Страница 21 из 35
В Бразилии распространенной является конструкция складского залога242. В данном случае залог идентифицируется в закрытом месте. Он является одним из непосессорных видов обеспечения. Залогом обременяются товары (stock-in-trade) в определенном месте. Таким образом, идентификация проводится не по предмету или по лицу, а по месту. Право залогодержателя основывается на двух документах: сертификате о депозите и варранте. Должно быть соблюдено требование о раздельном хранении предмета складского залога и необремененных предметов. Должник несет гражданскую и уголовную ответственность за отсутствие товара на складе. Договором кредитору может предоставляться чрезвычайный контроль, чтобы он мог следить за наличием товара на складе и предотвращать его повреждение или исчезновение. У кредитора есть возможность блокировать выход товара со склада, если должник проигнорировал предупреждение кредитора.
К складскому залогу относится и такая особая форма залога в германском праве как залог имущества арендатора, возникающий в силу прямого указания закона (§ 562 ГГУ). Арендодатель приобретает право залога на все вещи, которые находятся в арендованном помещении за исключением имущества, которое не может быть предметом залогового права. Залоговое право не обеспечивает будущие права требования о возмещении ущерба и требования о выплате арендной платы более чем за текущий год аренды и год, следующий за ним.
В России была закреплена конструкция залога товаров в обороте, под которой понимается залог товаров с оставлением их у залогодателя и с предоставлением залогодателю права изменять состав и натуральную форму заложенного имущества (товарных запасов, сырья, материалов, полуфабрикатов, готовой продукции и т. п.) при условии, что их общая стоимость не становится меньше указанной в договоре о залоге (п. 1 ст. 357 ГК РФ)243. Данная конструкция включает в себя модель складского залога, т. к. при залоге товаров в обороте возможно обременить имущество, находящееся на определенном складе. Таким образом, складской залог – это залог имущества, определяемого пространственным местонахождением.
А. В. Венедиктов отмечает, что этот вид залога был необходим из‐за обострения потребности в основных и оборотных капиталах, с одной стороны, и из‐за нарушения нормальных кредитных связей, с другой стороны. Особое внимание к такой мобилиарной ипотеке было вызвано в Германии в 1925–1926 гг. Однако А. В. Венедиктов не разграничивает складской залог (das Pfandrecht des Lagerhalters) и фидуциарное отчуждение (Sicherungsübereignung)244, хотя данные виды реального обеспечения существенно отличаются друг от друга тем, что при складском залоге к кредитору не переходит право собственности на предмет залога.
А. В. Егоров подробно описывает природу залога товаров в обороте и считает, что этот вид залога ломает сложившиеся представления о принципах залога. Залог товаров в обороте не предоставляет кредитору вещного права. Этот залог не обременяет имущество. Залог товаров в обороте – это по сути залог будущих вещей245.
Однако с позицией А. В. Егорова все‐таки нельзя согласиться. Вряд ли найдется такой залогодержатель, который обременит залогом пустой склад в надежде, что когда‐нибудь там появятся товары должника.
Помимо этого, приравнивание залога товаров в обороте к залогу будущих вещей не соответствует п. 1 ст. 357 ГК РФ, согласно которому залогодатель имеет право изменять состав и натуральную форму заложенного имущества (право на замещение товара) при условии, что их общая стоимость не становится меньше указанной в договоре залога. Таким образом, обременение возникает в отношении уже существующего имущества, а впоследствии происходит исключительно изменение состава обезличенного имущества. Вопрос лишь в том, каким образом залогодержатель будет контролировать замещение товаров.
Что касается целесообразности существования конструкции залога товаров в обороте в отечественном законодательстве, которую отрицает А. В. Егоров, то тут необходимо сказать, что по смыслу п. 4 ст. 339.1 ГК РФ при любом замещении обременяемого имущества необходимо вносить новые записи в нотариальный реестр уведомлений о залоге движимого имущества. Без внесения таких записей залог попросту утрачивает какую‐либо ценность, потому что не мыслим без процедуры банкротства и приоритета над требованиями третьих лиц.
Таким образом, без конструкции залога товаров в обороте предпринимателю нужно было бы каждый раз при ввозе и вывозе товара со склада (возможно, каждый день) идти к нотариусу и вносить запись об обременении.
Тем не менее судебной практике еще только предстоит разрешить вопрос о том, нужно ли при изменении предмета залога товаров в обороте вносить запись в нотариальный реестр. Правильным будет исключить конструкцию залога товаров в обороте из‐под действия п. 4 ст. 339.1 ГК РФ в связи с тем, что смысл залога товаров в обороте заключается в том, что его предмет находится в постоянном изменении, а стороны продолжают действовать в рамках одного и того же договора залога.
