Начинающий писатель

Затем, когда последние люди вышли за двери и в зале не осталось никого кроме меня, агента и почти сотни раскладных стульев, я смог наконец-таки спокойно закурить.

- Черт, - произнес я не без усталости, - это было настоящее испытание.

Агент подсел ко мне и выхватил из открытой пачки толстую коричневую сигарету.

- Это было прекрасно, старик, просто прекрасно, - он похлопал меня по полечу, после чего довольно затянулся горьковатым дымом. - Я только что звонил главреду - Васильевич на седьмом небе от счастья. Вроде как обмолвился про дополнительный тираж и целую рекламную кампанию. Твой новый роман просто бомба.

-Да? - я подозрительно посмотрел на него, припоминая какими нелицеприятными эпитетами наградил тот самый главред рукопись, когда я отсылал ее в первый раз. Конечно, сейчас она мало напоминала себя в первозданном виде, но тем не менее это была именно та книга и никакая другая. Как удивительно и кардинально может меняться мнение человека об одной и той же вещи, когда толпы людей, с глазами обезумевших зомби, сметают ее с полок книжных магазинов.

- Знаешь о чем я сейчас думаю. - продолжил агент, - все таки это было к добру, что ты попал в аварию.

- Ты с ума сошел? - я посмотрел на него.

- Ты это...только не воспринимай мои слова буквально. Я конечно не хотел, чтобы твои мозги пришлось соскребать с асфальта, тут дело в другом. Это пиар, это была настоящая реклама. Бесплатная. Нам не нужно было делать никаких вбросов, обманывать людей, платить газетчикам, телеканалам, журналюгам. Все произошло само и в отличный момент. Тебя и до этого хорошо знали, но после аварии о тебе не говорят только слепые и глухие. Сколько книг ты еще должен написать согласно договору?

- Две.

- Я думаю стоит приступить прямо с завтрашнего дня.

- Мне вообще можно отдохнуть? Я ведь не машина, у меня кости не железные.

- Да брось, Вик, сейчас такой момент. Люди готовы сгрызть книжные полки в ожидании твоего нового романа. Нельзя упускать такой шанс. Куй железо пока горячо!

- Я не могу тебе ничего обещать. Мне сейчас так тяжело, что я чувствую, будто готов развалиться на части. Дай мне хотя бы пару дней, а потом... потом глядишь может что-нибудь и получится выдавить из себя.

- Отлично! - он втоптал окурок в пепельницу и встал со своего места. - Я к администратору, скажу пусть сворачивает все и закрывается. Тебя подвезти?

- Спасибо, не надо.

Агент пожал плечами и направился к дальней двери, располагавшейся под лестницей. Я же медленно зашагал к выходу, где меня уже дожидалась женщина.

С момента расставания с Евгением, Света стала другой. Точнее говоря она всегда была такой, но жизнь с писателем лишь усугубила то плохое, что дремало в ней еще с самого детства. Злоба, ненависть ко всему, что так или иначе было связано с писательством теперь вышло на новый, совершенно иной уровень. Она не хотела ничего слышать о книгах про любовь, о писателям, штампующих все это бульварное чтиво конвейерным способом, вываливая на гора тонны ненужного хлама, который каким-то непостижимым образом расходиться по рукам овдовевших или разведенных женщин.

Ее лицо было хмуро - очки скрывали ненавистный взгляд. Я закрыл за собой дверь, открыл висевшую у меня на плече сумку и выбросил в ближайшую мусорную корзину только недавно вышедший из-под печатного станка роман.

Жалости не было. Я давно презирал то чем занимаюсь и даже деньги, полившиеся теперь рекой в мои карманы, не покрывали весь накопившийся негатив.

- Еще две. - пробормотал себе под нос, садясь на сиденье рядом с женщиной.

Света странно посмотрела на меня, провернула ключ зажигания и заставила автомобиль зареветь.

- О чем ты? - переспросила она.

- Еще две....две книги и брошу все к чертовой матери.

- Ты серьезно?

Наступило молчание. В гуле двигателя "хонды" все стало зловещим и крайне неприятным. Но в этот день, когда из-под пера вышла моя новая книга, я понял что-то, что давно терзало меня изнутри.

- Я хочу выпить. Прямо сейчас.

