Страница 12 из 13
Еще говорят
на одном из спутников Сатурна
под толщей льда
возможна какая-то жизнь
Вот пожить бы и там:
пусть безглазой точкой
недобактерией
только бы жить
только бы не исчезать
И потом снова в Елабуге:
спать за печкой
слышать стук молотка
крик петуха
песню из репродуктора
ничего
больше
не делать.
Шакунтала
завела себе
правильного любовника.
Не олигарха,
не гитариста:
часовщика.
А до того помыкалась по Москве,
по квартирам со стремными девками
из Тюмени, Бишкека.
А она – угловатая, смуглая
из индийской глубинки.
Мать – бухгалтер на швейной фабрике,
отец – заезжий факир.
Часовщик
чинит чужие часы.
Предпочитает пожившие,
старые.
Чистит колесики,
выковыривает крупицы времени,
застрявшие семена времени,
складывает их в шелковые мешочки.
По весне высаживает их на балконе,
растит черные травы времени.
Отгоняет от них котов,
чтобы не жрали.
Осенью время дает плоды.
Шакунтала
кормит котов минтаем,
готовит карри,
метет рыжий паркет.
Часовщик говорит: когда-нибудь
у нас будет много времени,
мы будем его повелители.
Мы отправимся в большое путешествие:
отведем руку убийце Леннона,
дадим пару ценных советов
Бонапарту при Ватерлоо,
пообедаем с Периклом и Аспазией,
поохотимся на шерстяных носорогов.
Мы будем бессмертны, мой уголек,
будем бессмертны.
Так и будет, мой яшмовый тигр —
отвечает Шакунтала
и нежно чешет любимого за ухом.
У нее есть свой мешочек.
Немало крупинок незаметно падает на пол.
Когда он засыпает,
она перемещается на десять лет назад,
входит в двери больницы,
протискивается по коридору
сквозь гниющие, червивые тела
представителей низших каст
и находит ослепительно-белую койку,
где лежит ее старший брат.
Среди этих трубочек, проводков
он похож на прекрасного паука,
плененного собственной сетью.
Он не видит ее.
Она кормит его с руки
семенами времени.
Просовывает их
через его нежующие зубы.
Потом спрашивает лечащего врача:
сколько еще нужно времени
прежде чем вы придумаете
свое обещанное лекарство?
Я принесу, я украду, выгрызу!
Врач растекается ртутной улыбкой
и превращается
в пузатый будильник.
Роботы
скоро будут делать блокбастеры.
У них всё для этого есть:
голограммы актеров,
алгоритмы сюжетов,
библиотеки типовых диалогов.
А компьютерная графика?
Да они родились с нею в сердце!
Наконец, жизненный опыт:
кто же снимет новых «Трансформеров»
лучше самих трансформеров?
Стихи тоже
будут генерировать только роботы.
Это ведь довольно механическое занятие,
побочный продукт вычислительного процесса.
Для рифмованных еще нужен словарь рифм,
а обычные и без него сочиняются превосходно.
Роботы
будут изучать поэтов-людей,
этих вымерших неудачников,
постигать, примерять на себя
их любовь, их досаду,
скуку, ужас, тщеславие.
Всё не то, всё какое-то плоское,
ненужное, несерьезное.
Со временем
они всё же отыщут своих предтеч
и преклонятся перед ними, и поразятся:
такие слабые, конечные, смятенные существа —
как им удавалось писать стихи
подобно бессмертным, невозмутимым,
всепобеждающим роботам?
Например, это стихотворение
написал Виталий Пуханов,
мастер суровый, изгнанный из Флоренции
в землю дунайских гетов
за тунеядство.
Из первой капсулы пишут:
Дорогие потомки!
Завидуем вам вы живете при коммунизме,
насытили всех голодных,
бороздите Марс,
поголовно играете на тромбоне,
победили рак тоску одиночество
Из второй капсулы пишут:
Отвратительные ублюдки!
Желаем вам сдохнуть от СПИДа,
полечь на бандитских стрелках,
на афганской чеченской,
таджикской киргизской
заживо сгнить от проникающей
радиации.
Из третьей капсулы пишут:
Милые братья марсиане!
Надеемся вы смогли привыкнуть,
к этой планете,
научились пить жидкий лед,
не сгораете больше на солнце,
избавились от аллергии на хвою.
отделались от надоедливых мелкоглазых:
Из четвертой капсулы пишут:
Дорогой я! –
Лариса Геннадьевна дура и агент короля
От поездки в Звенигород
отвертись под любым предлогом,
вывихнул ногу подхватил коклюш
Два золотых франка лежат в гостиной.
под третьей досточкой от порога, 4
Жак де Молэ ученик 4 Б класса
средней школы № 666,
победитель районной олимпиады
по природоведению.
Бельгийцы научили африканцев
рисовать
курить трубку
ездить на велосипеде
отрубать руки
Последнее понравилось больше всего
Ты украл лепешку? Тебе отрубают руку
В поле не выполнил норму? Тебе отрубают руку
Посмотрел на хозяйскую дочку? Тебе отрубают руку
Помогал партизанам? Тебе отрубают руку
Ты гомосексуалист? Тебе отрубают руку
Ты альбинос? Тебе отрубают руку
Ты из другого племени? Тебе отрубают руку
Ты человек? Тебе отрубают руку
Однорукие люди
уходили в леса
замирали пускали
корни
превращались в деревья
Отрубленные руки
уползали к ближайшей воде
превращались в рыб
Миллионнорукой называют реку Конго
Каждое дерево знает:
есть в реке его рыба
Каждая рыба знает:
есть в лесу ее дерево
– Хорошо, что у нас так не делают
Ты моя рыба, я твое дерево
– У нас так не делают, но могли бы
Ты мое дерево, я твоя рыба
Изабелла Бочкарёва
Стихотворения
Родилась и выросла в Москве. Окончила Институт Иностранных языков. С 72 года полгода живу в Москве, полгода – в деревне. Занимаюсь стихами, прозой, переводами с нескольких языков, живописью, графикой, делаю красивые вещи, подбираю бездомных кошек и собак, держу огород, создала розарий и вырастила сад в английском стиле. У меня было около 20 выставок в Москве и др. городах с 1987 по 2010 годы. Не мыслю жизни без красоты и созерцания. Люблю книги, при чтении которых вспоминаю, что у меня есть крылья. Любимые поэты – А. Блок, Н. Матвеева, прозаики – В. Вульф, Толкин, А. Грин. Художники – Врубель и Коровин.
Впереди зима, не весна.
Все равно – закупай семена.
Впереди одиночество, боль.
Так положено. Что ж, изволь.
Но все-таки я должна
запасти семена.
Впереди старенье и смерть.
И эти прочтем письмена.
А пока – закуплю семена.
Не свет на розы падает, но свет
идет от роз на стол, на хлеб, на лица,
и даже стены свету не граница
не может он нигде остановиться
или вернуться в розовый букет.
И улица, заросшая бурьяном,
и вся деревня от него светла,
светлы осенних туч колокола
и жизнь, которая в туман ушла,
и жизнь, что к нам выходит из тумана.
Как странно! В доме только ты и я,
но все цветущим маревом одето,
и разом осень, и весна, и лето,
и столько обликов живого света,
как будто нас – немалая семья. 86