Страница 14 из 16
Мы вернулись к нашей трассе. Диск лежал на снегу жёлтым пятном, ожидая нас.
И вновь свист ветра, захватывающие дух повороты, мой визг и смех Михаила, словно не было ни падения, ни дурацкого спора о вампирах, по вине которого мы чуть было не поссорились, ни избушки в лесу, ни чёрных глаз Анны.
Как ни странно, а к финишу мы пришли первыми. Михаилу вручили грамоту и кубок, мне же –большого мягкого лиса на ледодиске. Денис же со Светкой прибыли последними. Так им и надо.
Глава 7
Я ждала. Стрелки часов лениво приближались к двенадцати. В дверь моего номера так никто и не постучал. Никто не позвонил на мобильный, не прислал сообщения. От чего-то мне казалось, что в новогоднюю ночь всё исправится. Перед боем курантов в комнату, рыжим пламенем, ворвётся неугомонная Аришка. Как всегда шумная, бесцеремонная. Она повиснет на моей шее, рискуя задушить, завизжит прямо в ухо поздравления с Новым годом, и протянет яркую коробочку, украшенную бантом. А дальше, пусть произойдёт что угодно. Мы можем встретить Новый год вдвоём, можем присоединиться к шумной компании одноклассников, можем даже в клуб пойти. Но телефон молчал, а дверь по прежнему оставалось закрытой. В окно глядело морозное звёздное небо, в коридоре затихли шаги. Постояльцы гостинице ждут главного праздника человечества, кто- то собрался в номере. большой или не очень, компанией, кто-то отправился в клуб. Лишь я осталась одна. Я просижу в комнате до следующего утра, буду вздрагивать, заслышав шуршание обуви по ковру, с надеждой поглядывать на дисплей своего телефона, всё отчётливее понимая, что никто не придёт. А утром позвонят родители, и мне придётся врать, сочинять на ходу весёлую историю, стараясь не разреветься.
Скорее всего, я задремала, так как стук в дверь показался мне слишком громким и страшным. Аришка! Наконец-то! Ну, держись, рыжая бестия, моё прощение стоит дорого! Подожду немного, пусть не думает, что целыми днями сижу в номере и жду её прихода. Стук повторился. Но я открывать не спешила. По ту сторону двери опустилось нечто тяжёлое. Подарок? Я люблю подарки! Нет, всё же, моё любопытство сильнее меня. Больше тянуть не могу! Соскочив с кровати, на которой лежала, я бросилась открывать дверь.
- А это ты, - протянула я, увидев на пороге Михаила, уже не успевая замаскировать своего разочарования вежливой улыбкой.
От обиды на глаза навернулись слёзы. Именно сейчас, в эту самую минуту, глядя на широкоплечего парня в серебристой рубашке, на большую корзину, с торчащим горлышком бутылки, на ёлку, прислонённую к стене, источающую густой хвойный аромат, я поняла, насколько хрупки наши отношения. Миша как пришёл, так и уйдёт, в свою жизнь, к своим заботам. А я останусь одна. Ссора с Аришкой образовала в душе пустоту, которую легко заполнил Миша. Появился во время, скрасил мне пребывание в Эвилии, смешил, развлекал, дразнил несбыточными надеждами. А что будет, когда Миша исчезнет? Ох, лучше бы он вовсе не появлялся!
- Ожидала кого- то другого? – улыбка Михаила показалась мне грустной.- Ты не говорила, что у тебя есть парень.
- Нет у меня никого, - буркнула я, позволяя Мише пройти в комнату. –
Просто думала, что сегодня помирюсь с подругой, а она не пришла.
Стало себя жаль. Так жаль, что я уже не стесняясь присутствия парня, уселась на кровать и разревелась.
- Ну что ты, Верочка, - зашептал мне Миша в самое ухо. – Ну хочешь, сходим к ней, поздравим с праздником, подарок вручим.
Его дыхание было горячим, крепкие, но такие ласковые руки обнимали за плечи, путешествовали по спине, от шей, вдоль позвоночника, едва не опускаясь ниже.
