Серпантин

Сунув салфетку в карман, я расплатился уже трясущимися руками и вышел на улицу, начав, пошатываясь, пробираться сквозь тьму и холод.

Дальнейшие события моего путешествия были сокрыты от меня банальным отшибом памяти. Пришел в сознание я, лежа на спине у входной двери, вдыхая скопившуюся пыль, запах невыброшенных отходов и дома, запах у которого для каждого имеет свое описание.

Практически взяв себя за длинные волосы, как Мюнхгаузен, я пытаюсь закончить поход и разбить лагерь, водрузившись на царские хоромы.

На пути в спальню в нос прилетает резкая и прямая, как удар кулака, вонь разлагающейся плоти где-то на кухне.

Блядь, бедный кот. Совсем о нем забыл. Наверно, это и была та важная вещь, которую я должен был вспомнить и не забывать кормить.

Неважно, будет прекрасная возможность снова увидеть Эс и поведать ей о моей догадке. Главное не забыть свое новое имя.

Оставив дела бытовые завтрашнему мне, без сопротивления отдаюсь в железную хватку Морфея.

4

Неброский макияж в виде черных стрелок, идущих вбок от удлиненных ресниц, светло-красной помады, блесток и легкой припудренности для подчеркивания контура лица. Волосы завиты и залакированы. Светло-темное платье, кофта по погоде и туфли на толстой подошве.

В выборе одежды и имиджа я строга, но не критична. Никаких «мне не подходит это, потому что оно меня полнит, так что я перемеряю еще с десяток схожих тряпок».

Никогда не останавливаюсь подолгу в одном магазине. Если понравилась вещь – беру. Не зависимо от цены. Такая у меня натура. По большей части, мой вид и поведение всегда схожи по стилю песне «Опиум для никого».

С другой стороны, это и к лучшему. У меня всегда найдется то, что нужно на случай смены погоды, перемены настроения, официального банкета или работы, вечеринки, всплеска чувств, депрессии и попыток суицида.

Но я все равно практически никуда не хожу, так что это груда платьев висит в шкафу по несколько лет.

Никуда, кроме того злополучного бара. Не то, чтобы в нашем городе был дефицит подобных заведений, наоборот их даже слишком, но все, как назло находятся за три звезды от моего дома. А ковылять пешком, тратить деньги на такси, или, не дай кто-то там, совершить лишнюю поездку на общественном транспорте – для меня слишком нервозатратно.

Тем не менее, данное заведение достойно памятника своими историями, происшествиями и странными событиями, которые, кажется пересказывают еще с прадедовских времен.

Обновленное, отштукатуренное, отдекорированное местечко, которое слыло дырой – так ей по сей день и является.

Еще это дурацкая вывеска, которою не могут починить добрую сотню лет. Всякий раз встречает меня буквами с оставшимся неоновым освещением – «Агир». Полное название «Багира». Весьма странное для обычного бара с пропойцами.

Изначально здесь было что-то вроде ресторана средней руки, и, следуя из названия, по моему мнению, как в известном мультфильме про Маугли, он должен был погружать ново пришедших посетителей в свою атмосферу дикой флоры и фауны, согревать теплом и заботой, принимая в дальнейшем в стаю.

Но еще вероятнее то, что у владельца просто не хватило фантазии.

Но у меня-то ее хоть отбавляй. И когда при входе до меня доносятся запахи спертого воздуха, пота, паленого алкоголя и смрад местного туалета, созданного точно не для того, по какому назначению его используют сейчас, у меня в голове рождается не самая приятна из картин. Нечто вроде группового копрофильного инцеста старых монашек на людной площади в присутствие детей-инвалидов.

Однако есть и положительные стороны. Например, второй зал – для людей, желающих напиться до необходимого душевного состояния, обсуждая глобальные, по меркам своего развития, проблемы. Что отделяет от контингента из первого – мутантов, сидящих поближе к святому источнику, докучающие бедному бармену и устраивающие пьяные потасовки, больше похожие на вальс без партнера.

