Страница 2 из 19
— Он, кроме того, не употребляет своего настоящего имени и не разрешает его ни писать, ни произносить, — добавил Арагорн. — И белый — не его цвет. Герб орков, находящихся на службе в крепости Барад-Дур — Красный Глаз.
Арагорн некоторое время молчал, потом медленно произнес:
— По-моему, «С» означает «Саруман». Что-то худое творится в Исенгарде; в западных краях стало неспокойно. Похоже, что сбываются опасения Гэндальфа: изменник Саруман как-то прознал о нашем Походе. Может быть, он узнал и о несчастье, постигшем Гэндальфа. Возможно, враги из Мории, которые гонятся за нами, обманули зорких лориэнских эльфов или обошли их край и прошли в Исенгард другой дорогой. Орки быстро ходят. И у Сарумана много способов добычи сведений. Помните тех птиц?
— Сейчас некогда разгадывать загадки, — сказал Гимли. — Давайте унесем отсюда Боромира.
— Нам потом все равно придется разгадывать загадки, если мы хотим выбрать верную дорогу, — ответил Арагорн.
— Может, и выбора нет, — буркнул гном.
Топором Гимли срубил несколько больших веток. Их связали тетивами от луков и сверху положили свои плащи. На этих самодельных носилках донесли до Реки Боромира и трофеи с поля его последней битвы. Нести хоть и близко, но тяжело: Боромир был высок и плечист.
На берегу Арагорн остался у тела, а Леголас и Гимли побежали за лодками. До Луговины Парт Гален была миля с лишним, и друзья довольно долго отсутствовали. Появились они в двух лодках, быстро работая веслами.
— У нас странная новость, — сказал Леголас. — На причале было только две лодки. Третьей след простыл.
— Там что, орки побывали? — спросил Арагорн.
— Их следов нет, — ответил Гимли. — И они, наверное, уничтожили бы или забрали все три лодки и все наши вещи.
— Потом вернемся, я все сам осмотрю, — сказал Арагорн.
Друзья бережно уложили Боромира в лодку. Под голову ему положили свернутый эльфийский плащ с капюшоном, рядом — шлем, в колени — разбитый рог и сломанный меч, в ногах — оружие поверженных врагов. Гладко причесанные черные волосы рыцаря растеклись по плечам. Ярко блестел золотой пояс — дар Владычицы Лориэна.
Связав лодки, они поплыли по течению на юг. Сначала гребли вдоль берега, затем вышли на быстрину, и вскоре зеленая Луговина Парт Гален осталась далеко позади. Солнце наполовину зашло, в его лучах крутые бока Тол-Брандира словно горели. Впереди в радужной дымке был водопад Рэрос. Вот уже перед ними заискрилось золотистое облако брызг над водопадом, и воздух задрожал от его гула и грохота.
Они отвязали ладью скорби, и она проплыла мимо них. Последнее, что им запомнилось, — спокойное лицо Боромира, который лежал, словно убаюканный живой водой Великой Реки.
Течение подхватило лодку, понесло, им пришлось грести изо всех сил, чтобы самим удержаться и добраться до берега. Лодка с Боромиром удалялась, становилась все меньше, потом исчезла в золотом блеске. Ревел водопад. Река взяла Боромира сына Денэтора, и никто в Минас Тирите больше не увидит его рано утром на Белой Башне. Только в Гондоре потом много лет рассказывали об эльфийской ладье, которая переплыла водопад и пенящееся озеро под ним и унесла останки рыцаря мимо Осгилиата и дальше, через устье Андуина в далекое Море, под небо, усыпанное большими звездами.
Три друга долго не могли отвести взглядов от золотой воды. Наконец Арагорн нарушил молчание.
— С Белой Башни будут смотреть вдаль, ожидая Боромира, — а он уже не вернется ни с гор, ни с моря. И Арагорн тихо и протяжно запел:
В рохирримских степях веет Западный Ветер,
Шепчет с бурой травой, гладит спины камней…
Ветер-странник, скажи, ты в дороге не встретил
Боромира Высокого в свете звездных лучей?
«Он скакал через семь рек,
По пустынной земле шагал.
Вел на север его след,
Больше я его не видал.
Может, Северный Ветер в горах
Его рог слыхал?»
О Боромир, Боромир! Я на запад смотрел с высоты,
Но пустая земля не открыла, где ты!
Сменив Арагорна, в свой черед пропел Леголас:
Ветер Южный летит от далекого Моря,
Стоны чаек доносит до самых Ворот.
