Страница 25 из 39
– Ты ещё не угомонился? – в ответ покачал головой Князев.
– Командир! Ну, не равнодушен я к этим бестиям. Да, и наглядно хотелось мне продемонстрировать пацанам: в какую часть тела следует «мочить» этих долбаных «чёрных вдов».
– И куда же? – усмехнулся Валерий, заранее зная ответ.
– Куда и они нашим парням метят.
– Так ведь, в отличие от нас, мужиков, у них там вовсе ничего не болтается. – вновь усмехнулся майор.
И тут его внимание вдруг привлек Цымбал. Тот ни коим образом не реагировал на солдатский юмор. Похоже, от волнения его даже слегка потряхивало. Но особенно Валерию не понравилось, на лице худощавого и помрачневшего паренька выражение какой-то бессмысленности и безысходности. Возможно, ещё в машине настроение бойцу испортил его земляк Бутаков, как-то между делом вдруг ляпнувший: «Вот тебе, Андрюха, и настоящая война, о которой ты так мечтал. Сейчас во всей красе ты и увидишь живых боевиков. За одно и узнаешь, как пуля, попавшая в голову, выносит через затылок передние зубы.»
А быть может и не причём была та, случайно брошенная реплика.
Тут-то и собрался было Князев произнести пламенную речь о самообладании, о необходимости взять себя в руки, чтоб каждый из бойцов мог поверить в себя, поверить в успех предстоящей операции. Да, вовремя осекся. Быстро сообразил, что дело он сейчас имеет, вовсе не с офицерами из его бывшего элитного подразделения, способными самостоятельно и без чьей-либо поддержки настроить себя на самую рискованную авантюру. Это были обычные солдаты, девятнадцатилетние юноши одетые в военную форму.
«К чему какие-то слова? Как вообще, возможно по какому-то приказу поверить в себя, когда совсем в это не вериться? Когда всё впервые, когда всё вновь. Когда пугает не враг, не боевик, засевший в низине, а прежде всего неизвестность. Своим же призывом я, пожалуй, невольно могу поставить под сомнение их боевые качества. Они вовсе не кадровые военные и могут легко, на каком-то подсознательном уровне, спутать неверие в свои силы и возможности, с полным отсутствием у них, так необходимого нынче мужества…»
Как не парадоксально это может сейчас прозвучать, но майору неоднократно приходилось быть свидетелем того, как наибольшее бесстрашие проявляют именно те, кто идет в бой не веря в победу.
Таким, как говориться: нечего терять. Однако Князев понимал и то, что боец перестает быть воином, когда начинает замыкаться, принимается к себе прислушиваться, заниматься неким самоанализом. Когда вместо противника, он всё время видит себя, со всеми своими недостатками, которыми его наделила природа и самое печальное, его же собственное обострённое воображение. А как известно: солдат, зацикленный на своих уязвимых местах, проигрывает бой ещё не успев в него вступить.
Валерий давно заметил и ещё одну не маловажную тенденцию. Чем умней и эрудированней боец, тем больше он накручивает себя перед сражением. Вот почему отработка автоматизма, а в чем-то и бездумное исполнение каких-либо приёмов ведения боя, непременно ставились майором во главу угла. Солдат не должен размышлять, как поступить ему в той или иной ситуации. Он должен сразу действовать, практически не задумываясь.
Ну, а сейчас командиру просто следовало вывести молодых бойцов из вполне естественного для данной ситуации ступора. Разговорить, расшевелить, а уж после, вести речь о некоем мало осязаемом для них самообладании.
– Ребята, слушай сюда! – Князев переместился поближе к «новобранцам». – Пожалуй, пришло время открыть вам один маленький секрет. О нём, безусловно знает любой ветеран…
Пасюков, Архипов и Цымбал с открытыми ртами уставились на майора в ожидании услышать от командира некую тайну великих побед.
– …Если «чехи»… – продолжил тем временем Князев. – …Не дай-то Бог, рванут в нашу сторону, вам не стоит сидеть, развесив уши. Стреляйте. Палите, не целясь. Чем больше грохота, тем лучше для нас и хуже для врага. Главное: посеять в душах бандитов настоящую панику. Зарубите себе на носу: боевики и без того будут перепуганы внезапностью нападения, а значит психологически уже надломлены.
