Хайм

Она молчала, с опаской поглядывая то на меня, то на предполагаемый дом Программера. Он и самом деле мало чем отличался от соседних особняков, где явно не жил никто: такой же запущенный газон, глухо запертые ставни на окнах и заржавевшие от долгого бездействия петли гаражных ворот.

– Я не смогу, – прошептала Она наконец. – Ты ведь знаешь. Я начинаю задыхаться, когда нужно говорить по заказу.

«Ну вот, начинается… – подумал я. – Не сможет, точно не сможет. Если бы он еще открыл дверь, чтобы хоть как-то начать общение… Тогда можно будет что-нибудь написать или воспользоваться жестами. Но для этого надо прорваться внутрь. А чтобы прорваться внутрь, придется прежде поговорить по интеркому. То есть сделать нечто принципиально Ей недоступное. Заколдованный круг. Плохо дело».

– Ерунда, – произнес я вслух. – Ты сможешь. Со мной-то ты говоришь нормально.

– С тобой другое дело, – отвечала Она. – С тобой я говорю мысленно. Мысли не слова, мысли не душат, если только они не слишком горькие. А там, на двери, интерком. Там нужно во весь голос. И без пауз, иначе он просто отключит связь и больше не откроет. Решит, что это дети балуются.

– Где ты видишь тут детей? Тут кроме одной помойной кошки… – я осекся, остановленный неожиданной мыслью. – Подожди-ка. Кажется, есть идея.

Мы подбежали к мусорному баку. Есть! Коробка из-под пиццы лежала сверху – слегка подмокшая и грязноватая, но вряд ли это будет заметно на мониторе камеры наружного наблюдения.

– Вот, держи! – я сунул коробку Ей в руки. – Тебе не придется ничего говорить! Позвонишь по интеркому и, когда он ответит, покажешь ему коробку. Только бы он оказался дома…

– А потом? – Она растерянно смотрела на меня, держа перед собой грязно-белую картонку. – Что мне делать потом?

– А потом пицца с котом! С помойным! – заорал я, вдруг начисто потеряв терпение. – Когда ты перестанешь задавать идиотские вопросы?! Ты, толстая глупая лузерша! Сейчас тебе нужно думать о том, как бы сойти за посыльную. Хотя, чтобы принять тебя за нее, нужно быть поистине добрым гением! Или наоборот, полным кретином. Марш к двери! Звони! Звони, кому говорю!

Побледнев в тон коробке и едва переставляя ноги, Она двинулась вперед по заросшим травой плитам дорожки. Вот и дверь. Она сделала безуспешную попытку глубоко вздохнуть и с размаху, чтоб не передумать, ткнула пальцем в светящуюся кнопку интеркома.

– Еще раз! – скомандовал я спустя минуту ожидания.

– Никого нет…

– Еще раз!!

Она позвонила снова. Прошло еще с полминуты. Я уже было решил, что в доме и в самом деле нет никого, как вдруг укрепленная над дверью камера наружного наблюдения дрогнула и пришла в движение. Затем в интеркоме послышалось недовольно-вопросительное ворчание.

– Коробку! – зашипел я. – Подними к камере коробку! Быстро!

– Что? Пицца? – хрипло выговорил интерком. – Пицца была вчера. Сегодня я ничего не заказывал. Уходи. Это не ко мне. Ошибка в адресе.

Щелчок. Тишина.

– Звони еще раз! Длиннее, длиннее!

Она вжала указательный палец в кнопку звонка.

На этот раз интерком взорвался почти без паузы.

– Ну что?! Что?! Что вам всем надо?! Я же сказал – не ко мне! Не ко мне!.. – внезапно он запнулся и уже без прежней уверенности закончил: – Или ко мне?

«И в самом деле, гений, – подумал я. – Говорят, они всегда во всем сомневаются». Мы с Нею затаили дыхание: решалась наша участь, ни больше, ни меньше. Второй раз такой трюк уже не пройдет; если нас не впустят сейчас, то придется караулить поблизости в надежде, что дверь когда-нибудь да откроется… – хотя, судя по запущенности дорожки, это происходит довольно редко. Караулить поблизости… Легче сказать, чем сделать – без денег, без еды, без жилья, без сил. Я взглянул на ее несчастное осунувшееся лицо. Понимала ли она, что обречена? Скорее всего, нет: Она просто ужасно боялась – боялась любого исхода.

– Ладно, входите… – буркнул интерком.

