Страница 13 из 14
Верховный комиссар США также получает письмо, в котором говорится, что Бруссо насильно под угрозой штыков погрузил 3000 казаков. История о насильственной погрузке казаков для выдачи их Советам подхватывается белогвардейской печатью, «Общим Делом» в Париже, «Русью» и «Новым Временем» в Белграде. Описываются душераздирающие сцены, как казаки рыдают, проплывая в Константинополе мимо яхты Врангеля, как три офицера выданы красным в наказание за то, что покинули Лемносский лагерь без разрешения[157]. Правая рука Врангеля, ген. Шатилов, берет на себя распространение подобных слухов во время поездки в Сербию. Российское эмигрантское общество, конечно, сильно встревожено.
Бруссо реагирует. Вот что он пишет ген. Абрамову, недавно заменившему Фостикова: «Если несколько человек спаслись вплавь, то имена их должны быть известны. Где они и кто они? Было бы интересно узнать, обращались ли они на самом деле к кому-то с просьбой разрешить им сойти на берег. Прошу Вас разыскать этих лиц и направить их ко мне. Они будут допрошены в присутствии русского офицера, Вами назначенного. Если они будут говорить правду – а Вы меня достаточно знаете, – никто их тревожить не станет. В противном случае Вы согласитесь, их обман должен быть наказан, и правда восстановлена»[158]. Через неделю поступает довольно путаное письмо от начштаба ген. Абрамова. Говорится о слухах, что якобы один казак бросился в море, но найти его не удалось, так как он утонул. Таким образом, уже невозможно доказать правду о происшествии, тем более, что прошло уже порядочно времени[159].
А Врангель получает от Бруссо краткое и весьма достойное письмо, к которому прилагается орден, полученный при эвакуации Крыма.
Другие направления
Другое предлагаемое французами направление – Бразилия. Штат Сан-Паулу согласен принять 10 000 человек сельскохозяйственных рабочих на кофейные плантации. Но к концу февраля добровольцев насчитывается не более 250. Это можно объяснить тем, что русский штаб распространял слухи о том, что вскоре русские войска готова принять Сербия. Но также и тем, что тот же штаб описывал Бразилию как страну ужасов, где свирепствуют тропические болезни и где с русскими будут обращаться, как с рабами, под плетью плантаторов[160].
В конце концов, 29 апреля к месту посадки на пассажирский пароход «Рион» явились 1029 казаков[161].
Сразу после Великой Войны некоторым успехом пользуется идея пополнить ряды Иностранного легиона за счет воинов из славянских стран. Уравновесить состав легиона необходимо ввиду того, что, по словам Аристида Бриана, в нем преобладает германский элемент[162]. Но казак Свидин придерживается иного мнения: «У Франции на плечах война в Марокко, и ей было бы неплохо воспользоваться такими замечательными воинами, какими являются казаки»[163].
Несмотря на настоящие чины, все добровольцы зачисляются солдатами 2-го класса. В военных архивах мы обнаружили следы не более 470 добровольцев с Лемноса.
Славянские страны открывают двери
С декабря 1920 г. отъезд в Сербию был невозможен, несмотря на неоднократные просьбы французских властей и Врангеля. За неимением материально-технических средств Сербии оказалось непросто принять даже те 20 000 человек, согласованных в первые дни эвакуации.
В начале апреля Врангель, тем не менее, сообщает французским властям, что сербский принц-регент желает использовать часть русской армии на государственной службе (пограничная охрана, строительство железных дорог и шоссейной дороги Ниш – Мистровица). Немного позже он заверяет, что в результате поездки в Болгарию его начальника штаба ген. Шатилова болгары готовы принять 7000 человек.
Французские военные власти относятся ко всему этому довольно скептически: ведь Врангель уже неоднократно распространял подобные слухи, а результатов так и не последовало.
Французы подозревают, что слухи эти являются попыткой, весьма слабой, кстати, подорвать отъезды в Россию или в Бразилию. Ко всем этим сведениям относятся с еще большим недоверием, так как все они исходят от ген. Шатилова, а тот за время своей поездки по Балканам яростно критиковал Францию на страницах местной печати. С другой стороны, Врангель настаивает на том, чтобы первые эшелоны отъезжающих состояли из казаков с Лемноса, а именно Кубанского технического полка. Такова якобы договоренность между ген. Шатиловым и сербским правительством. Французам, наоборот, желательно, чтобы уехали регулярные части из Галлиполи. Будучи более активными участниками Гражданской войны, они не особенно рвутся домой на родину. Разочарованный ген. Шарпи пишет, что, «продолжая свою тактику, русским хочется избавиться от казаков и одновременно сохранить целой свою армию в Галлиполи»[164].
28 апреля, наконец, следует официальное подтверждение: французский военный атташе в Белграде сообщает, что сербское правительство согласно принять 5000 человек в качестве рабочей силы[165].
