Страница 15 из 17
– Придёт срок, доберёмся и до него, – уверенно заявил Эрланг и попросил Ефремова показать скопление человеческих костей.
На осмотр останков ушло больше времени, чем на «Звёздный Парус». Эрланг поверг в изумление Ефремова, не согласившись с ним в оценках.
– Здесь мало останков экипажей звездолётов. Да, должно быть, на планете много захваченных Туманностью кораблей. Но тут в основном аборигены. Где-то недалеко колония людей, откуда сюда поставляют мертвецов. И не только мертвецов.
И фаэт указал земному геологу и палеонтологу на отличительные признаки аборигенов, чьи кости присутствовали во всех «кучках». Ефремов согласился сразу:
– У меня возникла догадка о том, что на плато сбрасывали их целенаправленно. Но я отбросил её. И забыл. Но как они сюда попали? Дахмау имеет планету-двойника рядом? С человеческим населением?
Эрланг ничего не ответил. Ефремов, поколебавшись, задал другой вопрос:
– А как вы определяете по артефакту, свой он или чужой?
Эрланг улыбнулся, впервые со времени пробуждения. И так, как Эрвин никогда не улыбался.
– Ты наверняка знаешь это древнее слово – свара. Во всём, что делает человек, сохраняется его жизненная энергия. А она имеет свою пульсацию. Ритмы легко различимы.
– Легко? Да, конечно легко, – согласился Ефремов и показал Нуру большой палец.
Он восхищается фаэтом! И тут же Ефремов заговорил с Эрлангом о золотом сечении. Где побывал фаэт во время своего многолетнего сна? То, что он говорит, удивляет представителей всех имеющихся на Ананде рас:
– На этой планете царит дисгармония. Радикализация золотого сечения. Дискомфорт от суммы переборов-недоборов. Земляне и гайяне никогда не смогут жить вместе, рядом. Но они могут и будут братьями. У них разные гармоники. Но не враждебные. Гайяне никогда не построят что-то подобное «Звёздному Парусу». Их технологии лежат в иной гармонике. Ты меня понимаешь, Ефремов?
– Стараюсь, – по-детски радостно улыбнулся Иван Антонович, – Пойму!
И заговорил о десятеричной системе, украшенной арабским нулём, как о гармонической периодической последовательности. Оказывается, если каждой цифре поставить в соответствие ноту и сыграть их, получится повторяющаяся мелодия, похожая на мотив песни. Непременно сообщить Джахару, решил Нур. Но слова Эрланга и Ефремова Джахар не воспримет. Как и все айлы, не любящие счёта. Для них в десятичных знаках иррационального числа никакого смысла нет. Хаос: они ведь появляются один за другим в непредсказуемом порядке. Музыка иррационального числа – полнейшая дисгармония.
Там, откуда берут «человеческое питание» для монстров-обитателей Дахмау, наверняка царит какофония. Какой всё-таки парадокс! И ведь тоже полное соответствие букв числам!
– А в чём гармония Веры? – задал Эрлангу уже в Ананде Ефремов свой главный на сегодня вопрос. И с извинением во взгляде посмотрел на Нура.
Эрланг ответил не сразу. Внимательно посмотрел на радугу ауры айлов, к которой экипаж успел привыкнуть и почти не замечает. Затем на Фиргуна: Лампа висит в центре Сферы на уровне головы Кеи.
– А вот представь, Иван Антонович. Тебя пригласили в приличный дом и его хозяин сказал: «Я приготовил этот дом для тебя. И учёл всё, что тебе понадобится. Живи и радуйся. Но помни одно – живи по данным мной правилам и не забывай обо мне. Если понадоблюсь – я всегда рядом». Ты живёшь в этом доме год, другой. Никаких проблем, жизнь райская. Но вот пришёл день, в который ты решил, что сам с усами. Зачем тебе помнить о строителе-дарителе дома? Да и его правила… Там ведь есть и запреты, ограничения. Не ходи туда, ходи сюда… И ты решил установить свои. И перестроить дом по своему хотению. Ты понимаешь меня, Ефремов?
Эрланг спрашивает Ефремова, но смотрит в глаза каждому. Кроме Нура с Азхарой. И каждый понурил голову.
Ананда объявил голосом Эрланга:
– – Капитан Нур! Организм Корабля функционирует нормально. Я готов к продолжению пути. Стоит ли определять маршрут?
