Страница 24 из 29
– Он – мистер Блэйк?
– Да…
Выдохнув это, мисс Эрроу без сил рухнула на меня; белокурая голова беззащитно склонилась к моему плечу. Хм… будь я юной леди, при наличии выбора предпочла бы упасть в обморок на мужчину. Придерживая бедную девушку, я вздохнула.
– Пара минут бессознательного состояния обеспечена. Что скажете?
Нельсон не отвечал. Взгляд не отрывался от ридикюля рядом с нашей художницей.
– Это слишком… – прошептал сыщик.
– О чем вы?
– Об этом. – Падальщик надел перчатки, быстро открыл ридикюль, порылся там и извлек тонкий шнурок со следами лиловой краски. – Как предсказуемо…
Я судорожно глотнула воздуха: мне хватило взгляда, чтобы понять. Моя сестра в последний миг хваталась за это, пальцы были в краске, и…
Девушка слабо застонала, открыла глаза, приподнялась. Она посмотрела на удавку в руках сыщика и прошептала:
– Вы нашли. Я… клянусь, я…
– Умеете лазать по канату, мисс Эрроу?
От неожиданного вопроса она нервно рассмеялась.
– Не пробовала, но, наверное, нет. У меня слабые руки. А почему…
– Когда вы обнаружили это? – Нельсон не стал вдаваться в подробности и осторожно начал упаковывать удавку в извлеченный из кармана пакет.
– После урока, сэр.
– Вы держите ридикюль рядом с мольбертом?
– Да.
– Кто-то проходил мимо вас?
– Многие ходили менять воду. Мистер Блэйк смотрел наши работы. Он всегда ходит по классу.
– Прекрасно. А теперь расскажите, что вчера произошло на занятиях между ним и Хеленой Белл.
Снова я удивленно посмотрела на сыщика. Тот не сводил прищуренных глаз с лица мисс Эрроу. Она завела за ухо светлую прядь и, виновато глянув на меня, заговорила:
– Может, это обернется против меня, но ваша сестра вправду не нравилась мне. Она была гордой, смотрела на всех как на бледные тени, вечно витала где-то. Я не понимала, почему именно она лучшая в классе. В ее картинах не было ничего особенного, чем они могли нравиться мистеру Блэйку?.. Я всегда пыталась ее обойти. Не получалось. Я была второй. Так… несправедливо…
Даже будучи подавленной и напуганной, девушка говорила горячо, убежденно, и не очень-то умный полицейский заподозрил бы ее за одни только слова. То, что я слышала, настораживало. Настораживало бы, если бы не рассказывалось так честно.
– Я понимала, что это пустяки, в жизни не так, как в классе. Но в какой-то момент я задумалась: может, стоит попытаться поучиться у Хелены? Мы не дружили. Я решила, что стану той, кого Хелена во мне видела, – тенью. На каждом занятии я садилась рядом, наблюдала. Запоминала все: как она рисует, как себя ведет, в каком тоне говорит. Даже какую конфету берет из коробок, которые приносит мистер Блэйк, – она всегда брала ту, что посередине. Наблюдения ничего мне не давали. Но совсем недавно… – она запнулась, – я начала замечать, что в отношениях мистера Блэйка и Хелены появилось… что-то.
– Что? – тихо спросила я.
Я все еще видела тонкое тело в белом платье – тело и испачканные краской руки. Разметавшиеся длинные, не заколотые волосы, крохотные жемчужинки сережек. Мисс Эрроу подтвердила мою неуверенную мысль:
– Она приходила раньше всех и задерживалась допоздна. Она чаще обращалась к нему, он чаще подходил. Знаете, мистер Блэйк как правило очень холоден. Но я видела, проходя мимо, он касался ее плеча, говорил что-то одобрительное. То есть, он часто хвалит или ругает, но делает это во всеуслышание. Шептал он только ей, а однажды взял ее руку с кистью и показал, как наложить тень на что-то. Так откровенно… я поняла, что Хелена влюбилась в него, и он в нее тоже влюблен.
Слушая эти наивные рассуждения, я вспомнила, как уже два раза хватала за руку Нельсона и как при встрече иногда кусаю Артура за шею. Я усмехнулась: эта девочка имела слабое представление об откровенности. Падальщик, когда мисс Эрроу закончила, спросил:
– А что случилось вчера?
– Вчера все было как обычно. Хелена заканчивала пейзаж. Она истратила на силуэты города и сирень три краски – красную, белую, синюю, – и все равно не дорисовала. Она попросила кого-нибудь одолжить ей цвета…
– Никто не согласился, – тихо закончила за нее я.