Бракоразводный процесс длился уже длительное время и казалось нет ему конца и края. Евгений был готов на все, чтобы отстоять дом, который они вместе строили все это время. Несмотря на платежи, квитанции, сотни чеков из строительных магазинов, где бывший муж покупал все необходимое для ремонта, суд не выносил окончательного и твердого решения по этому вопросу. Доля каждого из супругов в строительстве была почти равнозначна. Пятьдесят на пятьдесят или что-то около того. Света боролась за правду, Евгений - за дом. Он твердил, что не будь его и дома бы могло не быть, но женщина словно превратилась в зверя, когда у нее попытались отнять то, что принадлежало ей несколько лет. Судебные тяжбы, ссоры, адвокатские встречи и горы, просто ГОРЫ документов, бумаг, справок и прочей дребедени закалили характер Светланы, сделав его почти неразрушимым.

Мы ехали по улице, стараясь как можно быстрее и кратчайшим путем добраться до злополучного загородного дома. Уже на подъезде к нему я почувствовал, что зря попросил ее помощи. но отступать было нельзя и вскоре знакомая крыша и забор показались передо мной.

Она вышла, хлопнув дверью, потом открыла гаражные двери и таким же железным шагом вернулась в салон, припарковав автомобиль внутри покрашенного гаража.

- Я решила все изменить. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о нем.

- Ты так уверена в своей победе?

- Да. Я не отдам ему этот дом.

И черт возьми я был готов поклясться, что в ее голосе прозвучали нотки убийственной уверенности. Нет, серьезно, если вместо меня сейчас возник бы образ Евгения, она бы вцепилась ему в горло и отгрызла бы голову, выпив всю кровь и оставив труп лежать у ее ног, настолько сильно и твердо звучали ее слова.

Потом мы поднялись по крутой винтовой лестнице наверх и оказались на первом этаже, где пахло чем-то ароматным, похожим на клубничное варенье.

- Я скоро вернусь. бутылка в холодильнике.

Она пробыла у себя в спальне что-то около десяти минут, после чего вернулась немного успокоившись, сменив строгий костюм на домашнее бирюзовое платье, распустив волосы по плечам. Взгляд стал мягче, в голосе все реже слышалась строгость, но напряжение, которое царило внутри нее, все еще не отпускало Свету.

- Чем ты будешь закусывать?

- Все, что угодно, лишь бы холодное.

Она поставила на стол начатую тарелку холодца, две стопки и семисотграммовую бутылку водки, купленную, как она сама говорила, к пятилетнему юбилею их свадьбы.

- Ирония судьбы, Вик.- она открывала бутылку, - Я покупала ее думая, что мы будем жить вместе до гробовой доски, а теперь собираюсь пить, чтобы эта мразь откинула копыта как можно скорее.

- Неужели ты так сильно желаешь ему смерти?

- Он перетрахал всех моих подруг и даже подруги подруг не стали исключением. Он чертов кабель, не способный держать свой член на привязи, а сейчас пытается забрать у меня то, что исключительно ему не принадлежит. Это мой дом тоже! Я имею право находиться здесь и претендовать на часть, если этот псих посмеет продать его.

Света наполнила стопку и тут же проглотила все содержимое не дождавшись меня. Я последовал ее примеру.

Она тяжело дышала. Водка открыла путь эмоциям и теперь ей стало проще говорить.

- После той аварии, когда я думала, что мне пришел конец и теперь то я смогу спокойно отдохнуть на том свете, все только усугубилось. Бог, хоть я и не верю в него, имеет очень скверное чувство юмора, ему кажется, что если сделать только хуже, все в жизни должно наладиться. Но ведь это неправда. Когда ты летишь вниз ты только ускоряешься. И разогнавшись до сотни километров в час невозможно остановиться за считанные секунды.

- Мы могли тогда погибнуть.

Она налила нам обоим.

- Наверное, так было бы лучше. Пусть бы он забрал этот дом, продолжил приводить своих потаскух и трахать на нашей кровати. Главное чтоб я об этом не знала. Это так мучительно, Вик, делать вид будто все хорошо. Улыбаться, когда есть повод только плакать, потом ложиться в кровать с этим человеком, ощущая как от него пахнет женским парфюмом, которым ты никогда не пользовалась. Мерзко. До жути. А потом подниматься утром на работу как ни в чем не бывало.