Н. В. Теплов считает, что залог товаров в обороте существенно отличается от такой конструкции, как floating charge246. Во-первых, существенно ограничен предмет залога: это могут быть исключительно товары определенного рода на определенном складе. Во-вторых, если стороны не укажут род вещей, подпадающих под залог, то суды сразу признают договор незаключенным. В-третьих, нет никакого разграничения прав залогодержателя с фиксированным залогом и с залогом товаров в обороте, а ведь они имеют различную природу. В-четвертых, законодательства большинства стран устанавливают ограничения для текущего обеспечения в ценностном объеме. Залог товаров в обороте ничем не ограничен. В-пятых, залогодержатель при залоге товаров в обороте имеет различные формы контроля над залогодателем, которые они могут предусмотреть в договоре. В странах с текущим обеспечением такое невозможно: стороны могут выбрать либо текущее обеспечение без контроля над имуществом должника, но возможностью увеличения заложенной массы, либо фиксированное обеспечение со всеми формами контроля, но в отношении заранее определенного предмета. Невозможно выделить из этих двух подходов удобные кредитору права и сделать идеальную конструкцию для залогодержателя, так как это нарушит баланс интересов залогодержателя и других кредиторов.
В настоящее время российское залоговое право находится в процессе реформирования. 21 декабря 2013 г. в ГК РФ были внесены изменения, согласно которым теперь предприниматель может заложить все свое имущество (п. 2 ст. 339 ГК РФ). Данная норма вступила в силу с 1 января 2015 г. Однако суду необходимо предоставить не доктринальное положение, а определенный набор технических правил: как и когда регистрируется текущее обеспечение, с какого момента приобретает силу, как соотносится с другими обеспечительными правами, можно ли установить несколько текущих обеспечений, обладает ли залогодержатель правом следования247, какой приоритет имеет кредитор в процедуре банкротства, как право текущего обеспечения отражается на ограничении залогодержателя голосовать на собрании кредиторов, и т. д. Пока норма п. 2 ст. 339 ГК РФ является «выдернутой» из системы сложных и важных взаимосвязей. Законодательство всех стран регулирует текущее обеспечение не только гражданским кодексом, но и законом о банкротстве, законом о регистрации прав, законами об отдельных видах юридических лиц или отдельным законом об обеспечительных правах. Давая ответ на поставленные вопросы, не нужно забывать о том, что и модель floating charge, и модель Globalsicherheit базируются на национальных исторических традициях английского и германского права. Простое переписывание иностранных законов приведет к тому, что глобальное обеспечение в лучшем случае не будет функционировать, а в худшем – причинит вред кредиторам и имущественному обороту.
242
Декрет № 1.102 от ноября 1903 г. (Decreto № 1.102, de Novembro de 1903), а также Закон № 11.076 от 30 декабря 2004 г. (Lei No 11.076, de 30 de Dezembro de 2004) (приводятся по: Security Rights in Movable Property in European Private Law. P. 575).
243
См. постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28 мая 2012 г. № 17АП-4964/2011 по делу № А50-28565/2010 // СПС «КонсультантПлюс».
244
См.: Венедиктов А.В. Залог товаров в обороте и в переработке в Западной Европе и в СССР. Тезисы доклада проф. А. В. Венедиктова и краткий отчет о прениях по докладу // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М.: Статут, 2004. С. 497.
245
См.: Егоров А.В. Залог и банкротство: актуальные вопросы // Несостоятельность (банкротство): научно-практический комментарий новелл законодательства и практики его применения / В. В. Витрянский, В. В. Бациев, А. В. Егоров и др.; Под ред. В. В. Витрянского. М.: Статут, 2010. С. 35–41.
246
См.: Теплов Н.В. Залог товаров в обороте: анализ института на примере floating charge. Ч. 1 // Вестник ВАС РФ. 2013. № 10. С. 4–15; Он же. Залог товаров в обороте: анализ института на примере floating charge. Ч. 2 // Вестник ВАС РФ. 2013. № 11. С. 75–101.
247
Точка зрения, согласно которой при «тотальном залоге» при отчуждении имущества третьему лицу залоговое обременение следует за вещью, представляется нам неправильной. Конечно, ее можно обосновать тем, что п. 2 ст. 339 ГК РФ находится в общих положениях о залоге, а следовательно, на него распространяется ст. 353 ГК РФ. Однако п. 2 ст. 339 ГК распространяется исключительно на предпринимательские отношения, и поэтому прямо предполагает, что имущество будет отчуждаться другим лицам. Помимо этого, во всех рассмотренных правопорядках в случае глобального обеспечения законодатель, доктрина и правоприменительная практика однозначно исходят из того, что в конструкции глобального обеспечения отсутствует какое‐либо право следования. Конструкция залога в п. 2 ст. 339 ГК РФ имеет явно заимствованные корни, и проявление российской самобытности в смешении с двухвековой конструкцией в этом вопросе выглядит, по меньшей мере, странным.