Ночные фиалки

– Бери, – произнес юноша, аккуратно пододвигая к Рен поднос. – Не знаю, покормят они тебя потом или нет.

– Они – люди Ренаведд? – тихо спросила девушка, наклонившись к пище.

– Верно, – подтвердил юноша, пока Ирена осторожно жевала пресноватую все же лепешку. – Если ты думаешь, что они будут с тобой церемониться, не надейся. Я не до конца понимаю, что ей от тебя нужно, но… Она это получит в любом случае. Просто отдай.

Девчонка бы хмыкнула в ответ, но рот ее был набит едой, не получится. Кузнецкая дочка смотрела за тем, как вымотанный рыцарь есть свою часть обеда. Аккуратно, манерно отставив мизинчик, точно вшивый буржуа. Рен снова захотелось обсмеять его, но девчонка воздержалась от комментариев. Похоже, что в этой камере – он единственный ее друг, если так можно выразиться.

– Тебе холодно? – спросил юноша, заметив девичью дрожь.

– Нет, – призналась девчонка. Ей не было холодно, только страшно. – Когда она сама придет-то?

Ирена выглядела вполне спокойной, только пальцы ее нервно подрагивали, сжимая оловянную ложку. Девушка от еды не отрывалась, хлюпала и чавкала, а рыцарь молчал, не смея сделать ей замечание. Он не был злым, никогда не был. Мог проявить жестокость, когда она требовалась, но сам никогда инициативу в этом не проявлял, хотя и старался выглядеть устрашающе. Несмышленая кузнецкая дочка ему нравилась, и калечить ее Самсону не хотелось.

– Скоро, – как-то зловеще ответил молодой рыцарь. – Она хотела заглянуть сюда поскорее, чтобы со всем управиться до темноты.

«Со всем» означало что-то… Неприятное? Завершив трапезу, Ирена отставила тарелку в сторону, краем лепешки подобрав с ее дна всю осевшую обжарку. Спрашивать о том, с чем именно Ренаведд собиралась управиться – не хотелось, и девушка предпочла молча смотреть на рыцаря, не знавшего, как бы скрасить тишину. Золотые кудри его мешали юноше есть, Самсон убрал их за уши, наклоняясь вперед. Девчонка рассматривала его лицо, голубые очи с длинными ресницами, ямочки на щеках, нос с небольшой горбинкой, островатый к низу, словно оторванный от чужого лица…

А все равно юноша был красивым. Волевой подбородок, густые брови, большие голубые глаза – точно хищная кошка в чересчур манерном человеческом облике. Ирена все смотрела за тем, как «благородный» рыцарь заканчивает свою недолгую трапезу вытиранием мокрых от слюны губ. На подносе остались только орешки в меду, но ни один из присутствующих к ним не притрагивался, точно брезгуя испачкать руки и привлечь мух.

– Она меня убьет? – спросила девчонка, помолчав. – Да я же ничего ей и не сделала толком. Ни-че-го, и слова дурного не сказала.

– Не знаю, Рен, честно, – коротко ответил юноша, пожав плечами. – Но твое счастье, если ничего не сделала.

– Когда ты уже уйдешь отсюда? – выдохнула девушка, наклоняя голову к холодной каменной стене.

Сэр Дартелло натужно рассмеялся, осторожно откинув голову назад. Взгляд его голубых глаз изменился не то под влиянием игры теней, не то от захвативших его эмоций, надавивших на широкие юношеские плечи. Мрак за тонкой полосой окна стремительно густел. Девушка шмыгнула носом, потянув руки вверх. Она достанет до окошка, если захочет, но что это даст?

Можно еще покричать, надорвать горло в попытках, но никто все равно не явится. Может, только утопцы, если учуют народ. Рен поняла, что ее вывезли подальше от столицы и спрятали под каким-то сараем, приставив пару стражников и одного щеголя в темно-красном фраке с золотыми пуговицами и цветами. Оставалось только ждать Детлаффа, своего спасителя-принца, что уже несколько раз вытягивал ее из передряг.

– Она не простая баронесса, Рен, не дай себя обмануть, – слишком уж тихо проговорил рыцарь. – Умащенная маслами кожа, царская осанка, истинно королевские манеры… Нужно быть идиотом, чтобы не сопоставить одно к одному.

