Страница 24 из 25
Дронго в очередной раз убрал бутылку.
– Тем не менее, видимо, улетел, – прорычал Дронго. – Что он вам сказал, когда уезжал?
– Не помню! Оставьте меня, мистер детектив!
– Хорошо, давайте по-другому. Вспомните, вчера утром вы спустились вниз без верхней одежды. Вы разговаривали со мной, сидя на террасе, а потом, когда решили, что пора ехать… Скажите, ваши куртки были уже в машине или ваш супруг за ними поднимался?
– Мы не оставляем верхнюю одежду в салоне автомобиля, – ответила Кэтрин, – мы всегда храним наши вещи в отеле. Конечно, он поднимался наверх. По дороге могло быть холодно – мы открывали окна, у меня ведь аллергия на кондиционеры.
– Он поднялся наверх за вашими куртками, – переспросил Дронго, – все правильно?
– Да, – кивнула она, – при чем тут наши куртки? Сильвию убили…
– К вам вчера кто-нибудь звонил из отеля? Вы знали, что Сильвию застрелили?
– Нет. Мы ничего не знали. Мы поехали в аэропорт, а оттуда заехали в Албуфейру. Я хотела выбрать подарок для Энрико. Хорошие часы. Мне не нравились его часы. И он сам предложил мне туда заехать.
– Вы купили ему часы?
– Купила. А потом мы приехали сюда и узнали о смерти Сильвии. Пока мы там покупали часы, здесь ее убили.
– Если мы не найдем вашего мужа в течение одного или двух часов, боюсь, что у него будут большие неприятности, – пробормотал Дронго.
– Энрико никуда не денется, – поморщилась Кэтрин, – зачем вы все время спрашиваете про него? У нас в семье такое горе.
– Вы говорили со своим дядей?
– Ему тоже плохо. Как и всем нам.
– Вы с ним говорили вчера вечером?
– Я зашла к нему в номер ночью. Он поменял сьюит и перешел в другой. Джеймс знал, как мы с его женой недолюбливали друг друга, но ничего не сказал мне. Он по-своему любил Сильвию.
– На кого оформлено завещание? Ведь у вашего дяди не было прямых наследников?
– Нет. Его сын от первой жены разбился еще пятнадцать лет назад. Думаю, что часть была переписана на меня, а часть – на благотворительные фонды. Но я точно не знаю, никогда у него не спрашивала.
– Он не переделывал завещание после женитьбы на Сильвии?
– Нет. Но у него предусмотрено, что его жена получит пятьдесят миллионов и виллу в Малибу. Я точно не знаю…
– У Сильвии есть наследники?
– Есть… Но зачем вы меня спрашиваете? Никто не убивал ее из-за денег. Это моя ненависть убила Сильвию.
– Вы сами стреляли в нее?
– О, господи! Конечно нет! Но ее убила моя ненависть. Я так больше не могу…
Дронго видел, как женщина все ниже опускает голову, – казалось, она вот-вот уснет.
– Позвольте, я вам помогу, – предложил он, протягивая руку, – вам лучше подняться к себе в номер. По утрам здесь слишком прохладно.
Она посмотрела на него, потом на бутылку. И согласно кивнула. Дронго помог ей подняться.
«Двое заумных сыщиков, – со злостью подумал он, – не смогли сразу догадаться, кто убийца. И теперь этот молодой жуир сбежал. А несчастная Кэтрин полагает, что только она виновата в случившемся».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На часах было около шести, когда он, достав у Кэтрин из кармана куртки карточку-ключ, осторожно провел ее в номер и уложил на диван. Женщина что-то пробормотала, поворачиваясь на бок, и вдруг, подняв голову, попросила:
– Откройте, пожалуйста, балкон, я не могу спать с кондиционером.
Дронго прошел к балкону и отодвинул дверь до упора.
– Вы не останетесь? – неожиданно спросила она.
«Только этого не хватало, – подумал Дронго, – тоже мне жеребец-производитель». Пока он подыскивал подходящую форму отказа, женщина, невнятно пробормотав еще несколько фраз, повернулась на другой бок и уснула.
Дронго прошел в спальную комнату, принес одеяло с подушкой. Осторожно приподняв голову Кэтрин, он подложил подушку, затем бережно накрыл спящую одеялом.
