Страница 84 из 365
— Милая сестричка! — прочла Джо. «Девочкам уже полгодика. Они начали ползать, но совсем друг на друга не похожи. Вероника старшая — она русоволосая, как Мадлен, и очень спокойная. А Джоанна — белокурая егоза. Глазки у них пока голубые, но Мадлен уверяет, что у Вероники они посереют. Жюль учится. Он собирается в следующем году вернуться в Лондон, поступать в кадетскую школу в Вулвиче. Пожалуйста, берегите себя. Очень надеюсь, что Иосиф не пойдет воевать…, - Джо осеклась, услышав тяжелый вздох мужа.
Он вынул письмо из ее рук. Прижав жену к себе, Иосиф услышал, как бьется ее сердце: «Я уже пошел. Обратной дороги нет, любовь моя. Сейчас, как Робеспьера казнили, во Франции власть получили здравомыслящие люди. Здесь будет безопасно».
— Капитан, — недовольно сказала Джо. Она открыла шкаф, разглядывая голубой, с красным кантом мундир. «Тебе за сорок, ты доктор медицины…»
— Я ни дня не служил в армии, любовь моя, — рассмеялся Иосиф, погладив чисто выбритый подбородок. Джо склонила голову набок и внимательно посмотрела на него: «Без бороды тебе тоже хорошо, капитан Кардозо». Она была совсем рядом, — высокая, тонкая, пахнущая морем. Иосиф, протянув руку, запер дверь спальни: «Мне только через два дня в лагерь отправляться, так что я тебя никуда не отпущу. А в следующем месяце мне, наверняка, разрешат приехать к вам. Хотя бы на пару дней».
— Ты пиши, — велела Джо, медленно, ласково целуя его. «Обязательно пиши и возвращайся к нам, любимый». Она замерла и прислушалась: «Показалось. Давид еще в школе, а Элишева тоже занимается, у себя. Иди, иди, ко мне, — Джо закинула руки ему на шею и тихо, сладко застонала.
За обедом Элишева сказала, разрезая курицу: «Все равно, папа, все это, — девочка вскинула острый, материнский подбородок, — полумеры».
— Что — полумеры? — смешливо поинтересовался у нее старший брат. «То, что в городском совете теперь заседает господин Мореско? Или то, что господин Ашер назначен судьей? Или то, что папа — теперь капитан французской армии, мы не платим налоги за то, что ходим в синагогу, и мне не надо будет ездить в Италию, чтобы получить докторат?»
— Ты сначала в университет поступи, — ядовито ответила Элишева. «Все равно, — она воинственно зажала в руке нож. Джо, потянувшись, усмехаясь, вынула его. «Все равно, в голландские школы нас не берут…, - продолжила девочка.
— Голландских школ и нет еще, дочка, — примирительно заметил Иосиф, — одна на всю страну. Подожди, все устроится…
— Нет, папа, — светло-голубые глаза заблестели, — евреи должны ехать в Святую Землю, и там добиваться признания их полноправными гражданами…
— Слышу голос одного молодого человека, — ехидно заметил Давид, — что регулярно посылает сюда письма. Уже целая шкатулка накопилась. Как раз из Святой Земли.
Элишева покраснела: «У тебя тоже шкатулка есть, так что не указывай мне. И даже евреи Америки…»
Иосиф поднял руку: «Евреи Америки сами разберутся, что им делать, дорогие мои. Давайте в Шабат говорить о Торе, а не о политике».
— По-моему, — рассмеялась Джо, — сейчас в каждом еврейском доме именно о политике и говорят. Яблочный пирог на десерт, — предупредила она, поднимаясь. «Ваш любимый, — она ласково посмотрела на семью.
Иосиф заставил себя не думать о жене и прислушался. От моста опять доносился треск выстрелов. Он приложил пальцы к шее солдата. «Мертвый, — понял Иосиф и пополз дальше. «Хотя бы не пахнут пока, — подумал Иосиф, — уже не так жарко. А вот болото воняет, конечно».
— Ура! — раздался крик. Он, приподнявшись, увидел старое, с пятнами пороха, прожженное трехцветное знамя, что развевалось на середине моста.
— За мной! — велел кто-то звонким голосом. «За мной, мои верные солдаты! В атаку!»
— Я из офицеров никого в лицо не знаю, — усмехнулся Иосиф. «Сидим в госпитальных палатках…, - пуля просвистела рядом с ним. Он, убедившись, что следующий раненый — уже мертв, услышал ропот: «Австрийцы! Австрийцы атаковали!»