А теперь, внимание! Тот самый секрет о котором я, собственно, и обещал вам поведать. Запомните, что за избыточной агрессией чеченских бандитов, почти всегда скрываются их страх и неуверенность. Не обращайте внимания на их звериные рыки. Это вовсе не демонстрация силы, а в определённой степени, конвульсии безнадеги. Поверьте мне на слово: перепуга и страха в головах «чехов» будет выше крыши.
Сомневаетесь? Тогда поинтересуйтесь у своих более опытных сослуживцев. У того же Рудяева или Литвиненко. Спросите у них: с каким диким взглядом и нечеловеческим ором, ходили они в атаку в начале своей службы?.. – усмехнувшись, дембеля утвердительно кивнули. – …В общем так, бойца. Приказываю каждому из вас, без какого-либо героизма, тупо отстрелять не менее двух «рожков». Справитесь – считайте свою боевую задачу, на сегодня вы выполнили.
Казалось, Валерий обращался ко всем первогодкам, однако увидев в глазах именно Цымбала искорки новой жизни, он понял, что слова его нашли-таки нужного адресата.
– Товарищ майор, кажется, началось! – тихо выкрикнул Бутаков, до сего момента наблюдавший за внешней обстановкой.
Приподнявшись, Князев осмотрелся. И уже сам заметил, как от противоположной северной стороны аула, мелкими перебежками к селению приближаются бойцы российского спецназа.
– Быстро рассредоточится. – приказал он. Для себя ж с некоторой ностальгией, Валерий успел подметить: «Сдаётся мне, что с боевым крещением наши пацаны сегодня обломаются.»
Потому как вовсе не понаслышке майор знал об уровне профессионализма офицеров штурмового взвода. Потому и был Валерий абсолютно уверен в том, что засевших в домах боевиков – они и сами, без чьей-либо поддержки, положат мордой в землю практически не напрягаясь.
И тем не менее Князев ошибся.
Бойцы подразделения спецслужб только-только приблизилось к окраинам селения. Они ещё толком не успели пересечь открытую для обстрела зону, как из окон практически всех уцелевших хибар на них обрушился шквал прицельных автоматных очередей. В туже секунду основная группа бандитов, достаточно организованно ринулась в обратную от линии огня сторону.
Внезапность штурма на которую собственно и рассчитывали федералы – не сработала. Атака захлебнулась, так толком и не начавшись. Не оставалось и доли сомнений, что экстремисты знали о штурме. Более того, они заранее были к нему готовы. При этом чеченцы, лишь определялись с направлением основного удара.
«Интересно, догадывается ли та тварь, которая за бесценок „сливает“ врагу секретную и служебную информацию, как гибнут сейчас их соотечественники?.. – мелькнуло в голове Валерия. – …Эх! С каким же наслаждением я выставил бы сейчас перед „чехами“ ту сволоту, оповестившую террористов о предстоящем штурме.»
Меж тем, действо вокруг аула развивалось достаточно стремительно. Ситуация усугублялась с каждым новым мгновением. Небритые горцы, без малейшего намёка на обещанный майором страх или сомнение, уже во всю свою прыть неслись на юг. Туда, где оцепление держалось всего-навсего на восьми бойцах взвода складской охраны, трое из которых и вовсе не нюхали пороха.
– Огонь! – тотчас взревел Валерий.
«Разряжая» один «рожок» за другим, своим боковым зрением майор ещё и успевал отслеживать ситуацию на подведомственном ему оборонительном рубеже. Он заметил, как с первыми «хлопками» боя всё тот же Цымбал, обхватив голову руками и сжавшись в комок, скатился в земляное углубление.
– Слабак, твою мать!.. – сплюнув, ругнулся про себя Валерий.
А впрочем, растерялся нынче не только Цымбал. Похоже, «поплыли» и остальные необстрелянные бойцы. Рудяев лишь чудом успел ухватить за ногу Пасюкова. Тот, отупев от грохота перестрелки, чуть было не рванул в свой полный рост прочь, подальше от поля боя.
«Стой, придурок!.. Куда?.. Ты ж сам под смерть свою, чуть было не подставился!..» – прижав к земле первогодка, Рудяев пару раз тряхнул его за ворот, дабы тот хоть чуть-чуть пришел в себя.