Нур, не отводя взгляда от лица Эрланга, широко улыбнулся и объявил уверенно:
– Летим туда, не знаю куда! За тем, не знаю за чем…
Разрыв Алгоритма—5
Земля или Шамбала?
.
О поле, поле, кто тебя
Усеял мёртвыми костями?
А.С. Пушкин. Руслан и Людмила
.
Эрланг не удивился отсутствию грохота планетарных двигателей. Ответы на вопросы о новой реальности он добывал где-то в себе, в крайнем случае обращаясь к Нуру.
Ананда поднялся и завис над горами. Следом из межгорных ущелий взлетели громадные светящиеся птицы. Мир Дахмау – Чёрной планеты – демонстрировал богатую жизнь. Железная звезда, насыщая планету жёстким излучением и электричеством, питает организмы странные и жуткие. Экипаж познакомился с малой частью живого ночного многообразия.
Фаэт отказался от освоения технологий пришельцев из дальних звёзд, захваченных Туманностью. Ефремов не пожелал детального исследования человеческих костей на плато с Галактолётом.
Старт совершился без сожалений. Менеджеры внутритуманного мрака остались вне поля текущего внимания. Но беспокойство не покидало всех, кроме Кеи. Зреющая гайянка мечтала об освоении наследства мамы Линдгрен.
Но узел проблем, приведших людей разных миров на космический корабль без двигателей, не развязался. Мрачная тень Сириуса склонилась над ними, сгустившись тотчас после старта.
Между тем Фиргун продолжил игру с Ефремовым, начатую в первую встречу и преследующую некую тайную цель.
– Иван, – спросил он, как только планета ушла за пределы поля зрения и Ананду объяла непроницаемая серая Тьма, – Почему ты так написал? Я читаю и удивляюсь:
«Никакой скороспелой разумной жизни в низших формах в виде плесени, грибов, растений, тем более мыслящего океана быть не может».
– А ведь только что все стали свидетелями – кресты и медузы состоят из светящихся микро-шариков, свободно плавающих в атмосфере. И воздух Дахмау можно считать единым, живым и мыслящим организмом. Что скажешь, Иван?
Ефремов улыбнулся. Он перестал расстраиваться из-за пустяков и вернул ранее скрытую самоиронию:
– Я же не топ-мыслитель. Туман и во мне гнездится. Я в экипаже как обезьяна, сбежавшая из зоопарка.
Фиргун довольно рассмеялся и захлопал в ладоши. И продолжил:
– О, беспартийный коммунист! Как ты красиво растёшь… И антропоцентризм ты перестал отрицать? А то, видишь-ли, из него вытекает бесцельность существования жизни. Так вытекает или уже нет?
– Уже нет, не вытекает, – не без удовлетворения ответил Ефремов.
Эрланг дружески коснулся ефремовского плеча и сказал:
– А кто не ошибается? Фаэты после веков взаимодействия с людьми Земли отказались от единства. И что вышло? Те и другие завернули не туда. Ведь так, Иван Антонович? Куда стремились земляне на «Звёздном Парусе»? Ведь эта вимана – настоящий оружейный бастион. А сейчас? Мы все, совместно, видим угрозу в Сириусе. Даже айлы… Не рискует ли Ила-Аджала превратиться в ещё одну Землю?
Фиргун рассмеялся:
– Какой умный друг у меня появился! Да, господа военные, как бы малое забытое не перевесило ваш крупный суммарный страх. Посмотрите, что за бортом вашего корабля…
А за тонкими невесомыми пределами Сферы расстелилась бескрайняя Туманность. Однотонная темнота, лишенная ориентиров. Демьян помрачнел. Седой волос взъерошился, морщины углубились, глаза влажно заблестели.
– Что-то всё не то и не так, – сказал он, – Врезать, чувствую, надо по бездорожью. Но с кем?
Он осмотрел страдальческим взором экипаж и остановил его на Ефремове.
– Ты как, Иван Антонович, не составишь компанию?
– С удовольствием. Но где взять? Ночью ликёро-водочное не продают.
– Для хорошего дела найдём, – вмешался Ананда, – Идите в каюту, я всё приготовил.
Демьян и Ефремов, прикрыв за собой дверь, посмотрели на стол в гостиной каюты и дружно ахнули. На расшитой женскими силуэтами скатерти-самобранке красуется бутылка «Столичной», а кругом неё расставлены тарелочки. А на тарелочках бутербродики с красной икрой, сыром, и ещё с неизвестно чем.