Внутри зажужжало, и входная дверь пришла в движение. В этом похожем на банковский сейф доме она не распахивалась, как обычно, а перемещалась на внутренних рельсах вбок, плавно уходя в стену. Думаю, что эта стальная плита устояла бы даже перед бронебойным снарядом.

– Входи! Входи, пока он не передумал!

Мы вбежали в дом и остановились на пороге большого холла. Похоже, хакер не соврал: здесь действительно обитал Программер. Во всяком случае, об этом могла свидетельствовать весьма необычная организация внутреннего пространства, начисто лишенного характерных признаков гостиной, столовой, библиотеки, кабинета – всех этих диванов, кресел, подушек, пледов, камина с фарфоровыми фигурками на мраморной полке, обеденного стола, окруженного стульями, как король Артур рыцарями, затейливого секретера, книжного стеллажа, этажерки с безделушками, картин, фотографий, репродукций, африканских масок… – иными словами, тех непременных и многочисленных деталей, которые всем своим нестандартным скопом и формируют образ стандартного человеческого жилья.

Хотя нет – у дальней стены примостилась-таки узенькая софа, безнадежно одинокая в окружающей ее пустоте. Увидев нас, она наверняка обрадовалась хоть какой-то компании. В углу комнаты мигал огоньками аппаратуры стальной каркасный шкаф. Рядом с ним примостился компьютерный стол; другой его брат-близнец отчего-то был выдвинут в самую середину холла. Он смотрелся там, как хоккейные ворота на глади пустого катка; это сходство усиливалось офисными стульями на колесиках, которые раскатились по каменному полу наподобие пятерки хоккеистов. Другой мебели в комнате не наблюдалось.

Зато стены были почти сплошь увешены большими плоскими мониторами. Я начал считать, но меня сразу сбили со счета знакомые виды Хайма, которые проецировались почти на каждый экран. Кем бы ни был хозяин этого дома, он явно имел самое непосредственное отношение к нашей системе.

– Покажите мне квитанцию!

Мы с Нею обернулись. К нам быстро подходил мужчина среднего… – я хотел сказать «среднего роста», но, пожалуй, средним в нем было всё: и рост, и возраст, и телосложение, и одежда… – удивительно непримечательная внешность. Он требовательно вытянул вперед руку и слегка потряхивал ею, чтобы поторопить эту нескладную пожилую тетку, абсолютно не похожую на обычного разносчика пиццы. Как и следовало ожидать, Она не реагировала, впав в свой обычный столбняк.

– Ну что же вы стоите, как… – нетерпеливо проговорил хозяин и, схватившись за край коробки, дернул ее на себя.

Однако моя несчастная снаружистка пребывала в таком безнадежном ступоре, что даже не могла разжать пальцы. Какое-то время они состязались в перетягивании коробки – неплохое было бы ярмарочное состязание! Победа в итоге досталась мужчине. Отдуваясь от затраченных усилий, он отнес мнимую пиццу на центральный стол, сдвинул в сторонку стоявший там ноутбук и открыл крышку.

– Вы что, издеваетесь? Это такая шутка, да?

Бедняжка молчала, не в состоянии противопоставить что-либо законному возмущению хозяина. По идее, здесь следовало бы обрушить на предполагаемого Программера целый поток слез, стонов, завываний, а главное – слов. Нам требовалось настоящее словоизвержение, лавина, девятый вал слов! Но Она… – Она не могла выдавить ни единого слога, даже самого первого, начального! Нелепая раскрасневшаяся толстуха, Она стояла посреди комнаты, зачем-то запрокинув голову и приподняв руки наподобие пингвиньих крыльев, стояла и ловила воздух широко распахнутым ртом. Мне никогда еще не приходилось наблюдать её в таком состоянии. Она могла умереть в любую минуту, я отчетливо ощущал это по сотрясению нашей общей пуповины.

К счастью, хозяин тоже осознал потенциальную опасность. Конечно, ему вовсе не улыбалось обсуждать с полицией вопрос о происхождении трупа незнакомой женщины в своей гостиной.

– Вам плохо? – испуганно проговорил мужчина и, взяв Её за локоть, подкатил ногой ближайший офисный стул. – Сядьте, прошу вас. Вот так… вот так… Подождите, я принесу воды.

Затем, не отрывая от Нее встревоженного взгляда, он попятился от стола и так, пятками вперед, добрался до одной из дверей, по-видимому, ведущей в кухню. Она подняла голову и печально взглянула на меня. Глаза Её были полны слез.