Наверняка Ирена была слишком маленькой, чтобы помнить те народные толки. Самсон, чуть более зрелый, болтовню черни воспринимал куда лучше, понимая, о чем идет речь. Он помнил об опальной княжне, знал ее от начала и теперь до конца историю. Сианна осталась в немилости родителей, она не могла бы стать правителю достойной партией, за это и была изгнана из страны, чтобы скитаться по свету до последнего вздоха. Только родители ее умерли раньше, а наследница вернулась домой, чтобы забрать то, что принадлежало ей по праву рождения.

Самсон точно не знал о том, был ли барон осведомлен об ее истинной личине с самого первого дня их долгого и, несомненно, близкого знакомства. Только после месяца их во многом странных отношений приближенным барона стала известна новая история потерянной наследницы. Кто же не захочет узурпировать власть, доверившись столь сладким обещаниям предполагаемой княжны? Имения, титулы, обещанные в запале страсти земли… Сианна обещала рыцарям столь много…

– Ты слышала о…

И он бы рассказал, а Рен послушно бы выслушала. Если бы собеседникам не помешали. Послышался шорох за дверью, засов снова отодвинулся, с гулким лязгом врезаясь в отведенную ему нишу. Звук этот еще не успел стихнуть, а упомянутая ранее княжна уже стояла на пороге. Тяжелый бархатный дублет, кожаные перчатки, блеск стали в светлых глазах. Ренаведд покосилась в сторону Самсона, кивнув тому на дверь.

Юноша искушать судьбу не любил, он спешно поднялся с места, чтобы тут же ретироваться, оставив женщин наедине со своей нелегкой проблемой. Напоследок он обернулся, чтобы посмотреть на Ирену, предупредить ее взглядом холодных голубых глаз и удалиться. «Хорошенькая», – подумал он напоследок. – «Жаль будет».

Ренаведд стояла молча, хмуря тонкие брови. Девушка осторожно отвела очи к стене, инстинктивно поджимая ноги ближе к вздымающейся в страхе груди. Раньше она хотела, чтобы он ушел, но сейчас страстно желала, чтобы Самсон остался рядом.

– Смотрю, ты уже устроилась на новом месте, – насмешливо проговорила женщина. – Черный тебе к лицу.

– Пошла ты, – игнорируя предупреждения, ответила ей Рен.

По камере прокатился смех. Громкий, раскатистый смех удивленной выпадом Ренаведд. Княжна возвышалась над кузнецкой дочерью, все сильнее вжимавшейся в холодную стену. Женщина изучающе следила за тем, как меняется тональность теней в глазах девчонки, как ее пальцы судорожно сжимают и разжимают ткань мешковатых штанов, как губы и щеки алеют.

– Зачем я здесь? – спросила девушка, заставив себя подняться на ноги. – Зачем ты закрыла меня в каком-то склепе?

– О, все тут просто, милочка, – ответила ей Ренаведд, неспешно подбираясь к продолговатому окошку. – Детлафф не прислушался к моим словам и отказал в помощи, – проговорила женщина, порывисто разворачиваясь. – А значит, что просьб больше не будет. Только манипуляции.

Солнце заваливалось за горизонт. Оно осторожно падало вниз, шаря по земле горячими руками, хватаясь за холмы и горы в попытке удержать занятый в разгар дня пьедестал. Только попытка не увенчалась успехом, светило скользило вниз. Сумерки расплывались по небесам, опадая на землю тонкими пластами густеющего мрака, и природа замирала, ожидая очередного конца.

– Мы будем присылать ему записки с указаниями, – поведала женщина угрюмо. – А он будет делать то, что должен – подчиняться. Если нет… Что же… Получит сначала твой ноготь, палец, а потом – ухо, ступню, кисть, локоток…

Смотря Рен в глаза, женщина сладко улыбалась своим мыслям. И как бы девчонка не пыталась сделать вид, будто она не напугана происходящим, ничего у нее не выходило. Пальцы дрожали сами собой, губы складывались в плотно сжатую полосу. Ирена молчала, слушая и внутренне крича о помощи. Детлафф не ответил на зов Сианны только потому, что не услышал его, здесь нет вины вампира. Рен сорвала планы княжны, не отдала врученную ей записку.

– О, и кто же оторвет мне палец? – спросила девчонка полушепотом.

– Да хотя бы я, – ответила Ренаведд, угрожающе быстро сделав шаг вперед. – Я почти молюсь о том, девчонка, чтобы Детлафф проигнорировал первую угрозу. Очень уж мне хочется причинить тебе…