Люди прыгали с моста прямо в болото. Совсем рядом с ним шлепнулся какой-то невысокий, легкий юноша, с испачканным кровью и грязью лицом. Иосиф увидел вдалеке австрийские мундиры. Юноша выругался сквозь зубы: «Немедленно всем наверх! Отбить мост сейчас же!»
Юноша поднялся во весь рост, пули захлестали по болоту. Иосиф, сбив его с ног, прикрыл своим телом. Он ощутил, как течет у него по шее кровь. Заведя руку за спину, Иосиф облегченно понял: «Ничего страшного, просто царапина».
Юноша кашлял, ругался, и наконец, высвободился из сильных рук Иосифа: «В атаку!»
— Пойдете, — добродушно сказал Иосиф, бесцеремонно вертя его из стороны в сторону. На измазанном грязью и тиной лице юноши блестели веселые, синие глаза. «Вы вроде не ранены, — Иосиф отпустил его: «Нигде не болит?»
Молодой человек ощупал себя и помотал головой: «Нет. У вас кровь на воротнике. Вы кто такой?»
— Старший врач тридцать второй гренадерской полубригады, капитан Кардозо, — буркнул Иосиф. «Пулей чиркнуло, закончу тут все, — он указал на болото, — и перевяжу».
— Medice, cura te ipsum! — усмехнулся юноша. Кивнув: «Спасибо!», он стал быстро карабкаться наверх, к мосту.
— В атаку! Не останавливаться, ни на шаг, за мной, ребята! — раздался лихой, звонкий голос. Иосиф, улыбнувшись: «Лейтенант какой-то», — пошел к следующему раненому, по колено, проваливаясь в болото. Он то и дело падал, выжидая, — рядом все еще проносились пули.
Иосиф вышел из госпитальной палатки. Сняв фартук, бросив его на скамью, он с наслаждением потянулся. Над лагерем играл закат, ржали лошади, пахло дымом костров. Иосиф подумал:
— Отбили все-таки австрийские атаки, завтра решающий штурм. Возьмем этот городишко, выйдем во фланг генералу Альвинци и окружим его. Дорога на Венецию будет открыта.
Он похлопал себя по карманам бриджей. Достав портсигар, проводив взглядом санитара, что выносил из палатки таз с горой израненной, кровоточащей плоти, Иосиф поморщился:
— И вправду — мясники. Как во времена Амбруаза Паре, хотя смолой культи уже не заливаем. Что, же делать, если все должно быть быстро? В мирное время, конечно, я бы повозился с тем коленом, попробовал бы достать пулю, восстановить сустав. Хотя как? — он все стоял, вертя в руках сигару. Заглянув в операционную, Иосиф велел младшему врачу: «Пишите отчет. Я сейчас покурю и вам помогу. Сколько у нас сегодня операций было?»
— Тридцать две, — отозвался лейтенант. Иосиф спросил: «Вы Сорбонну заканчивали?»
— Так точно! — вытянулся юноша, и покраснел: «Только практики у меня совсем не было, господин капитан».
— Тут ее больше, чем достаточно, — горько усмехнулся Иосиф. Задернув полог, он пробормотал: «Где это кресало, когда оно нужно!»
Он увидел маркитанта с лотком на плече, в суконной куртке, что, стоя к нему спиной, болтал с солдатами. Иосиф свистнул: «Эй, парень, иди сюда».
Это был юноша — с коротко стрижеными, темными, кудрявыми волосами, смуглый, невысокий. Он блеснул зелеными глазами и зачастил: «Табак, игральные карты, зеркальца, ножи….». Иосиф прислушался: «Француз».
— Кресало у тебя есть? — спросил Иосиф, роясь в кармане в поисках меди. «Этого добра много, — юноша отдал ему кресало. Маркитант едва слышно добавил: «Капитан Кардозо».
Иосиф застыл. Молодой человек улыбнулся: «Не бойтесь. Закурите сигару, и пройдите за палатку. Я вам письма привез».
На задах госпиталя никого не было. Юноша, оглянувшись, вложил ему в руку несколько конвертов:
— Это из Вены и Лондона, — тихо сказал он. «Если хотите написать ответ, — я в лагере буду до завтрашнего утра. Ночую у кухни, зовут меня Жан-Мари. Заодно купите у меня что-нибудь, — юноша усмехнулся.
— А потом? — непонятно зачем, спросил Иосиф.
Молодой человек только махнул рукой на север: «Письма сожгите, пожалуйста. Надеюсь, вам понятно…»
— Понятно, понятно, — вздохнул Иосиф. «Спасибо, я вас утром найду. Вы осторожней, — велел он.
— Буду, — юноша подхватил лоток, исчезая в сумерках.