Рефлекс змеи

Я налил в раковину немного теплой воды и смыл губкой часть засохшей крови. В целом это вряд ли помогло делу – ни физиономия, ни состояние от этого лучше не стали. Под кровью были другие ссадины и порезы. Я осторожно промокнул вымытые участки полотенцем. «Остальное подождет», – подумал я.

Где-то в холле что-то рухнуло.

Я распахнул дверь и увидел Клэр, с встревоженным видом выбежавшую из кухни.

– С тобой все в порядке? – спросил я. – Ты не упала?

– Нет… наверное, Джереми.

Мы неторопливо пошли к парадной двери, чтобы посмотреть, что он там уронил… и обнаружили самого Джереми, лежавшего лицом на полу на пороге проявочной. Тазик, что был у него в руках, выплеснулся и залил водой все вокруг. И еще запах… сильный запах тухлых яиц. Я знал этот запах… Я…

– Что… – начала было Клэр.

«Иисусе», – подумал я, и это была молитва, а не богохульство. Я вцепился в руку Клэр и поволок ее к парадной двери. Распахнул ее.

– Стой тут, – приказал я. – Стой тут. Это газ.

Я набрал полные легкие темного холодного воздуха и бросился назад. Я чувствовал себя таким слабым… такое отчаяние… Я склонился над Джереми, схватил его за оба запястья и поволок по белому кафелю, чувствуя смертельную дрожь в ослабевших руках и ногах. Я вытащил его из проявочной, проволок через холл к парадной двери. Недалеко. Не более десяти футов. Мои собственные легкие жаждали воздуха… но не такого… не запаха тухлых яиц.

Клэр схватила Джереми за руку и потащила его вместе со мной, и так мы выволокли его бесчувственное тело на улицу. Я захлопнул за собой дверь и опустился на колени на холодную дорогу. Меня тошнило, я задыхался, чувствуя себя абсолютно бепомощным.

Клэр уже колотила в соседнюю дверь. Она вернулась вместе с жившим рядом учителем.

– Дышите… в него… – проговорил я.

– Изо рта в рот?

Я кивнул.

– Ладно.

Он опустился на колени рядом с Джереми и без вопросов стал делать ему искусственное дыхание. Это он умел.

Клэр исчезла, но через минуту вернулась.

– Я вызвала неотложку, – сказала она, – но они хотят знать, что за газ. Они говорят, в Ламборне газа нету. Они хотят знать… что привезти.

– Респиратор. – У меня у самого грудь была точно налита свинцом. Дышать было трудно. – Скажи… сера. Какой-то сульфид. Смертельно. Скажи, пусть поторопятся.

Вид у нее был совершенно безумный. Она бросилась в дом учителя, а я устало привалился к стене своего дома, все еще стоя на коленях, кашляя и чувствуя себя невероятно разбитым. Из-за новых бед, не из-за старых. От газа.

Джереми не шевелился. «Господи, – подумал я, – Господи, не дай ему умереть».

Газ в моей проявочной предназначался мне, не ему. Он был там, поджидая меня все время, пока я валялся в холле.

«Не умирай, Джереми, – бессвязно думал я. – Джереми, это я виноват. Не умирай. Я должен был бы сжечь весь этот миллесовский хлам… не использовать его… не заходить так далеко… так близко к смерти…»

Из коттеджей высыпали люди с простынями и выпученными глазами. Учитель продолжал, хотя по его лицу и поведению я видел, что все бесполезно.

Не умирай…

Клэр прощупала пульс Джереми. Ее собственное лицо было смертельно-бледным.

– Пульс?.. – спросил я.

– Неустойчивый.

Не умирай!

Учитель воспрянул духом и без устали продолжал трудиться. Казалось, что мои ребра стиснул обод, выжимая воздух из легких. А я ведь только чуть-чуть глотнул газа с воздухом. Джереми же вдохнул чистого газа. А Клэр…

– Как у тебя в груди? – спросил я.

– Давит, – сказала она. – Ужас.

Толпа вокруг нас разбухала прямо на глазах. Приехала неотложка, полицейская машина, Гарольд, врач и чуть ли не половина Ламборна.

Умелые руки приняли дело из рук учителя и стали закачивать и выкачивать воздух из легких Джереми. А сам Джереми лежал неподвижно, как бревно, пока врач обследовал его, и когда его клали на носилки, и укладывали в машину «Скорой».

