Страница 7 из 12
Для буржуазного политика подобное заявление в стенах царской Думы – просто революционный призыв. Но дальше-то что?! А дальше Дума, по мнению Керенского, должна принять его предложения… к сведению и перейти «к очередным делам». Последним на заседании Думы выступил меньшевик Н. С. Чхеидзе. Он продемонстрировал в полном смысле слова образчик соглашательского словоблудия. Он заявил, что совершенно не желает «возражать против той формулы, которую огласил мой товарищ Керенский», но считает необходимым продолжить дискуссию по выступлению министра земледелия А. А. Риттиха, чтобы «зафиксировать в памяти населения то, что нужно сказать; потом хватит времени, я думаю, и для разработки того законопроекта, который вы сейчас предлагаете».
На мой взгляд, есть что-то символическое в том, что последние монологи в созданных самодержавием декорациях российского парламентаризма под названием Государственная дума произнесли два соглашателя, вскоре бесславно закончившие свою политическую деятельность. Председатель Думы М. В. Родзянко даже не стал ставить на голосование их предложения. Он внес свое: «…угодно ли Государственной думе прекратить сегодняшнее заседание, назначить следующее заседание на вторник, 28 февраля, 11 часов утра, при той же повестке?» Дума приняла предложение своего председателя, и это было последнее решение, принятое последней Государственной Думой Российской империи.
В те часы, когда депутаты Думы отвечали на вопрос Родзянко о том, угодно ли им собраться на следующее заседание 28 февраля, хотя, возможно, и несколькими часами позже, правительство решало вопрос о существовании самой Думы. Собственно, вопрос уже был решен царем еще накануне его отъезда в ставку 23 февраля: Думу распустить. Не определились Николай II с князем Н. Д. Голицыным, председателем Совета министров, лишь в том, в какой форме это сделать: прикрыть Думу одним махом или продлить ее агонию на полтора – два месяца? Уезжая в ставку, царь подписал две бумаги. Правительство должно было решить: объявить Думу окончательно распущенной или выбрать «мягкий» вариант – объявить о временном прекращении деятельности Думы. Голицын предпочел второй. 26 февраля Родзянко получил царский указ: «На основании статьи 99 Основных Государственных законов, Повелеваем: занятия Государственной Думы прервать с 26-го февраля сего года и назначить срок их возобновления не позже апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств.» Это был своеобразный ответ на телеграмму Родзянко царю: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит безпорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно.»
Утром 27 февраля Родзянко собрал депутатов Думы, чтобы довести до их сведения царское повеление. «… указ был прочитан, вспоминал Милюков, при полном молчании депутатов и одиночных выкриках правых. Самоубийство Думы совершилось без протеста». Хотя депутаты не осмелились в зале заседаний Думы протестовать против царского указа, но это не значит, что они его одобрили или, по крайней мере, отнеслись к нему равнодушно. Значительная часть депутатов сознавала, что политическая, экономическая и социальная обстановка в Петрограде угрожает не только царствованию Николая II, что, как мы сейчас знаем, это большинство уже не беспокоило, но и хаосом по всей России. И естественно все задавались вопросом: что же делать дальше?
Из зала заседаний часть депутатов перебралась в соседний зал, где и стала обсуждать этот животрепещущий вопрос. Чтобы помочь читателям лучше разобраться в том, как сейчас модно говорить, насколько легитимно, то есть законно образование Временного правительства, хочу привести свидетельство человека, принимавшего самое деятельное участие в его создании, – того же Милюкова. «Это не было собрание Думы, только что закрытой, ни заседание какой-либо из ее комиссий. Это было частное совещание членов Думы». «Частное совещание» – только и всего, этакие политические посиделки.
Так как в обсуждении вопроса принимали участие люди с самыми различными взглядами, то и ответов на вопрос «что делать?» поступило немало. В итоге после долгих споров приняли предложение Милюкова, которое он позднее назвал «неуклюжей формулой». Он предложил «выждать, пока выяснится характер движения, а тем временем создать временный комитет членов Думы 'для восстановления порядка и сношений с лицами и учреждениями». Сколько депутатов присутствовало на «частном заседании» Думы, сколько человек поддержали «неуклюжую формулу», было ли вообще голосование – это неизвестно. Скорее всего, на голосование предложение Милюкова и не ставилось. Условия были не подходящими для этого. Опять же по воспоминаниям Милюкова, «собрание было бесформенное; в центральной кучке раздавались горячие речи». А сам Временный комитет депутаты поручили избрать совету старейшин Думы. Около трех часов дня старейшины его сформировали. Вечером члены комитета решили, что надо брать власть в свои руки. Оставалось только решить, кому именно. В тот же вечер появились первые предложения. Переговоры продолжились на следующий день, затем в первый день марта. Наконец, 2 марта министерские посты удалось поделить. В 3 часа дня в колонном зале дворца Милюков объявил состав Временного правительства.
К этому времени уже четвертый день функционировал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. 27 февраля от власти были устранены или устранились сами все ее органы: Государственная Дума, петроградская дума, Совет министров, не обладал ею и находившейся в ставке в Могилеве Николай II, только он еще не понимал, что его поезд, фигурально говоря уже ушел, и собирался 28 выехать в столицу, чтобы самолично навести в ней порядок. Но еще 26 февраля ряд членов Союза рабочих кооперативов Петрограда, социал-демократической фракции Государственной думы и других рабочих групп выдвинули идею образования Советов рабочих депутатов по образцу 1905 года. Советы как органы власти – это действительно творчество народных масс. Они возникли в ходе забастовки, начавшейся 12 мая 1905 года в Иванове-Вознесенске. Ленин высоко оценил инициативу народных масс. Понятно, что в феврале 1917 года ее немедленно поддержали петроградские большевики.
26 февраля бюро ЦК партии выпустило манифест с призывом к продолжению революции и созданию Временного революционного правительства. На следующий день перед депутатами Петроградского совета выступил В. М. Молотов от имени руководства партии. Сам Молотов вспоминал: «27 февраля 1917 года Керенский ввел меня в Петроградский Совет, когда он только создавался. Там большевиков было мало-мало.» Их и в городе было мало, а все руководство партии в столице состояло из трех членов Русского бюро ЦК – П. А. Залуцкого, В. М. Молотова и А. Г. Шляпникова.
27 февраля, в те часы, когда «на частном заседании Думы», как назвал посиделки бывших депутатов Милюков, кадеты и их потенциальные союзники делали первые прикидки по распределению министерских кресел, в другой половине Таврического дворца уже заседали делегаты рабочих питерских заводов и фабрик, группа думских депутатов и представители левой интеллигенции. Они объявили о создании Временного исполнительного комитета Петроградского совета депутатов трудящихся. Комитет обратился с призывом немедленно выбрать депутатов в Совет – по одному депутату от 1 тысячи рабочих, и по одному – от роты солдат. Было избрано 250 депутатов, которые собрались в Таврическом дворце. Они в свою очередь избрали Исполнительный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Большинство в Исполнительном комитете и в самом Совете принадлежало меньшевикам и эсерам – в то время самым многочисленным и влиятельным левым партиям в России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что председателем исполкома стал лидер социал-демократической фракции Государственной думы меньшевик Н. С. Чхеидзе, а его заместителями трудовик А. Ф. Керенский и меньшевик М. И. Скобелев. 28 февраля вышел и первый номер "Известий Совета рабочих депутатов" под редакцией меньшевика Ф. И. Дана.