Страница 10 из 15
«Человек из Кемерова», «Морской конек», «Туман над Янзцы», «Зимняя роза», «Диагностика кармы» и т. д. – «Песни рыбака» на самом деле очень светлый и цельный альбом, таким он и предстал в концертном варианте. Помимо теперешнего, сложившегося, матерого и проверенного в многочисленных турне, состава – т. е. БГ, Рубекин, Потапкин, Шар, Суротдинов, Кудрявцев, – на сцене появились и другие персонажи. Итак, вместе с вышеперичисленными время от времени вместе играли Алексей Кувайцев (кларнет), Игорь Тимофеев (саксофон, флейта) и Александр Беренсон (труба). Последний, в частности, принимал участие еще в записи старинной, дореволюционной, можно сказать, пластинки «День серебра».
Совершенно неожиданным было появление так называемых «стаканщиков» или «бокальщиков» Тимофея Вильневского и Игоря Склярова, которые на стаканах-бокалах-фужерах каким-то загадочным образом умудряются играть. Оба они из Барнаула, так что пригодились «Аквариуму» старинные контакты теперешнего администратора супергруппы Евгения Колбышева, который раньше жил в Барнауле.
По его словам, Тимофей и Игорь частенько работают за кордоном в составе других оркестров или ансамблей, а Вильневский раньше играл в какой-то рок-команде. Кроме духовиков и «стаканщиков» появлялась на сцене и струнная группа. Имена этих молодых виртуозов истории пока еще неизвестны, но вашему покорному слуге удалось в суетливые мгновения послеконцертной тусовки выяснить, что одним из скрипачей был сын Андрея Суротдинова. Воистину, яблоко от яблони иногда совсем недалеко падает.
Присутствие многочисленных «гостей-друзей» очень обогатило аквариумный саунд, хотя, как я уже писал на пару-тройку десятков строк выше, концертным звуком некоторые не были довольны. Да и ладно, всем все равно не угодишь. На бис «Аквариум» исполнил старую добрую классику – «Максим-лесник», «Навигатор», «Гарсон номер 2».
Экстазы, зажигалки в оркестровой яме-дыре, цветоподношения.
Все как положено. Все как должно быть. Все продолжается.
А после второго концерта в ДК Ленсовета группа с недельку отдохнет в собственной студии на Пушкинской, 10, а потом отправится в Петрозаводск, в Германию и куда-то еще.
Мир велик, желающих созерцать и слушать «Аквариум», которому в начале июля стукнет 31 год, по-прежнему предостаточно.
19.06.2003
Алексей Зубарев. Очень странные вещи стали происходить за последние два года
Сначала мы стали разговаривать с гитаристом «Аквариума» Алексеем Зубаревым про кино, о кинопроизводстве, о его участии как композитора в создании многих фильмов.
– В свое время мы об этом с тобой уже говорили, и это было очень давно – лет сто или лет пятнадцать тому назад…
– Или сто пятнадцать.
– Да, что-то вот такое… Но как я понимаю, твоя кинодеятельность и теперь весьма активно продолжается. В каких формах? Это сериалы, игровые фильмы, детская музыка, инструментальная…
– Это и сериалы, и видовые, и документальные, и сейчас все это настолько развилось, что я понял – один уже работать не могу, – и мы начали работать с Колей Бичаном. Наверное, это началось еще до двухтысячного года. Я тогда оказался один, и я даже не умел на компьютере ничего делать, я даже включать его не умел. А до этого я работал с Никитой Ивановым-Номаном, он делал все, ну а я считал, что мое дело – это нотки и инструменты, а его – нажимать кнопки и заниматься звукозаписью, он очень хорошо умел помогать с аранжировками, с оркестровками, очень ценный человек, но в какой-то момент он решил действовать самостоятельно, и я оказался у разбитого корыта… Потому что…
– Все это очень здорово и интересно, но я не стану скрывать, да ты это и сам знаешь, что тема моего разговора не будет иметь отношения к кино, но несколько к другой области жизни твоей. И снова вспоминается мне и тоже было много-много лет назад, когда после некоего концерта группы под названием «Аквариум» в «Юбилейном» тебя выступать не позвали…
– Да…
– И ты тогда был жутко обижен, и ты ругался, и я помню твое злобное интервью, в котором ты проклинал «Аквариум», и немало ругался, пусть и не совсем буквально, по поводу Бориса… получалось, что для тебя тогда была поставлена такая черта в жизни.
