Пьесы

Инспектор. Сейчас без семнадцати двенадцать.

Министр. Как министр внутренних дел я несу ответственность за спокойствие и порядок. На нашей стороне не только право и нравственность, но и большинство населения. Я опираюсь на новый закон для защиты государства. Мы все сделаем для того, чтобы обеспечить порядок. Я повторяю...

Иностранные корреспонденты пьют.

...у нас действует тайная служба безопасности, наши граждане живут под надзором от колыбели до могилы, за каждым подозреваемым ведется слежка, у нас надежные анкеты, новые удостоверения личности с отпечатками пальцев, мы сделали все для того, чтобы оградить население от врагов свободы. Напомню хотя бы о последнем правовом законе, позволившем нам наконец-то взять под надзор и внутреннюю переписку. Мы предприняли множество других мер предосторожности, никто не упрекнет нас в том, что мы утратили бдительность. Мы ввели ежемесячную регистрацию населения, начиная с шестнадцатилетнего возраста; ввели так называемый рабочий штемпель, который обеспечивает управлению контроль над каждым рабочим; у нас тщательно следят за отоплением, за пособиями по старости; у нас достигнуто материальное благосостояние, что способствует укреплению власти; у нас налажена деятельность католической и протестантской церкви; у нас принят закон о печати и книгоиздательстве, ведется распределение бумаги по учреждениям, работает коротковолновая радиостанция, единственная задача которой: каждый день опровергать каждодневные слухи - это стоит нам миллионов! - и, несмотря на это, как ни прискорбно, мятеж был поднят и в нашей стране.

Кельнер. Мозельское, рейнское, шампанское?

Министр. Господа, наш долг, наша обязанность - сделать все, что в силах нашего государства, чтобы покончить с мятежом. Пока, повторяю, хозяева положения - мы. (Чтобы отделаться от кельнера, берет с подноса бокал.) Повторяю: пока хозяева положения - мы. (Замечает, что все смотрят в одну сторону, поворачивает голову и видит прокурора, который - единственный из всех - держит в руках не тарелку, а портфель.)

Прокурор. Весьма сожалею, господа, о хлопотах, которые я вам доставил. Нам не было известно, что сегодня большой прием. Я ожидал чего угодно, только не почетного караула.

Министр. Кто вы?..

Прокурор. Вы это хорошо знаете.

Министр. Как вы сюда попали?

Прокурор. Это мое дело, господин министр. К сожалению, не обошлось без жертв - с обеих сторон.

Министр. Господин...

Подходят генерал и директор, оба с окаменевшими лицами держат в

руках тарелку и бокал.

Прокурор. Я не стану задерживать вас, господа, предложение мое коротко и ясно. Сейчас без десяти минут двенадцать, точнее - без девяти.

Директор. Вы - главарь мятежа?

Прокурор. Можете называть меня как угодно.

Генерал. Вы приговорены к смерти.

Прокурор. А вы - те господа, что подписали мой смертный приговор?

Министр. От имени государственного совета...

Подходит кельнер.

Кельнер. Сигареты? Сигары?

Инспектор. Убирайся!

Прокурор. Какие у вас сигары?

Кельнер. "Партагас", "Генри Клей", "Ромео и Джульетта"...

Прокурор выбирает сигару.

Спички?

Прокурор. Есть.

Кельнер уходит.

Что же касается положения, то нужно признать: сила пока на вашей стороне. Это ясно. Вы могли бы, разумеется, меня сейчас же арестовать, ведь полиция пока в ваших руках... (Зажигает сигару.) Однако я полагаюсь на ваш здравый смысл. (Курит.) Вы повесите меня - и я буду мертв, но мятеж будет жить, и уж тогда, как вы понимаете, мятежники не предложат вам соглашения.

Министр. Соглашения?

Прокурор курит.

О каком соглашении может идти речь?

Прокурор. Об отказе от кровопролития. Вы передаете мне власть. Народ ликует, как всегда, когда что-нибудь происходит. Вы отдаете в мое распоряжение печать, полицию, радиостанцию и все прочее, причем немедленно.

Мертвая тишина.

У меня нет иного выхода...

Министр. Пока государственный совет не вынес своего решения, я не могу говорить от его имени, но могу поручиться, что никогда, пока мы входим в его состав, он не согласится на подобного рода союз.

Прокурор. Жаль.

Министр. Это означало бы союз с преступлением.

Прокурор. А вы что предлагаете?

Министр. Борьбу...

Прокурор. До последней капли крови?

Министр. Да!

Прокурор. Жаль.

Генерал. До последней капли крови.

Директор. До последней капли крови.

Прокурор. Мне ненавистен вид текущей крови. (Курит.) Если вы считаете выдумкой, что я ношу с собой в портфеле топор, - вы заблуждаетесь, господа. Я ношу в портфеле топор. Опыт научил меня, что иначе ничего не добьешься... (Замечает Коко.) Кто эта дама?

Коко. Ваше превосходительство?

Прокурор. Откуда мы знаем друг друга?

Коко. Вы полагаете, что мы знакомы?

Прокурор. Вы покажете мне дворец? (Предлагает Коко руку.) Господа должны решить: согласны они на союз или нет. Это последний шанс, который я могу им предоставить.

Коко. Куда вас вести, ваше превосходительство?

Прокурор. Ведите меня на балкон.

Прокурор и Коко уходят.

Министр. Сумасшедший! Ну что я всегда говорил? Душевнобольной!

Барабанный бой.

Почему никто не возьмет у нас тарелки?

Шум толпы вдали.

Генерал. Что случилось?

Барабанный бой.

Инспектор. Ваши люди салютуют, генерал, дворцовая гвардия... Он вышел на балкон показаться толпе; говорит, слышите?

Бурное ликование вдали.

Министр. Почему никто не возьмет у нас тарелки? Это возмутительно! Почему никто не возьмет у нас тарелки?

11. Убийце не везет

Мансарда мещанского дома. В супружеской постели лежит женщина.

Рядом, прислушиваясь, сидит убийца.

Убийца. Опять все стихло.

Женщина. Что бы это могло означать?

Убийца слезает с постели.

Куда ты?

Убийца. Схожу посмотрю...

Женщина. Будь осторожней, не выглядывай, а то по радио объявляли, что у кого нет документов...

Убийца подходит к окну.

Ты что-нибудь видишь?

Убийца. Пыль...

Женщина. Было похоже на землетрясение.

Убийца. А, это был мост. Они взорвали его. Вон висят обломки. С рельсами. (Берет сигарету.) На этом они не остановятся...

Женщина. В первый момент я уж подумала, что дом рухнет, - так тряхануло.