Только ты

Но уже спустя пару мгновений Трандуил стремительно отстранился и бережно уложил воспитанницу на спину, принимаясь освобождать сокрытое блестящей материей тело. При этом глаза его, цвета морозного неба, утратили всю свою нежности, приобретя оттенок одного единственного чувства — требования.

Оно же сквозило и во всех движениях, не позволив Тауриэль даже шевельнуться без позволения, когда она осталась совершенно обнаженной — теперь складки ткани закрывали лишь грудь и плечи. Но это не заботило Владыку, который настойчиво развел в стороны ноги воительницы и резко подался вперед, опустив ладони на ее живот.

Дрожь их явственно давала понять, что синда с трудом удерживает рвущееся наружу неистовство, сравнимое с рыхлым снегом, готовым сорваться с откоса и увлечь за собой весь белоснежный покров. Но, несмотря на это, он аккуратно огладил выступающие ребра эллет и медленно скользнул вниз, наблюдая, как она мелко дергается от сильных судорог, терзавших чресла.

Эти бесхитростные ласки, перемешанные с легким чувством стыда, до сих пор навещавшим стражницу, одурманивали ее, вынудили забыться и с трепетом прислушиваться к плавным изгибам длинных пальцев на своей коже. К их мягкости и прохладе колец, приятно щекотавших плоть, к сдерживаемому напряжению, молнией проникшему в тело, когда эльф несильно надавил на низ живота, заставив Тауриэль попытаться инстинктивно сжать ноги, в надежде поймать ничтожный отголосок удовольствия.

Это вызвало плотоядную ухмылку на лице Владыки, который накрыл руками острые коленки воспитанницы и раскрыл ее для себя полностью, касаясь губами внутренней стороны бедра. Тонкая кожа, будто паутина, отозвалась на ласки множеством импульсов, обвившихся вокруг позвоночника. Эллет выгнулась, почти до боли вцепившись в собственные волосы, пока чувственные долгие поцелуи спускались по ноге, очень медленно, намеренно мучая изнывающее лоно.

И когда влажный рот настойчиво прижался к сокровенному, она звонко всхлипнула, ощущая дразнящую игру чужого языка, легко скользящего по шелковистым лепесткам. Он старательно избегал центра удовольствия и спустя мгновения опустился чуть ниже, коротко обведя вход, и уверенно проник внутрь, не прекращая сладких движений.

Этого оказалось достаточно, чтобы Тауриэль потеряла последние крупицы самообладания и подалась навстречу, не осознавая, что тем самым мешает покровителю. Словно в наказание он на миг отстранился, но только для того, чтобы удобнее обхватить женские бедра и прижать их к полу, возвращаясь к приятной для обоих фрикции. Теперь уже более медленной и изощренной, не давающей мыслям стражницы путаться, заставляя ее улавливать каждое легкое касание и проникнуться наслаждением не только тело, но и разум.

И воительница затихла, жадно вбирая в себя ласки и мягкость языка, порхающего вокруг напряженной точки. Все быстрее, усерднее… Иногда прерываясь, чтобы дать волю губам, бережно обхватывающим и втягивающим складочки, пока суетливые пальцы неумолимо терзали влажное лоно.

Беспомощно вздохнув, эллет повернулась и обвела неторопливым взглядом свою комнату, окутанную густой чернотой ночи — ей удалось рассмотреть лишь кровать, освещенную холодным лунным светом, вторгавшимся сквозь приоткрытое окно. Драгоценные камни, украшавшие лежащее на покрывале платье, мерцали ровным белым светом, напоминая воительнице глаза Трандуила. Такие же прочные, спокойные и опасные.

Сегодняшнее соитие, как и все предыдущие, прошло под надежной охраной дверей королевской спальни. Кажется, именно они и мешали Тауриэль думать о будущем. Но столь неожиданное вторжение мыслей о Леголасе, навеянных Владыкой, явственно дало понять, что этот порочный мир не ограничивается двумя эльфами.

Расскажет ли Ороферион об их связи аранену? Возможно — чтобы задушить ростки нежеланного чувства, он пойдет на все, и стражница не могла отрицать, что это будет лишь на пользу… Но она оказалась не в силах унять тревогу: ее мучил стыд и отчаянное желание сохранить нежные отношения с Леголасом.

