За лимонником

Демьян Тарасович уже готов к очередной операции. Там, в хирургическом кабинете, куча инструментов в специальных коробочках из хромированной стали. Рядом с операционным столиком в специальных коробочках из хромированной стали куча инструментов.

Хирург Смилов будет бороться, как обычно, за жизнь очередного пациента. С ним всегда рядом Миля. Она, в принципе, операционная сестра, а не процедурная. Просто людей не хватает и работы много. Надо везде и всюду успевать.

На следующий день выпала суббота, для многих выходной день. Рано утром к нему зашли близнецы Завьяловы. Одеты были по-походному, в джинсовые костюмы, на ногах – кроссовки, в руках небольшие корзины. С порога Александра Тимофеевна предложила им позавтракать, но они отказались.

– Мы надумали сходить по грибы, – сообщила Тамара. – Тут недалеко. На автобусе немного проедем, а там чуть-чуть пешком.

– Вот и решили забежать за Игорем, – сказал Борис. – Мы на улице подождём, пока он одевается. Мы быстро вернёмся. К обеду.

– Он умывается, чистит зубы. Я ему скажу. У меня была где-то корзина, – сказала старушка Куличова, – если, конечно, я её найду.

– Мы Игоря внизу подождём, на скамейке, – сказал Борис. – Сейчас в лесу хорошо.

Завьяловы вышли за дверь. Зачем мешать Игорю собираться? Они, сколько нужно, подождут.

Когда почти сразу же появился на кухне, завтрак был уже на столе. Яичница и чай пирожками, начинёнными яблочным повидлом. Бабушка тут же сообщила внуку, что его ожидают на улице друзья.

– Не знаю, – ответил Игорь, – идти мне с ними или нет.

– Сходи, Игорёк, – посоветовала ему Александра Тимофеевна. – Дело не в грибах. Немножко проветришься. Если хочешь, конечно.

Что ж, по грибы так по грибы.

Через двадцать минут он с Завьяловыми шёл в сторону остановки пригородного автобуса. В джинсовом костюме, со старой, но надёжной корзиной в руках. Все трое прихватили с собой по бутылке воды, кое-какую еду. Долго бродить по тайге не собирались, часа два. Не больше. Достаточно для того, чтобы наполнить корзины белыми грибами или волнушками и груздями.

Много удивительного и непонятного увидел на одной из сопок. Такие растения и деревья, которых он никогда не встречал. Ему Завьяловы рассказывали почти о каждом из них. Например, дерево с пышными ярко-зелёными листьями. Оно особо ничем внешне не примечательно, но вместо коры у дерева – самая настоящая толстая пробка. Легонько ударишь по стволу кулаком, и он отскакивает от ствола, как мячик.

– Так и называется, – пояснил Боря, – пробковое дерево.

– А если по-научному, – уточнила Тома, – то амурский бархат. По латыни как он называется, если честно, то не знаю.

Какие же его годы. Со временем Игорь освоится, приживётся в этих краях. Научится воспринимать всякого рода здешние «чудеса», как что-то обычное. К холодной зиме привыкнет и к жаркому лету.

Они сели на поваленный ствол большого дерева. Надо было немного перекусить, хоть по паре варёных яиц съесть да воды выпить. Точнее, не вода. У Завьяловых был с собой брусничный морс. Окунёву его двоюродная бабушка дала с собой бутылку с напитком из ягоды голубицы.

Мимо них проходил весёлый долговязый, черноволосый парень лет двадцати четырёх с полной корзиной грибов. Он только крикнул им:

– Хорошая погода, мои славные соседи, Тамара и Борис. Привет родителям! Я уже загрузился – и домой!

– И тебе, Алексей, всего доброго! Мы тоже скоро пойдём на остановку!

Внезапно появился этот человек и так же быстро исчез.

– Кто такой? – Настороженно спросил их Игорь, – кто он?

– Обычный человек, Алексей Иванов. – Ответила Тамара.– Больше года тому назад приехал сюда из Украины. Женился. Снимает квартиру в нашем подъезде.

– Работает, вроде, штамповщиком, – на нашем предприятии «Амурметалл». Оно – огромное, там и сталь льют… Многое, что делают. А почему он тебя заинтересовал?

– Просто спросил, – ответил Окунёв. – Наверное, он такое же, чем все остальные люди.