- Ты не понимаешь, - проговорила я, с трудом проталкивая противный ком, поселившийся в горле. –Мы с ней с пятого класса дружили. Как-то мы с ней с уроков сбежали, пошли в парк, купили мороженное. А в парке безлюдно было. И тут у меня начался приступ. Арина сразу же скорую вызвала, к нам выезжать не хотели, думали дети балуются. Но Арина принялась угрожать, назвала фамилию моего отца. Приехала скорая, в больницу меня повезла, Арина со мной поехала, всё время рядом находилась, пока мать не примчалась. А потом каждый день меня в больнице навещала. И вдруг недавно, она мне признаётся, что всё было ложью. Что она использовала меня, чтобы поступить в институт. Но больше не в силах лгать.
- Твоя подруга правильно поступила.
Мишины пальцы перебирали мои волосы, а я сидела рядом, положив голову ему на плечо. Как тепло, как уютно и как спокойно. Я затаила дыхание, чтобы не спугнуть момент, чтобы просидеть с ним вот так, как можно дольше. Глупая! И чего я так огорчилась его приходу? Да, наше расставание неизбежно, но ведь этот вечер мой и только мой. Он останется в памяти, и я буду вспоминать его, прокручивать, воссоздавать мелочи.
А Михаил тем временем продолжал:
- Она поняла, что сама справиться с трудностями, почувствовала себя сильной настолько, чтобы отказаться от тяготящих отношений. Отнесись с уважением и пониманием к её решению, и научись жить без неё. Это гораздо легче, чем тебе кажется. У вас разные дороги, пожелай этой смелой девочке доброго пути, и иди дальше, не оборачиваясь и не жалея.
- Страшно, - призналась я, не замечая, как уже сама обнимаю Мишу, стараюсь впитать тепло его тела, окунуться в, такой привычный запах, забываясь и растворяясь. – Страшно осознавать себя ненужной. От этого жизнь начинает казаться блеклой и бесполезной.
- Но ведь у тебя есть я. Ты нужна мне, разве этого мало?
- Мы разъедемся по своим городам и забудем друг о друге.
- Хочешь остаться со мной навсегда?
Горячие, обжигающие, но такие нежные, такие осторожные губы везде, на шее, лице, в вырезе декольте. Теперь я лежу на спине, а Мишино лицо склоняется , в глазах цвета индиго загорается огонь, пока уютный, мягкий. Но я, от чего-то, знаю, что эта мягкость обманчива. Ещё немного и вспыхнет пламя, сметающее всё на своём пути, не ведающее преград.
Я подалась к нему, потянулась, требуя больше прикосновений, больше жара, предлагая себя всю, без остатка. Мои ладони расстегивают пуговицы его рубашки, скользят по разгорячённой, удивительно- гладкой коже…
- Нет, - прошептал Михаил, отстраняясь. – Ещё рано. Не здесь.
Лицо Михаила исказилось гримасой боли, щека нервно дёрнулась, сжались челюсти.
Он отошёл, и мне тут же стало холодно и пусто, а ещё и стыдно. Да что это такое на меня нашло? Предложила ему себя, как последняя подзаборная девка. Что скажет папа, если узнает?
Щёки мои пылали, в ушах стучало, хотелось провалиться сквозь землю. А Миша спокойно расставлял тарелки со всевозможной снедью, наливал вино в высокие фужеры.
- Ты бы хоть ёлку нарядила, - кинул он мне через плечо. Скоро полночь, а у нас ещё конь не валялся.
Я нехотя поплелась к коробке с разноцветными шариками. Ничего так не отвлекает, как работа. Шарик красный, шарик жёлтый, шарик оранжевый. Ну и что это сейчас было? Сам же с поцелуями набросился, а потом оттолкнул. Ему стало противно или зуб разболелся? А может быть, я сделала что-то не так?
- Обиделась? – Михаил улыбнулся, так светло, так задорно, что неловкость мелкими шажками начала отступать.
- Нет, - ответила я, вешая очередной шар на еловую ветку. – Просто не поняла, что сейчас было. Я думала, ты тоже хочешь. И теперь, мне ужасно стыдно за свою распущенность. Я чувствую себя грязной шлюхой, бросающейся на первого встречного.
- Не смей говорить такого о себе, малыш. Разве то, что нас тянет друг к другу - грязь? Да, мы знакомы с тобой всего несколько дней, но почему это должно мешать развитию наших отношений?
Миша подошёл сзади, заключил в кольцо своих рук, легко поцеловал в лоб, потом в шею.