========== Глава 6 ==========

Комментарий к Глава 6

Впервые взялась я за что-то подобное, поэтому смело жалуйтесь - все ваши замечания внимательно прочту и постараюсь исправиться =)

Постепенно мысли об аранене сменились тревогой за собственную судьбу. Ведь рано или поздно Тауриэль найдет любовь и захочет уйти… Но позволит ли это Владыка?

Нет. Даже если он и пресытится воспитанницей, то все равно будет держать ее при себе, но дело здесь отнюдь не в любви. Этого чувства так и не возникло между эльфами — было лишь желание, со временем превратившееся в узы, намертво связавшие два сердца.

Воительница чувствовала это и грустила, но не о своей юности и жизни, которые, возможно, так и пройдут в сокрытом кронами Лесном Дворце подле Короля. Она грустила от того, что такая участь нисколько не пугала; даже наоборот — согревала.

Поэтому эллет решительно подошла к кровати и принялась стягивать с себя узкий костюм лихолесского воина, одновременно размышляя, зачем же Ороферион велел ей прийти ночью? Тауриэль уже была у него накануне вечером, а разговоры о делах синда не привык откладывать в долгий ящик.

Впрочем, неважно: покровитель не любил опозданий, и поэтому стражница отбросила все мысли, торопливо надевая шелковое жемчужно-белое платье, приготовленное специально для Пира Звездного Света, на который она так и не явилась. А виной тому оказался темноволосый пленник, своей болтовней унесший ее далеко за пределы Лихолесья, в чудной и не понятный мир народа Аулэ, где бородатые гномы искали золото в окутанных мраком недрах гор.

Кили — кажется, так звали узника — разговаривал много, при этом глаза его, словно обращенные внутрь себя, горели ясным чистым светом, которого так не доставало самой эллет. В ней не было столько любви к соплеменникам, не было такой непоколебимой уверенности в правоте Владыки, что заставило невольно проникнуться к гномам, которых эльдар никогда не считали равными себе.

Об этом и думала воительница, пока шла по темным коридорам дворца, подобрав воздушную юбку, так непривычно путавшуюся в ногах. Здесь не горело ни одной свечи — это и не требовалось, ведь она прекрасно видела очертания ступенек и поворотов, встречающихся на пути, который вел к двум неподвижным фигурам стражей, с ног до головы закованных в плотные доспехи.

Они казались каменными изваяниями, необходимыми лишь для украшения, но стоило Тауриэль подойти, как эльфы шевельнулись, открывая перед ней двери королевских покоев. Внутри, как и всегда, ярко пылал огонь, словно с трудом удерживаемый решеткой большого камина, наполняющего комнату теплом и веселым треском. Рядом с ним, отбрасывая длинную тень на ворсистый ковер, стоял Ороферион в излюбленной серебристо-зеленой мантии, полностью скрывавшей фигуру, и задумчиво вертел в руках хрустальный бокал с искрящейся жидкостью.

Но он был не один: в кресле, где обычно отдыхал Владыка, закинув ногу на ногу, сидел аранен. Воительница узнала сводного брата, даже несмотря на то, что не видела лица, а полумрак раскрасил светлые пряди оттенками гречишного меда.

Эльфы плавно обернулись, молча приветствуя свою гостью, как только легкий стук закрывшихся дверей сообщил о ее появлении. Но стражница, испуганная неожиданной ситуацией, не была так же спокойна.

— Что-то случилось? — спросила она после торопливого поклона.

— Все в порядке, — безразлично ответил Трандуил, поставив свой бокал на крышку камина, и неторопливо взмахнул рукой, веля приблизиться.

— Гномы? — все не унималась эллет, делая осторожные шаги вперед.

— Забудь о них, — уже несколько раздраженно приказал синда, пройдя мимо воспитанницы, — ты здесь ради удовольствия. А Леголас нам в этом поможет.

Сказанное на миг оглушило Тауриэль, помешало думать, отчего она безвольно разрешила повернуть себя лицом к аранену, который продолжал неподвижно сидеть в кресле, будто происходящее не имело к нему никакого отношения.

— Ты ведь не будешь против? — томный голос, обычно воспламеняющий желание, теперь пугал, и стражница невольно дернулась, ощутив на своих бедрах чужие ладони, прижавшие ее к стоящему позади телу.