Страница 93 из 109
— Обязан. Я очень обидел такого светлого человека и выставил себя полным придурком. Не думай, что я говорю тебе это, чтобы подняться в твоих глазах и воспользоваться этим, конечно, нет.
Девушка подумала, что она была бы не против. Когда тобой столько раз забавляются помимо воли, то теряется способность прямо говорить о своих желаниях, потому как у вещи их не должно быть. А когда они появились, и у вчерашнего раба хватило наглости во всеуслышание их произнести, отстаивать своё право на ошибки, то кандалы падают.
— Я тоже не идеальна. Но я начала этот разговор не для того, чтобы поставить тебя в неловкое положение. Ты ведь это подумал?
Лика остановилась и смело заглянула в глаза мужчины.
— Ты провоцируешь меня.
Девушке чудилось, что они общаются мысленно, глазами. Ей совсем не хотелось отводить глаза, Лика чувствовала острую потребность быть рядом, совсем близко, на расстоянии шага. Очень легко оказалось стоять, не касаясь друг друга, разве что взглядом, в котором были все несказанное, и даже то, что прозвучало бы пошло, будучи облечённым в звук, превращённое в подобные прикосновения, становилось проявлением нежности и естественного порядка вещей.
— И ты прости меня, — сорвалось с губ помимо воли.
— За что? — Тимофей выдохнул слова, в которых сквозило искренне удивление.
— За то, что я себе на придумывала. За робость и за малодушие. Я и вправду искала мать в космосе.
— Тогда я завидую твоей целеустремлённости. Я бы хотел иметь такой стержень, а не просто выполнять чужую программу и быть рабом долга. Ты очень сильная.
— Ты шутишь? — Лика смущённо отвела взгляд и тут же пожалела об этом, но дороги назад больше не было.
— Нет. Я серьёзно. Ты просто не знаешь об этом. Жить на корабле и знать, что все против тебя… А как ты перечила Деринову, отставая право выживших на спасение!
Оба засмеялись.
— Да уж, отстояла.
— Лика, — Тимофей взял девушку за руку и медленно погладил её пальцы. Его ладонь была слегка шершавой, сухой и тёплой. Сердце глухо застучало, дыхание сбилось. — Ты поступала правильно, по-человечески. Не так, как велит придуманный правительством Кодекс, а как говорит закон жизни. Теперь я это понимаю и не жалею о своём притворстве, о том, что поступил в помощники только чтоб угодить отцу и загладить свою вину.
— В чём она?
Тимофей, поколебавшись, выпустил руку Лики. Она уже пожалела, что спросила.
— Я не хочу тебе говорить. Тогда я больше не увижу восхищённый взгляд таких голубых глаз. Я сам презираю себя прежнего. Ты манишь меня, но я не имею права ответить, не ради придуманных обязательств, у меня их нет. Ради тебя.
— Это всё глупые слова, за которыми прячут отказ. Я поняла, — Лика поджала губы, чтобы не расплакаться. Она ведь собиралась говорить не о своих чувствах!
Тимофей повесил бластер за спину и развернул девушку лицом к себе, крепко сжав её плечи.
— Нет, ты не поняла! Сначала мы выберемся отсюда, а уж потом вернёмся к этому разговору, обещаю.
Лика упрямо мотнула головой.
— Потом может наступить не для всех, — жёстко сказала она.
— Вот именно, Лика, — мягко ответил Тимофей и прижал её к себе, зарывшись одной рукой в перехваченные лентой волосы. Лика от неожиданности онемела и позволила ему ласку, во рту пересохло, в животе заныло. От Тимофея пахло тиной и водорослями, как и от всего, что их окружало, но теплота рук, гладящих её лицо заставляла забыть подводный город на далёкой планете, прошлые споры и скрытую угрозу в лице собственной матери. Лика желала бы, чтобы время остановилось, она стояла, закрыв глаза, с пустой головой и невесомым телом. Она была везде и в то же время нигде.
Потом мир сузился до пределов его губ, слился в горьком поцелуе, сильном и трепетном, могущим защитить от внешних опасностей, укрыв кольцом рук и огородив широкой спиной. Лика спряталась на груди Тимофея и слушала ритм его сердца, всё еще непонятного, но такого близкого.
— Сперва мы должны выбраться, — повторил Тимофей, всё ещё не отпуская её, но ослабив объятия. Теперь они напоминали шёлковые путы: прочные, но почти незаметные, при соприкосновении с которыми под кожей искрится электрический заряд. — И маму твою спасти.
Лика мягко отстранилась и заглянув в глаза Тимофею, произнесла то, в чём боялась себе признаться наедине:
— Её нельзя спасти. Она мертва. То, что живёт с нами в одной комнате, не моя мать. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто поверь: я не ошибаюсь.
Мужчина смерил Лику долгим взглядом и выпустил из объятий.
— Это возможно? Подменить её, создать двойника?
— Наверное. Я и хочу это выяснить. Сегодня.
***
— И всё же мне это не нравится, — твердил Тимофей в который раз, несмотря на то, что план уже был разработан до малейших деталей. Лика и Влад, топтались у чёрных валунов и время от времени бросали на старпома вопросительные взгляды, ожидая его окончательного решения. Лика часом раньше дала ему слово подчиняться и позволить руководить операцией под кодовым названием “Летаргия”.
— Уже всё обговорили, Тимофей, — раздражённо сказал Влад, видя, что совещание всё никак не закончится. — Я подстрахую её.
— Мы не можем знать, что там и какова опасность, если она есть. Олимпиада, или кто там она, скорее всего, заманивает тебя в ловушку.