Страница 2 из 59
Мать стонала, слишком устав для того, чтобы говорить им ободряющие и успокаивающие слова, и пыталась выпить немного воды. Он наполнял ее кружку, но все было бесполезно – она не могла ничего удержать. Отпивала немного, но ее сразу же рвало снова.
Это было не смешно. Это давно перестало быть смешным. Горло мальчика болезненно сжалось, и он почувствовал себя таким беспомощным – он решительно ничем не мог помочь.
Ночь продолжалась.
Отец вернулся со старой Ине-сама. Старуха только мельком взглянула на мать и начала кричать. Она сказала, что все на самом деле очень плохо и что-то вроде – «холера». Мальчик не знал, что это означало, но звучало это так, как он не мог произнести. Тогда старая Ине-сама строго посмотрела на мальчиков и велела им уйти на улицу и помыться у колодца. И постирать одежду. Она говорила по-настоящему устрашающе. Так что они послушались, хотя вода была очень холодной, и была середина ночи, и у них не было другой одежды.
Отец пришел и сказал им, что они не могут зайти домой, дал мальчикам одеяла и велел найти подходящее сухое место для сна. Уже наступало лето, так что на дворе было не холодно. Троица расположилась под кленом и разбила лагерь.
Заснуть оказалось непросто. Стрекотали кузнечики, пели птицы, дикие животные издавали свои звуки. Мальчик смотрел на небо и слушал сонное сопение своих братьев. Взошла большая и красивая луна. Но он был напуган – странными звуками природы, темнотой и состоянием матери. Он знал, что нехорошо оставаться без пищи в желудке. Они все знали, что такое голод.
И мама выглядела такой больной.
Все это было чересчур, он никогда не был так напуган. Слезы закапали из глаз, и он икнул. Отчаянно стараясь замолчать, он зарылся лицом в одеяло. Если братья проснутся, они опять начнут обзывать его плаксой. А он не плакса.
Он был большим мальчиком, а большие мальчики не плачут.
На следующее утро братья проснулись позже, чем обычно.
Почему отец не пришел, чтобы разбудить их пораньше? Он всегда говорил, что не стоит тратить дневное время на сон и будил всех троих на рассвете.
Мальчик потер глаза. Зевнул.
О, пришел отец, но выглядел он очень плохо: темные круги под глазами, лицо напряжено, и даже кулаки крепко сжаты. В животе мальчика возникло странное чувство падения, и ему не нужно было слов, чтобы понять, что матери не стало лучше. Когда отец сказал, что им нельзя войти в дом, никто из них не возразил.
Они собрали скудные игрушки и попытались поиграть на заднем дворе, чтобы скоротать время. Слабые всхлипы, стоны и тяжелое дыхание за стеной не давало увидеть в палках лошадей, в сплетенных травинках самураев и замки в кучах грязи и камней.
Вскоре после полудня наступила тишина.
Им не нужно было слышать громкий крик отца и грохот его кулаков по полу, чтобы понять, что произошло.
В ту ночь плакали все. Даже отец.
Они спали на улице целую неделю. Это было уже не интересно. Только холодно и сыро.
И все еще страшно.
Тогда старая Ине-сама сказала, что если они вычистят дом достаточно хорошо, то смогут снова спать внутри. Потребовалось много труда, и они смогли вернуться домой на следующий день.
Но были вещи, которых мальчик не понял. Почему мать не проснулась? Если бы его стошнило так же, как и мать, он бы тоже заснул и не проснулся? Мальчик был смущен, но вокруг было так много печали и злости, что потребовалось время, чтобы решиться спросить обо всем этом.
Когда он наконец сделал это, отец устало потер глаза ладонью и рассказал ему о смерти. Как бог дал им всем время для жизни, но никто не знает, как долго она продлится, так что каждый день нужно прожить хорошо… и как после смерти ты попадешь в лучшее место, если был достаточно хорош…
Это не имело большого смысла, но мальчик решил, с какой-то жестокой гордостью, что мама определенно была достаточно хороша.