Ветер вздохов, скажи, чем утешиться в горе?
Боромира Красивого кто мне вернет?
«Много белых костей в песке
Прячет Море под темной водой:
Ветер Северный их по Реке
Присылает на вечный покой.
Ты спроси его, может быть,
Знает он, где герой?»
О Боромир, Боромир! Не совладать нам с печалью.
Не вернут тебя в мир крики серых чаек!
Потом снова запел Арагорн:
От Ворот Королей дунул Северный Ветер,
Голос дальнего рога до башен домчал
Ветер-Воин, скажи, есть ли новые вести?
Боромира Отважного ты не встречал?
«Рог его я слыхал с высоты Амон Хена,
В бой неравный с врагом он вступил у реки.
Там расколотый щит лежал,
И разрублен был рог его верный,
Сломан меч, но его рукоять
Он не выпустил из руки».
О Боромир, Боромир! Твою силу, красу и смелость
Минас Тирит поет!
О Боромир! Унес тебя Рэрос
В гремящее золото вод!
Так они кончили прощальную песнь. Потом повернули лодку против течения и поплыли к Луговине Парт Гален, налегая на весла.
— Мне, наверное, оставили про Восточный Ветер, — сказал Гимли, — а я про него петь не буду.
— И не надо, — ответил Арагорн. — Люди в Минас Тирите терпят ветер с востока, но никогда ни о чем его не спрашивают. А сейчас, когда Боромир ушел в свой последний путь, нам надо поспешить с выбором своего.
Следопыт быстро вышел из лодки и наклонился, стараясь получше рассмотреть следы на берегу.
— Не было здесь орков, — сказал он. — Об остальном судить трудно. Все наши следы пересекаются и расходятся в разные стороны. Не могу сказать, кто когда возвращался к лодкам. Вот здесь, где родник вливается в реку, несколько хоббичьих следов у самой воды, но непонятно, кто тут был раньше, кто позже.
— А сам ты что об этом думаешь? — спросил Гимли.
Арагорн ответил не сразу, а лишь после того, как осмотрел вещи:
— Не хватает двух мешков. Нет самого большого и тяжелого из хоббичьих, его нес Сэм. Это может означать, что Фродо уплыл в лодке со своим верным оруженосцем. Наверное, Фродо вернулся, когда нас тут не было. Сэма я последний раз видел под горой и предложил ему следовать за мной, но он, как видно, этого не сделал. Он угадал намерения своего хозяина, успел догнать его на берегу, и Фродо убедился, что от Сэма не так просто отделаться.
— Но почему он не попрощался? — спросил Гимли. — Очень странно он поступил.
— И очень храбро, — сказал Арагорн. — Сэм верно сказал: Фродо не хотел никого из друзей вести за собой на смерть в Мордор. Он знал, что сам должен туда идти. Когда он с нами расстался, он пережил что-то, что победило в нем страх и последние сомнения.
— Может быть, встретил свирепых орков и удрал от них? — предположил Леголас.
— Он именно удрал, — ответил Арагорн, — но не думаю, что от орков.
Арагорн ничем не выдал того, что знает о настоящей причине внезапного решения Фродо. Последнее признание Боромира он долго хранил в тайне.
— Во всяком случае, хоть что-то стало ясно, — сказал Леголас. — Фродо здесь нет: только он мог взять лодку. Сэм, конечно, с ним: только он сам мог взять свой мешок.
— Значит, у нас два пути на выбор, — сказал Гимли. — Сесть в последнюю лодку и догонять Фродо или пешком гнаться за орками. В обоих случаях надежды мало: потеряно много бесценных часов.
— Дайте подумать, — сказал Арагорн. — Может быть, я все-таки смогу сделать правильный выбор и покончить с сегодняшними неудачами.
Он некоторое время стоял молча, затем объявил:
— Надо идти за орками. Я собирался показать Фродо путь в Мордор и быть с ним до конца. Но искать его сейчас, неизвестно где, означало бы предать попавших в неволю хоббитов на муки и на смерть. Сердце внятно говорит мне, что повлиять на судьбу Главного Хранителя уже не в моей власти. Отряд выполнил свое предназначение. Но нам, спасшимся, нельзя бросать друзей в неволе, надо постараться их выручить, пока у нас самих силы есть. Значит, скорее в путь. Возьмем только самое необходимое. Будем идти по следу днем и ночью.