Имя твое - земля

Наконец Скалли попала в поле зрения захлопотавшейся владелицы магазина: та остановила на ней блуждающий взгляд и натянуто улыбнулась. Скалли махнула ей в рукой в знак того, что готова подождать, и Аннетт, кивнув в ответ, продолжила обслуживать стайку весело щебечущих бабуль.

Скалли присела за крайний столик, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, и скучающим взглядом обвела магазин. Вдруг одна из старушек отделилась от остальной компании. Только в этот момент Скалли вдруг поняла, что перед ней вовсе не одна из туристок, а, вероятнее всего, удачно слившаяся с толпой мисс Харрис — та самая наперсница Миранды Мэй и по совместительству уборщица, которую Аннетт не доставало решимости уволить. Пожилая женщина, словно не замечая ничего вокруг, неторопливо протирала столы и стулья и, подобравшись к столику Скалли, принялась за уборку.

— Мисс Харрис?

Никакой реакции.

— Мисс Харрис? — снова позвала Скалли, и, не дождавшись ответа, мягко потянула женщину за рукав старенькой блузки.

Та, словно очнувшись от глубокого забытья, вскинула голову. Наконец заметив Скалли, она поднесла руку к уху и начала проделывать с ним какие-то странные манипуляции.

«Слуховой аппарат», — догадалась Скалли и дружелюбно улыбнулась старушке.

— Доброго утра, — произнесла та, приветливо улыбнувшись в ответ.

— Доброго. Мисс Харрис, меня зовут Дана Скалли, я из ФБР. — Скалли показала значок, поднеся его прямо к глазам собеседницы в надежде, что та сумеет хоть что-то рассмотреть. — Мы расследуем исчезновение мистера Берка.

Мисс Харрис часто закивала головой и грустно вздохнула.

— Не расскажете мне, где вы были в тот день?

— Дома, деточка, где же еще? Я живу через квартал отсюда. У меня тогда… это же был… понедельник?

— Вторник, — поправила ее Скалли.

— Ну да, вторник, я же как раз смотрела «Женские истории». У меня давление шалило. Весь день пролежала.

— Вы не общались с мистером Берком накануне?

Мисс Харрис только покачала головой.

— Вы вообще хорошо его знали? Он ведь всю жизнь здесь прожил.

— Ну да, знала, — ответила мисс Харрис — как показалось Скалли, немного уклончиво. — Но не очень хорошо. А вот дочка его к нам захаживала. И меня, бывалоча, выручала. Помню, один раз помогла, когда я тащила что-то из погреба. Такая прелестная крошка!

— Да уж, — пробормотала Скалли. — Прелестная. А вы, мисс Харрис, живете совсем одна?

— Одна, одна… — Она выудила откуда-то из складок юбки еще одну тряпку и начала протирать столик с новыми силами. — Я всю жизнь здесь прожила, пока была жива Миранда… — Ее лицо искривилось, как будто она вот-вот заплачет, но ей удалось сдержать слезы.

— Вы, наверное, были очень близки? — сочувственно спросила Скалли.

— Да, она мне была… как младшая сестра. — На сей раз в руках мисс Харрис неведомо откуда возник носовой платок, и она аккуратно промокнула уголком глаза.

— Простите за вопрос, но… — Скалли прокашлялась. — Мне кажется немного странным, что она не завещала дом вам. У нее ведь не было своей семьи.

— Ну что вы! — мисс Харрис всплеснула руками. — К чему мне эта махина? Мими оставила мне кое-какие деньги и купила квартиру, где я сейчас и живу. Она знала, что я не смогу… не смогу здесь остаться… — Теперь в ход пошел весь платок целиком.

— Соболезную вашей потере. Простите, не хотела вас огорчать, — искренне посочувствовала Скалли, поняв, что с этого момента разговор вряд ли будет конструктивным. — Не буду вас больше задерживать.

Мисс Харрис с улыбкой кивнула Скалли на прощание и посеменила к задней двери.