Девушка кивнула.
– Кроме мистера Блэйка. У него были краски. Он дал ей три начатые баночки. Мистер Блэйк сам недавно использовал их, он при нас рисовал натюрморт – бокал вина на нотном листе. Для друга, в подарок. Он разрешил Хелене взять краски домой, при условии что она скорее закончит картину. Она стала рисовать так увлеченно, что забыла даже о конфетах. И тогда… – девушка замялась, – он приблизился к ней с коробкой. Она сидела в стороне от всех, в заднем ряду, у окна, на нее никто не смотрел… кроме меня. Так вот, мистер Блэйк подошел, позвал ее, взял конфету из середины коробки и поднес к Хелениным губам. И… она ее съела.
– Какая неожиданность, – нервно пробормотала я.
– Она сказала: «Когда я буду сегодня рисовать, то оставлю окно открытым. Так мне лучше думается». А он ответил…
– Позвольте угадать. – Мое сердце отстукивало теперь в горле. – «Рапунцель, сбрось свои волосы»?
Нельсон вздрогнул, девушка вновь с удивлением взглянула на меня.
– Да.
– Мерзавец…
– Теперь она мертва, а он сегодня все время смотрел на меня. И… мне показалось, он понял. Что я видела. Что все знаю.
– А что вы знаете, мисс Эрроу? – Нельсон, потирая висок, посмотрел в окно.
– Он ее убил. Я уверена.
– Но почему?
– Ну… – Девушка опустила голову. – Может, она была в положении, может, они просто поссорились, может, он наконец понял, что она вовсе не гениальная. Но я не хочу, чтобы меня подозревали, моя семья не переживет этого, такой позор и…
– Не бойтесь. – Сыщик снова повернулся к нам. Он тепло улыбался юной художнице. – Правильно сделали, что нашли нас и все рассказали. Я уже почти знаю, как раскрыть дело. Внимательно осмотрите содержимое вашей сумки – нет ли еще чего-то постороннего?
– Я все проверила. Нет.
– Прекрасно. Мы прибыли и сейчас отправимся в особняк мисс Белл. А вас я попрошу отвезти прямо в дом отца. Насколько мне известно, вы живете недалеко.
– На соседней улице, – подтвердила девушка. – Я бродила по городу весь день, пугаясь каждого полицейского и не зная, что предпринять. Вдруг… вдруг они уже приехали, чтобы меня арестовать?
Кэб остановился перед главным входом в особняк Беллов.
– Не говорите глупостей. – У Нельсона был отстраненный вид, он явно уже о чем-то думал. – Никто ни о чем не знает, кроме того, что Лондон заполонили чудовища с оживших картин. Смело отправляйтесь домой. Но завтра лучше не выходите. Отдохните, успокойтесь, порисуйте… кстати, что рисуете?
– Индийских тигров, забрала их позавчера домой, – улыбнулась мисс Эрроу. – Хочу завтра закончить, если меня не увезут в Тауэр.
– Не увезут. – Сыщик открыл дверцу и выбрался, я выпрыгнула с другой стороны. – Если что-то найдете в доме, если что-то случится, просто бегите к отцу. – Поймав полный сомнения взгляд, он настойчиво продолжил: – Здесь не имеют значения такие нюансы, как честь семьи. И не ищите нас сами, неизвестно, где мы завтра будем. Поняли?
– Поняла, – ответила она, с восторгом глядя на сыщика. – Вы… такой умный… Спасибо, Гьюр… Гур…
– Герберт, – вяло помогла я.
Как же все легко проникаются обаянием этого проходимца. Я фыркнула и, пока Нельсон называл вознице нужный адрес, подмигнула девушке.
– Не бойтесь. Мы его поймаем.
Кэб отъехал, и я устало обернулась к Падальщику.
– Все даже хуже. Расскажете о девочке моей матери? Ее такая версия устроит.
– Пока нет, – негромко ответил сыщик. – Вкратце сообщу о результатах, но не буду упоминать мисс Эрроу. И думаю, завтра я найду способ прижать нашего художника-химика к стене. Точнее, уже почти нашел.
– Слушайте. – Я наконец решилась высказать то, что не давало мне покоя довольно долго: – Блэйк не производит впечатления сумасшедшего, который просто так убивает попадающихся под руку художников. Будь у него такие отклонения, он вырезал бы уже половину учеников. Среди них есть весьма достойные.