Далер- сладкая отрава

- Но ведь ты оттолкнул меня.

- Не оттолкнул, а дал тебе ещё немного времени. Если бы у нас всё произошло здесь, в этот час, вот на этой кровати, ты бы, очнувшись и поняв, что произошло, принялась себя терзать, называя разными скверными словами. Ведь так?

Хорошо зная собственную натуру, я кивнула.

- А я бы и вовсе стал для тебя персоной нон-грата.

В широкой груди гулко билось сердце, такое же большое и сильное, как и сам этот человек. И я поймала себя на том, что рядом с ним хочется казаться и слабой, и маленькой и беззащитной, ведь это так естественно.

- У нас всё произойдёт под шум прибоя и крики чаек. Над нами будут вспыхивать мириады звёзд, и тёплый южный ветер касаться наших тел.

- Странные мечты, - фыркнула я, выбираясь из объятий. – Тебя пугает то, что я школьница, да ещё и дочь третьего секретаря, вот и всё.

Миша расхохотался и ещё крепче прижал меня к себе, не давая вырваться.

- Мне плевать, чья ты дочь, Верка! Глупая, как тебе это в голову пришло? А море и чайки- это не мечты, а моя родина. Ты поедешь со мной к морю?

Сердце моё ликовало, оно рвалось, трепыхалось, словно пойманная в силки птица. Ох уж это неугомонное сердце! Ему хотелось любви, новых впечатлений. Разве ли не счастье, замирать от прикосновения ласковых рук, а потом, получив заветный поцелуй, рваться прочь из груди, разгоняя кровь по венам?

Как-то, ещё в самом начале учебного года заболел математик, и, в целях сохранения школы от бесконтрольной радости десятого «А», к нам прислали школьного психолога Татьяну Петровну. Маленькая тётенька с седенькими кудряшками на, слишком круглой, голове дребезжащим от старости голосом поведала нам о субличностях. Мол, они, эти субличности живут в каждом из нас, со своими целями и желаниями. Они борются, спорят, кто-то побеждает, а кому- то приходится капитулировать. Почему-то, субличности представлялись мне виде забавных зверьков, расположившихся на солнечной полянке.

И сейчас, в моём личном зверинце, поднялся невообразимый гвалт. Ещё немного, и полетят клочья вырванной шерсти.

- Не смей! – шипела мудрая, осторожная змея. – Твой отец не одобрит подобной выходки! Ты плохо знаешь этого парня, а вдруг он маньяк? А вдруг он сутенёр, заманивающий молоденьких девочек в свой бордель?

- А зачем об этом рассказывать отцу? – дьявольски хохотала хулиганистая мартышка.- Погуляю, искупаюсь в море и вернусь домой.

- Миша такой милый, такой нежный! Может быть это и есть любовь всей моей жизни, может это моя судьба?! – мурлыкала пушистая кошечка.

- А мне всё надоело, - флегматично, но твёрдо, произнесла черепаха. – Хочу поваляться на горячем песочке, побултыхаться в голубых волнах. Я так устала быть послушной, правильной, удобной дочерью для своих родителей. Разве я не заслужила немного отдыха?

- Да и не нужно Мише от меня ничего, в отличии от моих одноклассничков, которые меня ненавидят так же, как и в третьем классе, только теперь умело это скрывают, - гавкнула болонка.

Четыре голоса против одного! Решение принято!

- Да, - ответила я и, повернувшись к Мише лицом, уткнулась носом в его рубашку.

А потом было вино и фрукты, духи с нежным запахом арбуза и ягод в яркой подарочной коробочке, ну и, конечно, новогоднее поздравление по телевизору от Великого триумвирата.

Трое лысеющих мужчин, почти похожих меж собой, лишь у господина Синявского острее нос, а у господина Желтенко оттопырены уши, сидели бок о бок в красных креслах. Все трое в строгих костюмах, с цепкими, словно видящими самую суть, взглядами.

- Граждане Человеческого государства, - зычно начал Желтенко. – Вот и наступил новый 3124 год. Он ознаменовался новыми достижениями оборонной промышленности. Мы изобрели новое оружие против врага, против кровавого монстра.

