Статуэтка. Сокровища чжурчжэней

– Шляются тут, клиентов распугивают, – зычно говорит мужик, оглядываясь на женщин, как бы ища оправдания своим действиям.

– Чего он? – спрашиваю у продавщицы.

– Да повадился мальчонка приходить. Вроде и вреда от него нет, да к людям пристает, просит поделки купить. Кому нужны детские игрушки? Кто он? Откуда? Никто не знает.

Оглядываюсь. Мальчонка, понурив голову, плетётся по дороге к мосту, прижимает к груди маленький мешок. Так жалко его стало. Сажусь в машину. На мосту догоняю. Хоть маленький, но ходит быстро.

– Пацан, что продаешь? – спрашиваю, поравнявшись с ним, в открытое окно.

– Игрушки, – гордо отвечает, поднимает голову. Встреча с глазами, которую не забуду. Словно сталкиваюсь со вселенской мудростью и любовью.

– Покажешь? – спрашиваю, понимая, что куплю любую вещь, которую предложит. Сзади сигналят. Включаю аварийку, поворачиваюсь к мальчонке. Тот держит в руке вырезанный из дерева красивый дом.

– Почём продаешь?

– А зачем вам, у вас же детей нет? – удивленно спрашивает писклявым голосом.

– А ты откуда знаешь? – удивляюсь.

– Знаю, и всё, – строго отвечает. – Для детей домик, вам – ненадобно.

– А я, может, хочу, чтобы мои будущие сын и дочка в таком доме жили, – возражаю. Вижу, как меняется лицо, как загораются радостно глаза.

– Тогда берите, – протягивает игрушечный домик. – Денег не надо.

– Нет, так дело не пойдет, – улыбаюсь, протягивая из барсетки тысячную купюру. Меньше номинала не оказалось, а мелочь давать стесняюсь.

– На вот, держи, – говорю, протягивая деньги. – Никому не показывай, чтобы не отобрали.

– И вы никому не показывайте, чтобы никто не отобрал, – говорит мальчик без улыбки, прячет купюру в карман куртки.

Закрываю окно, выключаю аварийку, трогаюсь. Проезжаю мост, останавливаюсь, смотрю на игрушку. Красивый резной дом тщательно отшлифован и обработан с любовью и лаской. Хочу еще раз взглянуть на мальчонку, но ни на дороге, ни на мосту его нет.

Во Владивостоке домик исчез. Как – не знаю. Кому-то показываю из знакомых – точно помню, а вот где теряю – нет воспоминаний.

– Это я тогда была на мосту, – тихо говорит Шаманка. Вздрагиваю.

– Но там же мальчик, – возражаю слабо. Игрушечный дом – точная копия дома шаманов. Пазл в голове складывается.

– Я специально так оделась, для безопасности. Мёд и настойки продала давно, но дед велел еще и домик продать. Сказал продать только мужчине молодому. Никто не берёт. Продавцы гнать стали, тут ты и появляешься. Я тебя как увидела – сразу поняла, что купишь. Даже слова песни помню, что в машине играла.

Поёт, подражая Кате Лель: «Я люблю тебя за то, что ты есть, за то, что ты здесь и просто рядом…» Прерывается, продолжает рассказ:

– Ты слова заветные сказал, что хочешь, чтобы там твои детки жили. Рука у тебя теплая, добрая. Лицо чистое, без злости. Я обрадовалась и бегом в лес. Бегу, смеюсь, песни пою, хохочу, как ненормальная, траве и деревьям улыбаюсь, спасибо говорю. Разные картинки из будущего представляю. Как ты меня на руках носишь, как целуешь. Как радуешься, что у нас с тобой детки родились. Иду, кричу слова любви. Ведь никого кругом нет. Забыла совсем, что со словами аккуратнее надо. Я же Шаманка. Словами оживить могу и умертвить. Дед долго ругал и выговаривал, а я не понимаю, почему сердитый такой. Я же все сделала, как велел. Подумаешь, что может нафантазировать семнадцатилетняя девушка? Потом только поняла, что встреча наша неслучайная. За год сильно изменилась. Дед говорит, совсем взрослая стала. Грудь выросла, да и ягодицы стали больше. На мосту сиськи замотала плотно шарфом, чтобы не выделялись, а сейчас заматывай-не заматывай – не спрячешь уже.

– Мда, – бормочу. Откровенность обескураживает.

– С той поры постоянно думаю о тебе и рядом хочу быть, да дед не пускает, – продолжает рассказ Аня, примостившись головой на моих коленках. – А ты живёшь, не вспоминая обо мне.

– Ну извини, что не увидел девушку в одежде пацана, – бурчу.