Пульс у него был. Какой-то, но был. Это все, что они могли сказать. За ним закрыли дверь машины и повезли его в Суиндон.

«Не умирай, – молил я. – Господи, не дай ему умереть. Это ведь моя вина».

Приехала пожарная машина с людьми в противогазах. Они побежали к задней части коттеджа, неся оборудование со всякими шкалами, и в конечном счете вывалились на улицу через парадную дверь. По их разговорам с полицейскими я понял, что никакого тщательного обследования проводить нельзя, пока концентрация отравы в коттедже не снизится.

– Что за газ? – спросил полицейский.

– Сероводород.

– Смертельный?

– Чрезвычайно. Парализует дыхание. Не входите, пока мы не вычистим все. Там есть какой-то источник, до сих пор генерирует газ.

Полицейский повернулся ко мне.

– Что именно? – спросил он.

Я покачал головой:

– Не знаю. У меня ничего такого нет.

Именно этот полицейский спрашивал чуть раньше о том, что с моим лицом.

– Упал на скачках.

Такой ответ всех удовлетворил. Жокей в синяках в Ламборне не редкость. Вся толпа двинулась вверх по улице к дому Гарольда, и события завертелись.

Клэр дважды звонила в больницу справиться о состоянии Джереми.

– В интенсивной терапии… очень плох. Они спрашивают о его ближайших родственниках.

– Родители, – в отчаянии сказал я. – Джереми живет в Сент-Олбансе. – Номер дома был у меня в коттедже, там же, где и газ.

Гарольд покопался в справочнике и дозвонился до отца Джереми.

«Не умирай, – думал я. – Живи, черт тебя побери… Пожалуйста, живи».

Полицейские сновали туда-сюда. Пришел инспектор, стал задавать вопросы. Я рассказал ему, что случилось. Клэр тоже. Я не знал, как сероводород попал в мою проявочную. Совершенно случайно им надышался Джереми. Я не знал, зачем кому-то понадобилось заполнять газом мою проявочную. Я не знал, кто это сделал.

Инспектор сказал, что не верит мне. Никому не устраивают таких смертельных ловушек просто так. Я должен знать почему. Я покачал головой. Говорить по-прежнему было мукой. «Если Джереми умрет, – подумал я, – то я расскажу ему. Иначе – нет».

Откуда я так быстро узнал, что там газ? Клэр сказала, что я среагировал мгновенно. Почему?

– Сульфид натрия… использовался в фотолабораториях. Иногда до сих пор используется… но не так много… из-за запаха. Я не держал его у себя. Это… не мой.

– Это газ? – озадаченно спросил он.

– Нет. Продается в виде порошка. Очень ядовит. Входит в комплект для тонирования в оттенок сепии. Такой производит «Кодак». Называется Т-7 А… мне кажется.

– Но вы-то знали, что это газ.

– Из-за Джереми… Он упал в обморок. И я вдохнул… почувствовал себя… плохо. Можно получить газ… с помощью сульфида натрия… я просто понял, что это газ… не знаю как… я просто понял.

– Как делают сероводород из кристаллов сульфида натрия?

– Не знаю.

Он настаивал, чтобы я ответил, но я и правда не знал. «А теперь, сэр, – сказал он, – поговорим о ваших синяках. Вам явно плохо, вы слабы. Да и лицо ваше… вы уверены, сэр, что это результат падения с лошади?» Поскольку ему кажется, должен он заявить, что это больше похоже на следствие жестокого избиения. В свое время он повидал такое.

– Падение, – ответил я.

Инспектор спросил Гарольда, который хотя и выглядел озабоченным, но ответил без обиняков:

– Плохое падение, инспектор. По нему лошади прошлись. Если вам нужны свидетели… ну, тысяч шесть народу видело.

Инспектор пожал плечами, но было ясно, что он не верит. «Может, – подумал я, – чутье подсказывает ему, что я кое в чем соврал». Когда он ушел, Гарольд сказал:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Ведь когда мы расстались, у тебя с лицом было все в порядке, разве не так?

– Когда-нибудь я расскажу тебе, – пробормотал я.

Он обратился к Клэр:

– Что тут произошло?

Однако она тоже устало покачала головой и ответила, что ничего не знает, ничего не понимает и чувствует себя ужасно. Жена Гарольда нас обласкала, накормила, устроила нам постель.