Ночные фиалки

– Прошу простить, милсдарыня, – начал мужчина, играючи. – Боюсь, что я имел неосторожность пригласить вашу дочь на вечерний прием. Меня зовут Юлиан Новак, я – купец из Новиграда, – говорил Детлафф, пытаясь выставить и себя, и Рен в лучшем свете. – Мне страшно нужен был провожатый, а ваша дочка так любезно согласилась мне помочь, хоть я и иностранец…

Женщина зарделась. Она тут же спрятала тряпку, в ответ оценив Детлаффа. Пальто его казалось Анке дорогим, а уж брошь, выплавленная из сплава драгоценных металлов, избавила ее от сомнений. Видно, что человек состоятельный. Ирена стояла рядом, молчала, внимательно следя за начавшимся разговором. Ей казалось, что это она здесь мастерица выдумывать небылицы и отмазки, но вампир и сам был не против прикрыть ее перед родными.

– Она хотела забежать домой, чтобы предупредить вас, но я, боюсь, уже заказал экипаж и страшно опаздывал, а Ирена помогла мне добраться.

– Ох, как неловко… Право, – проговорила женщина, не зная, протянуть ли ей руку для знакомства. – Анка Брохвич. Мама Рен.

– Теперь-то я понимаю, в кого пошла ваша чудесная дочка, – изменившимся голосом ответил ей вампир. – Я хотел вручить Ирене пару бутылок вина, но решил, что у вас его тут и без того полно. Но вечером все равно ждите от меня презент за вашу помощь.

– Ну что вы… Это – лишнее. Рена у меня девочка славная, она никому в беде не откажет, всегда помогает, как родители и наставили еще в детстве. Зайдете? – спросила женщина, отворяя дверь. – На завтрак.

– Хотел бы, – солгал мужчина. – Но не могу. Дела, продажи… Знаете ли, время сейчас самое неспокойное для торгаша, нужно как можно скорее сбыть товар и отправляться на Родину, чтобы не попасть белкам в лапы.

– Понимаю, – закивала Анка. – Понимаю. Удачи вам, приходите, Реночка вас всегда встретит.

Детлафф поклонился ошарашенным дамам, как-то странно улыбнувшись девчонке, что бледными пальцами мяла собственную юбку. Когда вампир ушел от дома на приличное расстояние, Рена нашла в себе силы, чтобы повернуться к матери и заглянуть ей в лицо. В глазах Анки уже не было злости, только любопытство, колющее ее полные мозолистые пальчики.

– Ну-ка в дом, засранка, – нетерпеливо шикнула она, шире открывая перед собою дверь. – Живее, живее.

========== 11. Сладости и происшествия ==========

Облака густели, но солнце все еще находило силы разгонять их подальше от себя, чтобы ярким светом литься на землю. Мужчины спали, не желая подниматься из теплых кроватей, набирались сил ко дню. А время, меж тем, не стояло на месте. Обычно в этот самый момент сыновья уже поедали свежесваренную кашу, а отец весело шутил за столом или угрюмо клевал носом, не выспавшись. Рен следовала за матерью тихо, как мышь, шла до ужаса осторожно, и когда женщина резко остановилась, девчонка еле-еле успела затормозить перед столкновением.

– Ирена! – радостно произнесла она, теряя остатки злости и волнения о судьбе дочурки. – Кто этот приятный мужчина?

– Он же… Тебе представился.

Но этот ответ не удовлетворил любопытство Анки. Она смотрела на дочь внимательно, с хитрым прищуром. Платье ее не измялось, волосы – уложены осторожно, хоть и неумело. Девчонка выглядела вполне прилично, чем несказанно обрадовала родительницу. Богатый с виду джентльмен не выходил у нее из головы, и, видимо, он не пользовался невинностью помыслов девчонки.

– Он предлагал тебе приватную встречу? Ты была с ним весь вечер?

– Была, – призналась девчонка. – Только прилично, – поспешила уточнить Ирена. – Никаких… Непотребств не было.

– Никаких?

– Никаких. Он мне подарил это платье, – солгала она, протягивая матери фиолетовый сверток ткани.

Тряпку женщина тут же бросила на пол, руки вытерев о передник, завязанный под самой грудью. Живот ее набух и опустился, Анка собиралась рожать в самое ближайшее время. Это не первый ее ребенок, даже не второй или третий. Она не волновалась перед ждущими родами, не испытывала и диких восторгов от грядущего прибавления. Ей предстоит родить еще одного сына, а после него – еще одного.