Новость молниеносно разносится по острову; русское начальство отдает приказ о погрузке 1-го Кубанского дивизиона; больные, не хотящие остаться на Лемносе, выписываются из госпиталей… Рассказывает командир стационера: «Эвакуация, обещанная на Пасхальной неделе, ожидаемая изо дня в день, так и не произошла и, похоже, наступит не скоро. Царит лихорадочное, нервозное настроение и даже разочарование. Все сказывается на почти полной остановке работ: никто уже не собирается обустраиваться»[166].
На самом же деле первая крупная эвакуация на Балканский полуостров будет не в Сербию, а в Болгарию.
Отъезды в Болгарию
В начале мая болгарское правительство сообщает французскому послу в Софии, что согласно немедленно принять 2000 человек на земледельческие работы и лесозаготовки, а также как рабочую силу на заводы и железнодорожное строительство. Врангель просит, чтобы это были исключительно лемносские казаки, но Шарпи не согласен и решает погрузить по тысяче человек на Лемносе и в Галлиполи. 23 мая на Лемнос приходит «Херсон», успев уже взять галлиполийскую тысячу. Спокойно и в полном порядке происходит посадка 1030 донцов, 6 генералов, 53 женщин и 14 детей. «Этот отъезд – первый, который русское командование организует и непосредственно им руководит», – замечает командир стационера[167]. Естественно! Ведь это первый отъезд, который полностью отвечает их намерениям.
Но блаженствовать приходится недолго. По прибытии в порт Бургас болгарское начальство воспротивилось высадке. На борт поднимается полковник и показывает бумагу Генерального штаба, в которой говорится, что «погруженные в Галлиполи являются бунтовщиками, покинувшими свой лагерь без разрешения своего начальства. При таких обстоятельствах мы не можем принять их на свою территорию, так как мы просили рабочую силу и людей послушных»[168]. Наконец, после продолжительных переговоров болгары разрешают высадиться всем. На деле, если на Лемносе русским удалось погрузить два полка с офицерами, то в Галлиполи часть уехавших состояла из демобилизованных, что привело в ярость русского начальника лагеря ген. Кутепова[169].
В связи с происшедшим французское правительство немедля обращается к ген. Шарпи и Верховному комиссару: «Мне сообщают, что французские военные власти препятствуют переезду русских беженцев в Болгарию и Сербию, предоставляя эту возможность в первую очередь лемносским беженцам, и лишь потом галлиполийцам. Напоминаю, что нашей главной заботой остается избавиться от беженцев, и это соображение должно преобладать над всеми другими»[170].
157
Статья в «Новом Времени» 26.04.1921.
158
SHAT, 20 N 1158, письмо 211/S ген. Бруссо ген. Абрамову от 05.05.1921.
159
Ibid., письмо 465 полк. Никольского ген. Бруссо от 11.05.1921.
160
Ibid., 20 N 1138, объявление русского командования [лагеря], дошедшее [до сведения] французского командования 07.03.1921.
161
Большинству не удастся попасть в Бразилию (см.: Баньи Б. Русские на Корсике // Les Russes en Corse. tudes corses 49, 1999, p. 123–167). Поль Робинсон, желая подкрепить свой тезис о галлиполийцах, морально более устойчивых по сравнению с лемносскими казаками, утверждает, что большинство изъявивших желание уехать в Бразилию были именно казаками. На самом деле «Рион» взял казаков на Лемносе 1029 человек, а солдат в Галлиполи – 1913.
162
ADQO, фонд «Европа 1918-40», дело «СССР 259», письмо Председателя Совета Министров военному министру от 24.01.1921.
163
Svidine, Le secret de Nicolas Svidine, p. 119 (Свидин Н. Тайна казачьего офицера, с. 119).
164
SHAT, 20 N 1155, пометка на полях письма 6257 ген. Шатилова ген. Шарпи от 02.05.1921.
165
Ibid., 20 N 1141, телеграмма 82/3R полк. Депре Военному министерству в Париж от 28.04.1921.
166
SHMT, 57 C 27, вахтенный журнал 62 лейтенанта Лелюка, капитана авизо «Ажиль», от 10.05.1921.
167
Ibid., вахтенный журнал 73 лейтенанта Лелюка, капитана авизо «Ажиль», от 24.05.1921.
168
SHMV, 1BB7 249, доклад прапорщика Брезелека от 31.05.1921.
169
А. П. Кутепов был спустя несколько лет в Париже средь бела дня похищен советской секретной службой и, вероятно, казнен.
170
ADQO, фонд «Европа 1918-40», дело «СССР 264», телеграмма 1148 Перетти де ла Рокка (Peretti de la Rocca) Верховному комиссару в Константинополе от 08.06.1921.