Но это было совсем не так. Он узнал в знакомом близнецов Завьяловых бандита и нациста Трофима Курденко, по кличке Хитрый. Бандит был настолько коварен, что не щадил не своих, ни чужих. Убивал исподтишка и старого, и малого, даже своих однополчан из бандитских формирований. Просто грабил. Всегда знал, кого можно обчистить, лишить жизни и спрятать концы в воду.

Его объявили человеком вне закона, подлежащим уничтожению, и патриоты-ополченцы, и радикалы, продолжатели подлых идей Бандеры и Шушкевича. Одним словом, по Хитрому плакал не один пожизненный срок. Но, скорей всего, справедливая пуля.

Он вовремя и явно с чужими документами умудрился перебраться в Россию и стать, что называется, белым и пушистым. Жил по документам, наверняка, убитого им человека Алексея Иванова. Но бандит должен и будет наказан. «Обязательно надо сообщить в местное ФСБ, – подумал Окунёв, – что на мирных землях прячется опасный и коварный враг».

Ускользнул Хитрый в своё время и от Смилова, да и от Окунёва. Осталась у Игоря на животе заметная отметина. Успел бандит нанести ему ножевое ранение. Благо, что не опасное. Просто, Игорю везло. Даже пули его щадили, но следы на теле в виде зарубцевавшихся ран остались – память о жестокой войне на Донбассе на всю жизнь.

Корзины грибами они заполнили очень быстро. А времени, по выражению Бориса, оставался ещё вагон. Особо торопиться домой не хочется. Поэтому Завьяловы попросили Игоря рассказать ещё что-нибудь о той непонятной и страшной войне, которой пока нет конца и края.

В знак согласия Окунёв кивнул головой и начал рассказывать о том, что в эти дни никак не выходило из его памяти.

…Ника внимательно и с укоризной смотрит на молодых хирургов. По-взрослому делает им замечание:

– Дядя Виктор! Дядя Демьян! Вы громко кричите. Я не слышу то, что говорит мне моя кукла Лиза.

– Как же, Ника, твоя кукла говорит,– возражает Виктор,– если у нет головы?

– Не знаю, как Лиза говорит,– сообщает врачам Ника. – Но она живая и разговаривает.

– Хорошо мы будем потише себя вести, Ника,– обещает девочке Смилов и тут же обращается к коллеге. – Кукла Лиза, Виктор Степанович, на самом деле, живая и умеет говорить.

– А где Миля? – Настороженно спрашивает Смилова Виктор. – Где она?

Хирург Смилов немного медлит с ответом, вероятно, что-то обдумывая.

Он с некоторой озабоченностью сообщает, что отпустил её. Вернее, даже не отпустил. Миля пошла к бабке Сергеевой. Почти лежачая старуха. Но волноваться не стоит, её сопровождает Окунёв. Следит за всем, как бы, со стороны. Если произойдёт что-то неординарное и опасное, то он сообщит или примет меры.

А бабушка Сергеева не совсем, с трудом, но передвигается по дому. Но это и неважно. Ей необходима медицинская помощь. У неё всех родственников «Градом» побило.

– Ну, ты и шутник, Демьян Тарасович! – Удивляется Виктор Степанович. – Каким ещё градом? Даже дождя нет. Жара стоит.

– Что тут не понятного? – Смеётся Ника.– Реактивные установки «Град». Они у бандитов есть.

– Так что, слушай, Виктор Степанович, о чём тебе сообщает девочка Ника и её кукла Лиза. Они знают, какое вооружение имеется у нацистов. А ты… ни в одном глазу.

Тут уже начинает смеяться Виктор. Надо же совсем забыл по грозное оружие – «Грады». В суете больничной просто про них забыл.

Он вдруг меняет тему разговора. Миля отправилась к Сергеевой сделать инъекцию. Инсулин. Понятно, Ефросинья Петровна ещё, ко всем своим болезням, и диабетчица.

Но Виктор Степанович не унимался. Он повторял, что в том районе очень опасно находиться. В шестистах метрах от улицы Лермонтова окапались фашисты. Миля, как и Смилов и Окунёв, у бандитов на особом счёту.

– Вы же с Милей их печеньем и сэндвичами не угощаете, – поясняет Виктор.– Всё больше пулями.

– Всё понял, – соглашается с ним Смилов. – Я пойду. Надо Милю встретить. Да и Окунёв тоже в опасности. У него нет при себе оружия. Я не рекомендовал ему стрелять по, так сказать, людям. Он выкручивается, как может. Тут я маху дал. Но что было Миле делать?