- Очередной дряни предназначенной для убийства, - ехидно прокомментировал синеглазый хулиган, и я, как добропорядочная гражданка, шикнула на него, легонько толкнув в бок.

- Следующий год, будет сложным, дорогие сограждане, - принял эстафету Синявский. – Ведь мы, люди, обязаны бросить все свои силы на защиту своего дома, своей родины и не допустить проникновения кровавого врага. Повысятся налоги на жильё, на имущество, а так же «Гражданский» налог. Но всё это делается во имя нашей с вами жизни, свободы, безопасности.

- Усилится борьба с вольнодумцами и предателями Родины, - блеющий голос Зеленухина казался неубедительным. Ну с кем этот старец, едва передвигающий челюстями собрался бороться? Разве только с тараканами с помощью тапка.

Тьфу! Совсем, как Миша стала. Нельзя так думать, не в коем случаи нельзя. Что бы сказал мой отец, услышав мои мысли?

- А что значит «Гражданский налог»? – спросил Михаил, когда триумвират окончил свою речь.

- Ты не знаешь таких элементарных вещей?

Я невольно покрутила пальцем у виска.

- Не знаю, - признался Михаил. – Я не плачу налогов Человеческому государству. А вот сейчас услышал, и мне стало интересно.

- Ну «Гражданский налог»- это налог на то, что ты не военный, - начала объяснять я.

- Какой бред! – перебил синеглазый анархист. – Я могу быть врачом, учителем, дворником и приносить не меньшую пользу стране. Почему я должен платить за то, что не выбрал путь воина?

- Потому, что военные защищают наше государство. Кого ты будешь лечить, учить, за кем подметать, если нас захватят вампиры?

- Но стать воином, дано не всем, я правильно понимаю? – глаза смотрели пытливо, но слегка насмешливо, русая чёлка растрепалась, и от чего- то захотелось её пригладить.

Гладкие, словно шёлковые волосы мужчины блестели в свете электрической лампы.

- Правильно, - кивнула я. – Обучение в военном училище стоит очень дорого.

- Значит, стать воином может только сынок богатенького папочки, а чернь будет платить ему налоги. И ты считаешь это справедливым? И от кого, скажи мне пожалуйста, защищают ваши военные человечество? Вампиры были изгнаны сто с лишним лет назад, Эвилы на вас не нападают, живут себе тихонечко среди своих снегов. Чем занимаются военные, ты можешь мне сказать?

- У меня дядя военный, - проговорила я, понимая, что окончательно проиграла в этом споре.

- И чем же он занимается?

-Арестовывает вольнодумцев.

- Ну да, - Миша язвительно ухмыльнулся, отпил из своего бокала, потом лениво пододвинул к себе тарелку с ломтиками рыбы и принялся сосредоточенно жевать. –Тяжело ему, наверное, приходится, жизнью своей рискует, отлавливая стариков и алкоголиков, по неосторожности рассказавших похабный анекдот про СГБ и триумвират.

Я во все глаза смотрела на Мишу. Мир для меня сходил с ума. Никто из моих знакомых не говорил таких вещей о власти, никто не посмел усомниться в правильности её действий, тем более в моём присутствии. А может всё дело как раз в нём, в этом самом моём присутствии? Может люди уже давно тихо ненавидят правительство, ругают его за ежегодные повышения налогов, за страх быть арестованными, за несправедливость. Стоп! Так я тоже считаю политику триумвирата несправедливой? Но я не могу так считать, просто не имею права, я же дочь третьего секретаря.

- Загрузил я твою милую головку всякими антережимными мыслями, да? – Миша встал, подошёл к креслу, в котором я сидела, опустился напротив меня на пол, провёл рукой по щеке. Глаза, сидящего напротив мужчины, странным образом начали менять свой цвет. Ярко- голубой постепенно превращался в тёмно- синий. И я тонула, увязала в этой синеве, манящей, чарующей, опасной, как вечернее предгрозовое небо.

- Не думай об этом, маленькая моя, - прошептал он. Его голос напомнил мне шелест листвы, трепещущей от дыхания ветра. – Скоро мы будем далеко, там, где много воздуха и света, где поёт волна, ударяясь о скалы, где благоухают магнолии.