Через пару минут бабули стройным шагом последовали наружу, радостно обсуждая друг с другом содержимое только что приобретенных коричневых пакетиков с фирменным знаком кондитерской, и погрузились в ожидавший их автобус, а мадам Арно выдохнула — так громко, что Скалли услышала ее даже за своим столиком, и, на секунду присев, поправила прическу. Восстановив самообладание, она наконец подошла к Скалли.

— Простите, что заставила ждать, — учтиво произнесла она. — Как насчет завтрака?

— Не утруждайтесь, — ответила та и мягко указала собеседнице на второй стул. — Присядете? Думаю, сегодняшнюю кассу они вам уже сделали. — И улыбнулась Скалли, кивнув в сторону отъезжающего автобуса.

Мадам Арно бросила взгляд на дверь и, убедившись, что снаружи пусто, села за столик.

— Лучше клиентов не придумаешь, — доверительно сообщила она Скалли. — Сладкоежки, как и все женщины, но уже не озабочены фигурой.

— Вовсе не все, — возразила Скалли, которую почему-то задело это обобщение.

Аннетт улыбнулась.

— А я уверена, что все. Женщины больше понимают в простых радостях и удовольствиях, чем мужчины. Потому что чаще себе в них отказывают. Разве не так, агент Скалли?

Та промолчала, и Аннетт миролюбиво продолжила:

— А что может приносить больше простой радости, чем, например, макарон с лавандой и шоколадным ганашем?

С этими словами она с грацией лани выскочила из-за столика, и, не успела Скалли оглянуться, как на нем уже стоял поднос с двумя чашками чая и выложенными на блюдце пирожными — две аккуратные округлые половинки нежнейшего сиреневого цвета и молочно-белая глянцевая начинка посередине. Они выглядели как ювелирные изделия или коробочки с дорогой косметикой — так привлекательно, что Скалли, хоть и была настроена на крайне серьезный разговор, не выдержала и осторожно откусила от одного. Пока кусочек макарон таял у нее во рту, она совсем позабыла про время и, кажется, даже закатила от удовольствия глаза: сначала ощущалась только сладость, которую можно было принять за приторность — но только на ту долю секунды, пока разламывалась тоненькая хрустящая корочка. Как только ее сменяла тягучая аппетитная внутренность пирожного, в игру вступал яркий, легко узнаваемый миндаль, а когда дело дошло до приятной холодной начинки — слегка горчащая, лишенная излишней сладости пряная лаванда, оттененная мягким, но не слишком броским сливочным привкусом роскошного белого шоколада. И наконец, когда во рту оказывалась и вторая половинка пирожного, рецепторы могли в полной мере объять его богатый вкус и наградить своего обладателя настоящей эйфорией.

Аннетт с немалым удовлетворением наблюдала за тем, как Скалли смаковала свой десерт.

— Вот видите, агент Скалли. Когда здесь не так давно завтракал агент Малдер, то я слова сказать не успела, как он умял все за обе щеки. Мужчина — что с него взять? А вот вы явно умеете растягивать удовольствие и получать его в полной мере. Верный признак того, что человек привык себя ограничивать.

Эти слова вернули Скалли с небес на землю, и она, прокашлявшись, решительно отодвинула от себя блюдце.

— Благодарю за угощение. И за сеанс психоанализа. — Беседа почему-то вдруг стала порядком ее раздражать. — Но я пришла поговорить не о пирожных. Где вы были вчера около десяти вечера?

На лице Аннетт промелькнула целая гамма эмоций — от удивления до недовольства, сменившаяся в итоге абсолютно непроницаемым выражением. Она выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, положила ладони на стол.

— Полагаю, вы и так знаете, раз спрашиваете. Позвольте спросить, за мной что, следит ФБР?

— Не поверите, но это была чистая случайность. Вы просто попались нам на глаза, — честно ответила Скалли.

— Собираетесь арестовать меня за violation de propriété?

— Незаконное проникновение — не наш профиль. — Скалли отодвинула мешавшую ей чашку чая и, наклонившись к собеседнице, доверительно произнесла: — Зачем вы все усложняете? Ваше нежелание сотрудничать больше всего вредит вам самой.