– Ну да, тогда мнений разных было много, и думаю, что я даже был прав, хотя мог и переборщить тогда с руганью, что было, в общем-то, наверное, зря. До какого-то момента я очень сильно был уверен… мы все такие интеллигентные и очень этичные люди, которые ежели что и совершают, то они по крайней мере это обговаривают. Мы, наверное, имеем тенденцию сейчас быть такими и мы можем быть такими…
– Сейчас-то иногда уже и в силу возраста.
– (Смеется.) Главное, что понимаешь, что все это на самом деле не так уж и важно. Есть такой момент… когда ты расстаешься с женой: «Хорошо дорогая, иди, только скажи честно… не нужно устраивать, никаких экивоков…»
– Ну, аналогия, наверное, близкая, хотя местами спорная, но сколько же лет длилась твоя аквариумная пауза?
– С 1997-го до 2013-го. Пятнадцать полных лет, даже больше.
– За эти годы ты хоть как-то наблюдал за деятельностью «Аквариума»?
– Вообще не наблюдал. Я могу сказать, что, наверное, не вспоминал вообще и при этом как-то удивлялся, что у нас случались перезвоны с некоторыми людьми – и с Борей, и с ребятами, – и общались мы при этом совершенно приятственно, и Суротдинов записывался у меня, Щураков тоже записывался у меня…
– Тогда расскажи, как свершился твой теперешний аквариумный ренессанс?
– Во-первых, очень странные вещи стали происходить за последние два года…
– С кем?
– Вот со мной. В плане того, что я одиннадцать лет не был на концертах «Аквариума». Да я вообще на них никогда не ходил. Если уж меня зовут на юбилейный концерт «Аквариума», то я подразумеваю, что иду играть. И вот однажды мне позвонила Катя Рубекина, администратор, – а я ее знаю дольше, чем она работает в «Аквариуме», – и спросила меня, не хочу ли я зайти на концерт. И я зашел, и это оказался концерт, когда впервые играл Титов после возвращения из Англии. И когда впервые вернулся Гончаров.
– Какой это был год?
– Наверное, 2007-й или даже попозже… И я как-то… чего ж, думаю, зайду. И она мне билет дала, и я сел в зал. И меня Катя спрашивает потом: «Как дела?» А я говорю: «Как было, так и было»; Титов на сцене, Гонщик за пультом, я узнаю некоторые свои соло, которые переигрываются в некоторых вещах, и было сыграно несколько песен из того периода, когда играл я. Потом мы стали общаться с Сашкой Ляпиным, какие-то концерты с ним играть, а до этого мы с ним никогда вместе не играли, потом Сева пригласил – давайте поиграем вместе с Ляпиным, – потом Файнштейн, потом еще кто-то, и получилось, что за последние годы я поиграл по отдельности с разными людьми, не говоря уже о том, что и с Щураковым в его проектах я не играл, но в моей музыке для фильмов он записывался достаточно много. Вдруг начал oщущать всех людей, которые вроде бы как бы из «Аквариума», что каждый из них самостоятелен, и исчезает это старое ощущение, что ты имеешь дело с конкретной группой. Ты общаешься с разными людьми. И я перестал воспринимать это как какую-то тусовку вокруг группы, есть набор совершенно самостоятельных людей… есть Борис Борисыч, есть Сева Гаккель, есть Ляпин, Файнштейн, есть ты, и у каждого из этого пучка выросла своя ветка. Я даже когда с Борисом общаюсь, то у меня возникает ощущение, что это другой человек. И как-то мы сидели, репетировали, играли какую-то старую аквариумную вещь, хотели ее инструментально сыграть, и вдруг Сева, который всегда такой принципиальный и играет до конца, остановился и говорит: «Слушай, а наших там больше, чем здесь».
– Что он имел в виду?
– А я так понимаю, что людей, игравших в «Аквариуме», очень много, целый состав. И он своими словами где-то подвел черту, потому что все, ты не воспринимаешь это как какую-то тусовку, пусть и в хорошем смысле – клубную или рокерскую, – нет, она уже стала совсем другой. Боря – да, понятно, что он легенда, и он другого масштаба, – но ты не можешь думать о том, что человек – легенда, когда идешь с ним на сцену, ты играешь просто с партнером. И что вот этого партнера я знаю, что он прочный и всегда идет до конца. И что это человек, который делает. И есть многие музыканты, с которыми я могу выйти играть на сцену. Не иду я играть только с теми, в ком чувствую слабину и неуважение к партнеру. Или он не до конца идет, вроде бы как ему и хочется сыграть концерт, но вроде и не хочется и он сдаться готов.