Несмотря на то, что мальчик мало что понял, он не хотел больше беспокоить отца этой темой, да и братья были так далеки сейчас… Так что он молчал и думал обо всем, просто слушая и наблюдая неустанно за своей семьей – не стошнило ли еще кого втайне, или не случилось ли еще чего подозрительного.
Ему не хотелось остаться одному. Так что он прилип, как клещ, к отцу или братьям.
Ранним летним вечером за ужином стошнило второго брата. На мгновение мальчик засомневался, спит он или нет, потому что это, конечно, был сон, один из тех кошмаров, которые преследовали его все эти недели…
Но холодный страх в глазах брата, и капли пота на его лбу были настолько реальны, намного реальнее, чем мальчику виделось в его снах, что рефлекторно он попытался прикоснуться к его липкой коже. Его протянутая рука была со злостью отброшена, но малейшего прикосновения оказалось достаточно. Его начало трясти, и слезы набухли в глазах. Он не слышал ничего, даже криков отца. Что-то, что мешало протестовать, поселилось в горле, когда отец, бросившись помогать больному сыну, отодвинул его.
Тогда старший брат начал трясти его и орать, но единственные слова, которые он смог разобрать – это «беги» и «доктор», и он понял… В безумном порыве он помчался сквозь сумерки летней ночи в деревню, к хижине Ине-сама. Он заколотил в дверь так сильно, как только мог, но вместо морщинистого, выжженного солнцем лица сельского врача, увидел ее дочь. У нее был огромный живот, и выглядела она уставшей и занятой. От двери были слышны слабые стоны больных людей, и она сказала мальчику, что много других людей заболело, и врач не сможет прийти еще и к ним. Так что пока он должен помочь больным и поить их столько, сколько они хотят.
Так что ему пришлось вернуться в одиночку… безо всякой помощи. Даже совет оказался бесполезным. Толку было давать воду людям, если они не могли удержать ни капли?
Дома все оказалось так же плохо, как он и представлял – отец орал на него, потому что он не привел никакой помощи. Старший брат уже принес воды. Мальчик почему-то почувствовал себя обманутым. Он не мог помочь. Он был бесполезен, так что пошел и сел у стены, чтобы не путаться под ногами у отца – это единственное, что он мог сделать.
В тревоге они ждали врача.
Когда пришло время ложиться спать, старший брат тоже заболел. А вскоре… отец.
Внезапно мальчик оказался единственным, кто был способен носить воду. Но это не принесло облегчения.
В ту ночь мальчик сделал все, что мог, чтобы помочь своей семье. Все они хотели пить, и всем нужно было в туалет, но они слишком устали, чтобы идти туда самостоятельно, а мальчик был слишком слаб, чтобы отвести их. Так что он принес им ведра. Ну, поскольку у них было только два ведра, старшему брату он принес суповой котелок.
Запах был отвратительным.
Мальчик был слишком мал, чтобы помочь по-настоящему, но он пытался. Постоянное хныканье, стоны и плач были ужасны, и внутри воняло хуже, чем в туалете в жару прошлым летом. Самым страшным и мучительным было понимание того, что это вся его оставшаяся семья.
Это было слишком, и он вышел плакать наружу, чтобы братья не видели. Он действительно был большим мальчиком, а большие мальчики не плачут. Потребовалось много времени, чтобы успокоиться, но когда наконец он сделал это, то услышал пронзительный вопль. Не нужно было вслушиваться в слова, чтобы понять, о чем кричал высоким надтреснутым голосом его второй брат:
- Я не хочу умирать!
В этот момент мальчик понял, что такое смерть, и возненавидел ее.
Он наконец осознал – что бы он ни делал, все бесполезно. Даже с помощью старой Ине-сама мать все равно умерла меньше луны назад. Но ничего не делать было еще хуже, так что он зашел внутрь и помог им пить, и держал их во время рвоты.
Ранним утром шум затих, и второй брат перестал плакать. Мальчик не знал, что делать.
Кто-то распахнул дверь. Это была старая Ине-сама.
Она произнесла действительно плохое слово. А потом закричала, чтобы он вышел на улицу, вымылся и выстирал одежду. Мальчик так и сделал, хотя знал, что это не поможет. После этого он сел возле двери в мокрой одежде, свернувшись в комочек, чтобы сохранить тепло.