Насколько уже все знают, желанием каждый день заводить новыми приятельскими отношениями я не горю. Да и относительно моего прошлого я уже не такой общительный человек.

Когда впитываешь, словно губка, любой поток информации от нескончаемо появляющихся людей в твоей жизни, в определенный момент в тебе просто кончается место. Теперь, испытав горечь поражений, лжи и обмана, способные принести каждый из людей, я более избирательно отношусь к самому человеку и словам, вылетающим из их грязных уст.

Но совсем замыкаться в себе, становясь отшельником в деревянном домике на краю озера тоже не самый лучший вариант. Нужно находить баланс между «нахуй ты со мной разговариваешь» и «я не общалась уже несколько часов, нужно срочно до кого-нибудь доебаться». Благо это у меня всегда получалось, но отнюдь не приносило удовольствие.

Не знаю. Обычно это всегда было связано с тем, что я не переношу счастливых людей. Потому что по большей части они лизоблюды, фальшивы, как и смех над дурацким анекдотом.

Но искреннею улыбку настоящего выражения радости я обожала всегда. Просто потому, что ее нельзя подделать, иначе это сразу бросается в глаза, отворачивая от тебя человека.

У Соу это получалось, что подтверждает его чистую неравнодушность ко мне. Он шутил, но практически никогда не улыбался, иронизировал над самим собой, порой принижая свои достоинства, рассказывал забавные истории, вещал о своей аполитичности, стойкой уверенности в отсутствии мистицизма, суеверий и вкуса у местных гренок, что, по его мнению, были приготовлены лет за пять до формирования планеты. Не скупился на комплименты в сторону моей внешности, ума, эксцентричности, а также подметил необычайное стечение обстоятельств, которое нас свело.

Впрочем, я отвечала ему тем же и во многих вещах была солидарна.

Что же касается моих талантов, то они умещаются на пальцах одной руки. На одном пальце одной руки. Я постоянно веду дневники. Пишу так красиво, как могу, обо всем, что было, есть, будет, что не произойдет и не случиться точно, что я ощутила, съев клубничный пирог, что стало переломным моментом в моей жизни или началом ее конца.

Меня всегда затрагивали до глубины души личности персонажей и их истории, снабженные водоворотом ярких событий, вдохновлял стилистически разный подход к написанию текста, обороты речи и выразительные средства лексики, оставлял неизгладимое впечатление – у каждого свой, но всегда лиричный – слог автора, пронизанный любовью к своему делу.

Еще с детства, начитавшись большим количеством философов, китайской поэзии, литературы различных жанров, астрономии и мифологий, я начала задаваться во истину, трепещущими разум незрелого создания, осмысленными вопросами о жизни здесь, жизни по ту сторону, жизни за пределами обитаемого мира, о смысле существования.

Поэтому я стала писать, порой даже от мужского лица, чтобы решить уравнение, не подвластное всему человечеству, посредством усиленных мыслительных процессов и составления правильного порядка слов в предложения.

Потом стала писать очень много, что иногда приходилось отсеивать ненужное, перечитывать важное, составляя целостное повествование, у которого, как я думала, должен был быть логичный конец.

Но его нет до сих пор. Слова проходят тернистый путь от моих, не всегда здравых, мыслей и тонким слоем ложатся шариковой ручкой на белый лист бумаги. Пока что, я пришла только к одному выводу – почти все уже было когда-то сказано.

Мысли подобно генам передаются по наследству и перетекают из поколения в поколение. Почти все было обдумано, переосмыслено и, пройдя сквозь паутину нейронной сети, вылито чернилами на потертую бумагу.

Возможно, когда-то некий наивный и не шибко смышленый недоидеалист-псевдоромантик-провинциал-и-просто-славный-малый-в-некоторых-делах, совершенно неизвестный никому кроме себя, своей персоны и его самого, отправлял почтовым голубем послание своей пассии, в некотором роде служившей для него музой.

Письмо было страстным, исполненным учтивости, благодушия, отчасти неловкости в высказываниях, но, непременно, огромной любовью, скрывающейся между строк и вырывшейся со станиц потоком теплого воздуха, греющего разум и сердце.