Развернув платье, женщина сладко улыбнулась. Приятная на ощупь ткань холодила сморщенные от воды пальцы, необыкновенно аккуратные стежки и сложный пикировочный шов на подоле произвели на женщину огромное впечатление. Вещь была дорогой, сомнений в этом не было. Найдя на вороте багровое пятно от крови, Анка озадаченно глянула на дочь.

– Вино, – нашлась она резво. – Прости, мам, я немного пролила, очень волновалась, пока сидела там перед всеми.

– Ничего-ничего, – бойко произнесла она. – Мы все застираем, следов не останется. Ты еще внукам его передашь.

Женщина усадила дочь за стол, велев той рассказать обо всем. Устроившись на одной лавке, обе болтали о «произошедшем». Оказалось, что мать знала ту самую Ориану, покровительницу искусства, художников и поэтов, мать для сотен сирот и брошенных в беде детишек. О том, кем она являлась на самом деле, Рена умолчала, а шрам на шее закрыла удачно опущенной косой. Девушка опустила и добавила много деталей, превращая свою историю в невероятную сказку о Золушке.

Она рассказала, что на приеме было бесчисленное множество гостей, что все они были одеты так ярко, что у Рен до сих пор болят воспаленные глаза. Девушка рассказывала о галантности Детлаффа, о том, как он усадил ее в карету, аккуратно помог забраться наверх, а после весь вечер развлекал находчивыми разговорами, подливал ей вино и подавал закуски к нему. Мать слушала Ирену с довольной улыбкой на раскрасневшемся от жара воображения лице.

– Ох, Рена, ох… Да ты хоть веришь в свое счастье? – спрашивала она, подлетая к печи, в которой уже кипела пшенная каша на свежем молоке – Подхватила ты свой счастливый билетик.

– Билетик? – спросила девушка, потирая глаза.

– Билетик. Выйдешь замуж за купца, Ренка! Будешь вся в шелках да золоте, будешь с ним в паланкинах по городу, к печи никогда не притронешься, тряпку в зубы не пихнут, – мечтала женщина, задумчиво поглядывая в окно.

– Так купчиха же живет напротив нас, разве нет? Никаких там шелков, да и своего мужа днем с огнем…

– Погоди ты. Это другое. Он же вином торгует, горьким, в Боклере-то горьким вином торговать! Вот и катается туда-сюда, чтобы сбыть хоть немножко. А от того и денег нет, и детей. Горькое вино – горькая судьбенка.

Ирена поморщилась. Она вспомнила обрюзгшего соседа с его морщинистой женой. Бездетная семейка жила напротив, бесконечной радости или элементарного счастья они никогда не излучали. Женщина одевалась так же, как и все. Выцветшие юбки, платья, старые косынки. Ничего сверхъестественного в ее туалете не было. Ни следа богатства, ни следа чрезмерной бедности.

Жена кузнеца рассказывала дочери о том, как ей прочили в женихи седовласого торгаша, а она отказалась. Сказала, мол, стар он слишком для брака с молодой-то девкой. Вместо нее торгаш взял в жену другую девушку, а через три года помер, оставив ее с огромным приданным. Эх, знай тогда шестнадцатилетняя Анка, чем мог обернуться этот недолгий, но благополучный брак…

– Рена, милая, ты знаешь, что красива… – аккуратно говорила мать. – Но не для этого местечка и этих деревенских болванов. Вот людям повозвышанней, с другими вкусами… Да ты не волнуйся, поартачится немного твой купец, да прекратит. Главное, главное схватить покрепче. Хватай его за рога, Ренка! Хватай, говорю тебе!

– Кого хватаете? – пробубнил сонный Дари.

Мальчишка встал на полчаса позже обычного, неуклюже потянулся на лестнице и замер, ожидая ответа. Рен заметила, что тощие руки брата начинают расплываться, под ними выступают пышущие силой мышцы. Волосы у мальчишки отросли, совсем скоро он будет завязывать их в хвост, на манер щеголеватого столичного парнишки. Расстегнутая рубаха была смята, парнишка тер глаза, пытаясь очухаться после долгого отдыха.

– Жениха, – ответила мама.

– Ты чего не в кузне? – спросила Рен, поджимая губы.

Дариуша этот вопрос удивил, он явно расстроился, услышав его. Мальчишка собрался было спросить у сестры, чего это ее не было дома прошедшей ночью, но делать этого при матери он не стал, побоялся, что несчастной с виду Ирене влетит. Впрочем, посмотрев на ее измученный вид, опущенные уголки губ и грустный взгляд, он понял, что Рен и без того уже наслушалась.