«Все эти звезды, в сущности, так одиноки, – подумал он, – окружающим нужно от них все, что угодно, но только не их души. По большому счету их души никого не интересуют».
Женщина опять промурлыкала что-то сквозь сон и заворочалась, стараясь улечься поудобнее.
Дронго улыбнулся. Когда-то давно у него была похожая ситуация. Сколько лет прошло с тех пор?
Двадцать? Или немного больше? Тогда он помог молодой женщине поздним вечером добраться домой. Ей было двадцать, ему двадцать три. Он не скрывал, что она ему нравится, и догадывался, что и он ей тоже. Они вместе поднялись по лестнице в квартиру. А потом она прилегла на диван и неожиданно заснула. Дронго, сидевший в кресле, так, сидя, и провел ночь, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не разбудить женщину. Утром, дождавшись ее пробуждения, он извинился и ушел. Нужно было видеть изумление на лице молодой женщины. Она была потрясена таким поведением молодого человека. Потом у Дронго было много встреч, но именно подобные ночи остаются в памяти.
Вот и сейчас, наклонившись к актрисе, он еще раз бережно поправил одеяло и собрался тихонько выйти из комнаты. Неожиданно он почувствовал под подошвой ботинка какой-то мелкий твердый предмет. Дронго нагнул голову, чтобы посмотреть, на что он наступил. И убрал ногу…
Увиденное его потрясло. Дронго поднял предмет. Это был патрон. Но какой! Тот самый характерный патрон, о котором говорил комиссар Брюлей, – «ультра» с диаметром донышка меньше диаметра самой гильзы. Для модели «дженнингс» с полимерным корпусом. Перед ним был тот самый патрон! Дронго повертел его в пальцах.
«Одно из двух, – подумал он, – либо Энрико все понял и сбежал, либо патрон принадлежит Кэтрин Фармер, и тогда она напилась так, чтобы заглушить чувство вины».
Он снова посмотрел на патрон. Нагнулся и начал искать. Больше ничего не было. Ни под диваном, ни под столом – нигде. «А если допустить третий вариант? Патрон подбросили. Но тогда зачем так неожиданно сбежал Энрико Вилари? Что именно он сказал Кэтрин перед тем, как сбежать? К сожалению, она не помнит. Предположим, что его отъезд – случайное совпадение. Предположим, что патрон оказался здесь тоже случайно. Но Энрико вчера вечером проговорился. Он сказал, что Сильвию застрелили сразу после их отъезда, тогда как никто ему этого не сообщал. И Кэтрин не вспомнила, что знала о смерти Сильвии. Выходит, Энрико Вилари становится главным подозреваемым. Остается только его арестовать и узнать, почему он выстрелил в женщину. Возможно, его использовали. Скажем, поляки. Или Мурашенков. Денег у них много, они вполне могли купить Вилари. Хотя зачем Мурашенкову или Шокальскому пользоваться услугами Энрико, когда можно найти десяток профессиональных киллеров? Связываться с Вилари довольно рискованно… Нет, такой вариант слишком надуман. К тому же для него нет никаких весомых доказательств».
Дронго подумал и неожиданно даже для самого себя положил патрон в карман брюк. Затем еще раз посмотрел на Кэтрин, огляделся в комнате. Двери балкона были открыты. Вспомнив, что Кэтрин говорила ему про аллергию на кондиционеры, он не стал закрывать балкон, а просто повернулся и вышел из номера.
Теперь Дронго нужно было подняться к себе на третий этаж. У него еще оставалось время побриться и переодеться, чтобы успеть встретиться за завтраком с Брюлеем и узнать, о чем комиссар говорил с адвокатом Карнейро.
Но проблема Вилари не давала эксперту покоя. Дронго даже замедлил шаг, продолжая размышлять. «Неужели мы с комиссаром так глупо ошиблись? Куда Энрико мог уехать? Или он не понимает, что его будут подозревать в первую очередь?»
Войдя к себе в номер, Дронго сразу прошел в ванную комнату. Он тщательно брился, обдумывая ситуацию.
Кэтрин, похоже, не проснется до самого обеда, если вообще будет в состоянии помнить события сегодняшней ночи. Илона была с ним. В пятизвездочных отелях убирают обычно два раза в день. С утра – сразу после завтрака – до полудня, и вечером, когда готовят постели и кладут шоколад для гостей.
Дронго поднял голову, осторожно проводя лезвием под подбородком.