Страница 303 из 365
— Кузен Джон, — горячо попросил он. «Пожалуйста, кузина Ева, — он вздохнул, — я как раз дальше Озерного Края на севере и не бывал нигде. Я бы с удовольствием послушал».
— Правда? — она взмахнула ресницами, и Джон подумал: «Стоял бы я сейчас на ногах — непременно бы, свалился».
Они устроились за столом, — друг напротив друга. Юноша вздохнул: «Что уж там…». Взрослые говорили, а он не замечал ничего, кроме ее красивых, с длинными пальцами рук, кроме простой, медной цепочки маленького крестика, что висел поверх ее закрытого, с высоким воротником, платья. Крестик приподнимался и опускался, — она, отчего-то, часто дышала.
Ева осторожно взглянула на юношу и опустила глаза. «Он наследный герцог и пэр Англии, — горько напомнила себе девушка, — а ты учишь сирот Библии и рукоделию. И сама сирота. Мы живем на пенсию и мамино пособие, у тебя и приданого-то нет. Мама говорит, что лучшее приданое — это скромность и благочестие. Ты и танцевать не умеешь, и на балах никогда не была».
Она знала, что через год мать хочет выдать ее замуж за кого-то, кто отправляется в Индию, или Африку, проповедовать язычникам.
— Ты, — сказала Рэйчел, — станешь обращать их женщин, учить детей, нести слово Божье во мрак невежества, понятно?
Ева кивнула и, робко, спросила: «Но ведь я даже не буду знать, этого преподобного отца…»
— А зачем тебе его знать? — удивилась мать. «Ты будешь выполнять обязанности жены и матери, согласно учению церкви. Как сказано, — она положила руку на Библию: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос, глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем… Жена да боится своего мужа. Все просто, — заключила мать. Ева подумала: «Про то, что муж должен любить жену, как самого себя, — она выпустила, не сказала».
— Забудь о нем, — велела себе Ева. Она увидела его легкую, красивую улыбку, светло-голубые, прозрачные, добрые глаза и услышала веселый голос: «После чая мы проводим мою маму, и всех остальных, и еще с вами прогуляемся, кузина Ева!»
Девочки убирали со стола. Теодор, усмехнувшись, потянулся за сигарами: «Святой отец, — он кивнул на Джованни, — сам покуривать стал, волнуется». Марта взглянула прозрачными, зелеными глазами на Тео: «Пока вы здесь, может быть, ты, милая, в Лондон девочек отвезешь, ненадолго. Сходите в Британский музей. Питер вам даст записку. Посмотрите нашу галерею, ее осенью открывают, но вас проведут».
Диана замерла. «Опять же, — добавила Марта, — Элиза с ребенком. Там Питер, Майкл, Джон остался один, им женская рука нужна».
Она увидела, как играют золотистые искорки в черных, красивых глазах. Тео скрыла улыбку и озабоченно ответила: «Я бы с удовольствием, но у девочек багаж, нам помощь понадобится».
— Я с вами поеду, тетя Тео, — горячо ответил Маленький Джон. «Мне все равно в Лондон надо возвращаться».
— Ты же только приехал, — удивилась мать. «Побудь немного здесь, отдохни».
— Мне надо, — Маленький Джон замялся — надо, вернуться, по работе. Я только сейчас это понял.
— А, — коротко сказала Марта. «Вот, — она обратилась к Тео, — все и устроилось, милая».
— А мы, — Федор чиркнул кресалом и затянулся, — мы с профессором ди Амальфи насядем на юного Бенедикта, так, что ему Кембридж развлечением покажется, — он подмигнул Бену. «Математика, химия, физика, геология…».
— Я буду только рад, дедушка Теодор, — искренне ответил юноша. «И с младшими повожусь, конечно. Поиграю, на лодке их покатаю».
Они стояли у ворот усадьбы, провожая глазами экипаж, что удалялся на запад. Диана, глубоко вздохнула: «Слава Богу. В Лондоне, я найду, как до синагоги добраться. Пусть мама, что хочет, то и делает. По еврейским законам я совершеннолетняя, два года уже».
Тео помахала Марте, что высунулась из кареты, и крикнула: «Пусть все удачно пройдет, и сразу гонца пришлите!»
Она повернулась к девочкам и велела: «Диана, пойдем твои вещи собирать, а Ева пусть погуляет пока, — она указала на реку, — закат сегодня какой красивый».