– Потом изменилась наша с тобой связь.

– Какая связь? О чем ты? Не было между нами ничего, – перебиваю.

– Ты послушай, не перебивай, – мягко улыбается. – Связь духовная. Как ниточка белая. Я по ниточке к тебе стучалась и вибрацию считывала. В общем, чувствовала тебя. Как радовался, как огорчался, как водку пил. Не часто, но пил.

– И как ты это чувствовала?

– Ниточка темнела. А однажды стала красной.

– И что это значит? – удивляюсь, услышав злость в девичьем голосе.

– Когда энергию забирают и себе подчиняют, – словно нехотя отвечает.

– И что это?

– Скажу, будешь ругаться, – жалуется.

– Не буду, – обещаю. Девушка, выдохнув, произносит имя. Вздрагиваю, услышав: «Диана».

– Откуда знаешь? – теряюсь. – Я о ней не рассказывал.

– Я же Шаманка, – печально улыбается. – Сама узнаю ответы. Когда ниточка покраснела – провела обряд и увидела образ. Ты сидишь, как собака на цепи, и скулишь. И уйти-не уйдешь – цепь на шее болтается. Крепко держит, и в голове синие точки пульсируют, как будто яд.

– У тебя богатое воображение, – передергиваю плечами от картинки, нарисовавшейся в образе.

– Это не самое страшное, – шепчет. – Только ты не злись и не кричи. Женщины очень коварны бывают, когда им что-то нужно от мужчин. Она подмешала приворотное зелье в напиток, когда ты пришел к ней домой.

– Откуда знаешь?

– Подарила кулон, надела на шею, – как в трансе, монотонно, игнорируя вопрос, продолжает шептать. – Ты совсем стал не свой. На второй день ломка, как у больного, и бежишь к новой госпоже.

– А почему ты так плохо говоришь о ней? – изумляюсь, слыша агрессию и злость в голосе.

– Ее отец виновен в смерти моих родителей, а она вмешалась в твою жизнь, – выдыхает, резко поднимается.

– Но почему? Из-за чего все это?

– Ты знаешь! Просто думаешь, что это глупые сказки или старые легенды. Диана и ее отец принадлежат клану Жрецов, мы с дедом – к клану Хранителей. Статуэтка, которую нашли в лесу, ключ к разгадке древней тайны. Восемьсот лет прошло, как тайна появилась. Сколько людей уже погибло и умерло.

– Так это правда про сокровища чжурчжэней? Не легенда?

– Да, правда! Это как две силы борются: светлые и темные. Ты – посередине. На чью сторону перейдешь, те силы и верх возьмут.

– И чем это грозит?

– Золото, сокрытое в пещере, оно горе принесет людям, – говорит с печалью. – Золото людские души порабощает. Темные не знают, где золото Шуби, бохайцев и чжурчжэней сокрыто. Знают, что оно заклятиями сильными сокрыто, чтобы посторонние не нашли и баланс сил не нарушили. А ты можешь найти. У тебя способность есть.

– Какая способность? Я – обычный человек, – удивляюсь, но приятно, что меня выделяют.

– Заклятия на тебя действуют, но ты как-то их нейтрализуешь. Сопротивляешься. Поэтому мы говорим, что ты – ключ. «Рисунок предков». Как и статуэтка. Надписи на статуэтке – подсказки. С их помощью можешь найти дорогу к сокровищам предков.

– Но мне не нужно золото! – горячо восклицаю. – Я хочу дать людям лекарство от болезней.

– А люди сами хотят этого? Или этого хочешь только ты? – звучит в темноте вопрос, словно приговор. Не знаю, что ответить.

– Куда делся кулон Дианы?

– Когда увидела, что тебя ломает, стала сниться тебе и звать, – тихо отвечает. – Я кричала в ночи: «Эдэсу! Эмэгиэ! (Любимый! Приходи!)», звала: «Суженый, приди». Ты принял решение уехать из города. Я знала, куда тебя тянет, ведь это я картинку реки нарисовала. Знала, куда едешь, и пошла встречать. Увидела машину, подняла руку. Дальше ты помнишь все, кроме того, как дед заклятия сторожевые в лесу снимал. Пока ты спал, кулон сняла в машине и на дороге в тайнике оставила, чтобы не душил. Только приворот сильный оказался, пришлось обряд очищения делать, чтобы дышать мог свободно. Приворот – темная сила, но мой обряд сильнее. Излечила тебя в первую ночь, пока ты у костра лежал, задыхался. Ты нужен Жрецам управляемый. Очень хотят сокровища предков получить. Однако тебе оно не нужно.