Страница 14 из 17
Леда очень точно и спокойно описала порядок действий каждого участника «операции».
– Согласен. Двух медуз должно хватить, – сказал Фиргун, – Они сейчас злые. То, что требуется. Не волнуйтесь. Риск есть в любом деле. Но в этом он минимальный. Ведь сам Эрланг будет вас страховать.
Последняя фраза Фиргуна ввела Ефремова и Эрвина в растерянность. Фиргун улыбнулся им и добавил:
– Вы закалились, стали бедуинами, воинами чёрных пустынь. Но не забывайте – чем вы крепче, тем больше крутится рядом джиннов в разных ипостасях. И прекрасные будут приходить, не сомневайтесь.
«Операция» прошла по сценарию, озвученному Ледой. И почти по прогнозу, зафиксированному в другом месте-времени Ефремовым.
«Два белых комка в форме неправильных шаров с ноздреватой, волокнистой поверхностью» замерли у ног и изголовья Эрланга. Чёрное легко превращается в белое, когда ему очень выгодно. По брамфатуре прошли цветные волны. Одновременно Нур перестал слышать, что происходит внутри Ананды. Но обострились дальний и внутренний слух. Воздух вне Корабля шуршал, пощёлкивал и скрипел. Нур приготовился к восприятию чего-то невероятного. И на него придётся реагировать без адаптации.
«Азхара, – мысленно попросил он, – Держи меня на контроле». Она встала рядом. У люка, готового открыться в нужный момент и без команды. Нур крепко помнит слова, которые не всякий поймёт: «Я – это ты! Ты – это я!».
В шум вовне добавилось усиливающееся потрескивание. Кресты-медузы приближаются, концентрируя вокруг себя электромагнитное поле. Главное теперь – не «переборщить». Не более и не менее двух медуз!
Саркофаг установлен в двух шагах от входа, на дистанции одного прыжка. Эрвин держится нормально, не подведёт. Но все полагаются на айлов!
В поле зрения явилась первая медуза, плывущая в метре над чёрным песком. Потрескивание перешло в резкое пощёлкивание. В голове возник слабый шёпот, пока неразличимый. Будто голос. Чей и зачем? Внутри Ананды абсолютная тишина, сообщила Азхара. Значит, и Фиргун настороже. Запасной козырь… Или аргумент надёжной мощи?
У саркофага раздался звук, напомнивший одиночный выстрел из любимого в перепутанной биографии имперского автомата. Ещё один. Всё, пора!
Но возросший внутри голос удержал от броска. Да и люк не открылся.
– Стой! Выжди несколько секунд. Пока не увидишь третью!
Знакомый тембр, но неузнаваемый. Не до узнавания пока. Зрение обострилось, перекрыв полосу оптического диапазона дважды вправо и влево. Брамфатура потеряла цветность и засветила как огонь электросварки. Но включать фильтр шлёма нельзя.
Вот и третья. Громадная, ромбом не менее трёх метров в поперечнике. Вожак. Контролёр, смотрящий. Теперь можно?
– Вперёд! – прозвучала в голове команда.
Голос Ахияра! Или Сандра!?
«Голос Эрланга!» – сказал мысленно Эрвин.
– Люк! – скомандовал Нур, и они с Эрвином синхронно бросились вперёд.
Два движения: поднять крышку и опустить на саркофаг. Герметизация автоматическая. Ещё два движения: поднять саркофаг и сделать с ним бросок внутрь Сферы.
После «операции» – как можно быстрее выбросить саркофаг с медузами наружу.
Эрланг на диване, в состоянии более беспомощном, чем Ефремов после схватки с Крестом. Рядом Нур и Азхара. Остальные в отдалении, переполненные волнением. Но нет, Ефремов сохраняет полное спокойствие. Словно событие для него совершенно рядовое.
Ауры айлов соединились. Их свечение затмило свет Лампы. Скоро к двойной ауре добавился серебристый луч, исходящий от головы Эрланга. Добавился и через несколько секунд пропал. Полного слияния не произошло: фаэты не айлы.
Но дыхание Эрланга стало ощутимым, глубоким. Леда громко вздохнула.
– Он спит, – прошептал Нур, – Не надо его пока беспокоить.
– Сколько он будет спать? – тихо спросила Леда.