Они ушли. Маленький Джон, что прислонился к гранитному столбу, откашлявшись, отчего-то заробев, предложил: «Хотите, кузина Ева, я вас на лодке покатаю? Я хорошо гребу, меня папа учил…, - он осекся и пробормотал: «Простите, я не хотел, простите меня…»
— Ничего, кузен Джон, — мягко заметила девушка. «Восемь лет прошло, я привыкла. Мне очень жаль, что ваш отец болеет. Он, должно быть, замечательный человек».
— Приедем в Лондон, — пообещал Джон, — я вас познакомлю, обязательно. Позвольте, — он подал Еве руку, — роса на траве, скользко может быть.
Она доверчиво протянула ему пальцы. Джон, на мгновение, закрыв глаза, представив себе карту, разъярился: «Ну и что! В Австралии тоже люди живут. Главное, чтобы Ева меня любила, тогда мне вообще ничего не страшно».
Джон устроил ее в лодке, и, оттолкнувшись от пристани, улыбнулся: «Я вам обещал о Европе рассказать, а вы мне о Лидсе, так, что я жду, кузина Ева».
Элиза спустилась к завтраку. Она весело сказала Тео, что уже сидела за столом: «Так хорошо, что вы девочек привезли, тетя! Можно поесть, не торопясь, они за Мэри присмотрят».
Вкусно пахло жареным беконом, сосисками, кофе. Тео взялась за кофейник: «Питер с Майклом раньше всех поднимаются. К его светлости я потом схожу. Юный Джон говорит, он поздно встает, из-за болезни».
— Да, — вздохнула Элиза, намазывая свежее масло на горячий хлеб, — он устал, конечно. В церкви долго стоял. Он в отпуске, а дела у него все равно есть. Дядя Питер всегда в шесть утра на ногах, а то и раньше, и Майкл, — женщина покраснела, — рано встает, привык, на шахтах. Он сейчас к лекциям готовится. Осенью мы в Кембридж отправимся, раз он теперь дядю Джованни заменяет. Ненадолго, на год, потом, — Элиза выпила молока — в Корнуолл, или в Ньюкасл. Мэри наша в разъездах расти будет.
— Может, и до России доберетесь, — подмигнула ей Тео. «У нас тоже железные дороги строить надо. Бенедикт хорошо русский язык знает, я даже удивилась».
— Майкл с ним с детства разговаривал, — Элиза накрутила на палец белокурый локон. Обе они были в утренних, закрытых, светлых платьях. Тео вдруг, смешливо подумала: «Сказал бы кто мне полвека назад, что женщины, замужние, дома с непокрытой головой будут ходить — не поверила бы. Скоро и на улицах без шляп появимся. Марта, во время оно, в мужской наряд одевалась, чтобы кофе выпить, а сейчас — пройди по Стрэнду, в каждом ресторане дамы сидят. И в Британский музей женщин стали пускать, одних».
— Я тоже выучу, — озабоченно заметила Элиза, — если мы в Россию поедем. Холодно там, тетя Тео?
— Река замерзает, — старшая женщина вздернула красивую бровь. «Ты в Америке летом была, не видела, какая там зима суровая. Мы сейчас снег застали. Со здешним его не сравнить, конечно, — Тео обвела рукой комнату, — здесь, если он и выпадает, то сразу тает. Письма, кстати, пришли, — добавила она. «Сестра твоя младшая с мужем, в Париже, оттуда к нам приедут, вместе, с Мартином и Сидонией». Тео потянулась за конвертом: «Слушай».
— Дорогие папа и мама! — читала она. «Мы, все четверо, живем на рю Мобийон, Жан сказал, что, раз он в лагерях на все лето, то зачем квартире пустой стоять. Мартин и Сидония все в делах, а мы с Эжени гуляем по Парижу, и вспоминаем, каким он был шесть лет назад. К осени мы доберемся до Лондона, и тогда, дорогие мама и папа, увидимся с вами».
— Хорошо, — Элиза зевнула и покраснела. «Простите, тетя Тео».
— Не извиняйся, — велела старшая женщина. «Как сын мой грудной был, я вообще с постели не вставала, лежала, кормила и спала. Так и надо».
— А дяде Теодору, — Элиза подперла рукой подбородок, — понравилось в Америке?
— Настолько, — рассмеялась Тео, — что уезжать не хотел. Он на землях Бенджамин-Вулфов уголь нашел. Тедди его свел со старыми неграми, арендаторами, что те края хорошо знают. Они дядю Теодора в горы взяли. В общем, Тедди еще богаче станет. Там, конечно, — задумчиво добавила Тео, — надо железную дорогу строить, телегами много не вывезешь. Твой муж, — она усмехнулась, — и в Америке понадобится.