: Бухара, Шахрисабз, Мерв, Самарканд; см.: Хмельницкий. МСМ. С. 70 сл.
45
Чахартак (перс. «четыре арки») – конструкция из четырех арок, поддерживающих купольное перекрытие, использовавшаяся при строительстве зороастрийских храмов огня. О претворении наследия, выразившемся, в частности, в использовании крещатых структур персидских построек, см.: Шукуров. Сила памяти и феноменология восприятия в архитектуре Великого Хорасана и Ирана // Искусство Востока. Вып. 4: Сохранность и сакральность. М., 2012. С. 111–112.
46
См.: Стародуб. Сокровища. С. 204.
47
Стародуб. Ук. соч. С. 205. См. также: Хмельницкий. МСМ. С. 193, 254; Зиливинская Э. Д. Очерки культового и гражданского зодчества Золотой Орды. Астрахань, 2011. С. 10. Ш. М. Шукуров связывает возникновение пештаков с михрабом, исходя из идей открытости вовне и перехода из одного качественного пространства в другое; см.: Шукуров. Образ Храма. С. 70.
48
Т. Х. Стародуб указывает, что четырехайванная мечеть, сочетавшая традиционные иранские формы айванов с дворовым планом арабских мечетей, решила проблему размещения большого количества молящихся: Стародуб. Ук. соч. С. 205.
49
Ср.: Petersen A. Dictionary of Islamic Architecture. L.-N.Y., 2002. P. 122. С. Хмельницкий, опираясь на огромный опыт исследования домонгольской архитектуры, утверждает, что в XII в. пятничные мечети Ср. Азии «были, практически без исключения, дворовыми»: Хмельницкий. МСМ. С. 86. Более того – наличие айвана в мечети-намазго Нисы позволяет ограничить ее архитектурные ассоциации XII – нач. XIII в.: Там же. С. 93–94.
50
Зиливинская. Ук. соч. С. 10.
51
Petersen. Op. cit. P. 168.
52
Хмельницкий. МСМ. С. 260–261, там же подробнее о медресе Ср. Азии.
53
См.: Хмельницкий. МСМ. С. 261–273, там же аналогии и литература; также см.: Хмельницкий С. Г. Ходжа Машад. Берлин-Рига, 2001.