– Сколько понадобится, я не знаю. Ждём…
На выход из сна Эрлангу понадобилось трое суток. За это время кожа порозовела. Отросла борода с заметной сединой в золоте. И вот, он открыл глаза. Взгляд осмыслен, но лишён любопытства. Нур помог подняться, встать на ноги. Слабость не позволила сделать и шага, и Нур уложил воскресшего на диван.
– Трудное возвращение. Издалека…
Слова Нура вернули Леде прежнее, каменное спокойствие фаэтянки. Поведение этой расы, претендующей на земное величие, непредсказуемо, решил Нур. И как она смогла впитать в себя чуждое по сути отношение к миру? Демьян не меньше вращался среди фаэтов, но не заразился ведь.
К вечеру благодаря усилиям Нура Эрланг смог занять место за общим столом. Азхара с Анандой позаботились о медовом напитке от Глафия, который понадобился не только возрождённому фаэту, но и его подруге. У Нура получилось – он установил мысленный контакт с Эрлангом и сориентировал того в месте-времени. Но, доверяя безусловно айлу, тот критически воспринял прочих присутствующих. Эрвина, похоже, не признал за своего. На Леду смотрел изучающе, с сомнением, оценивая…
Закончив чашечку оздоравливающего напитка, сказал слабым ещё голосом, обращаясь к Нуру:
– Меня не спросили… Хочу ли я вернуться фаэтом… Почему бы не айлом?
Молча наблюдавший за процессом Фиргун отреагировал с иронией:
– Я бы тоже хотел. Да кишка тонка…
Пространство Ананды без саркофага пришло в беспорядок. Фиргун никак не мог определить место для Лампы. И требовал поставить её то туда, то сюда. Стол кочевал из одного места в другое. Каюты перестроили по-новому. А в атмосфере Дахмау наступили тишина и благодать. Задача пребывания у Железной звезды выполнена, но никто и не заговаривает о продолжении пути.
Внешне Эрланг вернулся в прежнее состояние. Вид фаэта внушал почтение: ростом и мощью превосходит Ефремова, а Эрвин рядом выглядит уменьшенной и недостоверной копией.
«Царственность природная, – передал Ефремов Нуру, – Лев! Его прайд там, где он находится. Вождь явился!».
Очередное переселение не сняло напряжённости внутри экипажа. Эрланг молчал, изредка обращаясь к Нуру с мелкими вопросами. Эрвин попытался подойти к отцу, но получил такой встречный взгляд, что попытки не повторял. Леда надела маску полной бесчувственности. Демьян, видя такой расклад, и не пытался заговорить с «шефом».
Нур разделил каюту с Эрлангом, Ефремов устроился с Демьяном. Три дамы объединились. Эрвин остался в одиночестве. Нур заметил, что в первую же активную ночь Эрланг попытался установить взаимопонимание с Фиргуном. Но Чакравартин отклонил попытку близкого контакта.
– Отец, думаю, не признал во мне фаэта, – грустно признался Нуру Эрвин.
И Нур стал круглосуточным спутником Эрланга. «Проводником в этот, не лучший из миров», – выразился Ефремов. Прошла неделя, и Эрланг пожелал осмотреть местность, спиралодиск и виману. Причём в мужском обществе.
Исполинские размеры спиралодиска его не впечатлили.
– Есть миры, на которых обитают люди, превосходящие нас всем. Первые поколения землян и фаэтов были гигантами. Но размер и масштаб не спасают.
Погода на плато установилась курортная, по определению Ефремова. Нур заметил: память к вождю фаэтов возвращается постепенно и медленно. И этим объясняется его замкнутость. А по мере восстановления утерянной картины мира… Чем и как определится день старта с Дахмау?
– Я знаю, откуда он, – указал на спиралодиск Эрланг, – Галактика М-31. Нур, обрати внимание, он мерцает не по-нашему. У каждой галактики свой внутренний ритм, и он присутствует в каждом атоме, где бы тот ни находился.
Нур постарался «включить» в себе разом айлийянское, земное и гайянское зрение. И увидел то, что без всякого усилия наблюдает Эрланг. Звездолёт действительно пульсирует, вызывая дискомфорт в восприятии. Кусочек не просто чужого, но чуждого мира застрял на Дахмау. Или он здесь не пленник? А часть общего, некоего целого?