Страница 22 из 26
Во-первых, как известно, в основе любой социальной системы, будь то государство или общество, лежит механизм самосохранения и развития, обеспечивающий воспроизводство и эволюцию типичных для нее общественных отношений. Назначение данного механизма предопределяет и историческую необходимость задач, которые стоят перед отдельными элементами, в том числе перед правом. Выполняя такие задачи, право способствует реализации интереса соответствующей социальной системы (государства, общества). Данный интерес лежит в основе каждой нормы права, а объединение их в отрасли способствует более полному его удовлетворению. С этой точки зрения каждая отрасль права выполняет задачу обеспечения публичных интересов.
Гражданское право, как и любая иная отрасль права, отражает потребности общественного развития, соответствующие конкретному этапу истории человечества. Его задачей является поддержание и развитие сферы самостоятельной и автономной деятельности человека, в которой он наиболее полно может проявить свои способности и реализовать собственные потребности. Ведь даже появление гражданского права исторически обусловлено процессом атомизации человека, обособлением его личности от общества.
В самом общем виде назначение гражданского права заключается в установлении в процессе регулирования общественных отношений твердого публичного порядка с целью охраны прежде всего частных интересов. Создавая основу для удовлетворения частных интересов, гражданское право решает глобальные социально-экономические задачи. С этой точки зрения гражданско-правовое обеспечение частной сферы, имея непосредственной целью интересы человека, играет важную роль в развитии социальной системы в целом. Как показывает исторический опыт, заурегулированность данной сферы, активное вмешательство государства в хозяйственную и интеллектуальную деятельность индивида приводят лишь к застою и другим негативным для экономики страны последствиям. Поэтому преимущественно дозволительный метод, лежащий в основе гражданско-правового регулирования, стимулирует частную инициативу, предприимчивость и активность участников оборота. Это позволяет развивать гражданский оборот, сохранять его стабильность и устойчивость и обеспечивать тем самым публичный интерес, поскольку в таком развитии заинтересована любая нормально функционирующая социальная система. С этой точки зрения гражданское право, отдельные его институты, устанавливая правопорядок, охраняют и публичный (государственный и общественный) интерес.
При этом публичный интерес обусловливает парадоксальность результатов гражданско-правового воздействия на поведение участников оборота, поскольку данный интерес обнаруживается и в предоставляемой им мере свободы, и в налагаемых на них ограничениях. Особенно четко эта дихотомия проявляется в правовом опосредовании правоспособности субъектов гражданского права. соответствии с п. 1 ст. 17 ГК РФ гражданская правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами. При этом ее содержание по российскому законодательству является весьма широким (ст. 18 ГК РФ). Закон запрещает лишать гражданина правоспособности и дееспособности или ограничивать их иначе, как в установленном порядке (ст. 22 ГК РФ). Согласно абз. 2 п. 1 ст. 49 ГК РФ коммерческие организации за некоторыми исключениями «могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом». Таким образом, закрепляется максимально возможная мера свободы, жизненно необходимая для нормального функционирования гражданского оборота, что полностью отвечает государственным и общественным интересам[331]. В связи с этим в зарубежной литературе отмечается триумф антиэтатизма, неолиберализма и антинормативизма в сфере правового регулирования статуса субъектов, особенно в области корпоративного права. На смену понимания корпорации как «сосуда», используемого для удовлетворения наиболее важных публичных интересов, которой предоставляются привилегии в виде признания самостоятельного статуса (separate personality), имущественной обособленности, возможности постоянного существования (perpetual existence) и других только потому, что юридическое лицо способствует развитию государства (экономическому в целом и индустриальному в частности), пришла идея, согласно которой корпоративные привилегии доступны сегодня и без выполнения обязательств перед государством и обществом[332].
Одновременно и в России и в других государствах сохраняют свое значение ограничения, налагаемые на отдельных субъектов в публичных интересах. Данные интересы в определенных случаях требуют установления специальной правоспособности, которая сама по себе иллюстрирует противоположный полюс рассматриваемой дихотомии. Например, в Российской Федерации ограничение видов деятельности, которыми может заниматься кредитная организация, запрет осуществления ею производственной, торговой и страховой деятельности[333] преследуют цель обеспечения устойчивости финансовой системы. По замечанию Н.Ю. Ерпылевой, «в целях защиты финансовой системы государства от возможных кризисов, истоки которых заложены в самой природе банковского бизнеса, именно государство принимает меры в виде жесткого банковского регулирования и тем самым объективно способствует повышению роли, а иногда и выдвижению на первый план организационных элементов банковских правоотношений»[334]. Аналогичные ограничения известны и зарубежному законодательству[335]. Как отмечается в иностранной научной литературе, исторически банки являлись объектом особого публичного контроля, а их деятельность подвергалась специальным публичным ограничениям потому, что они имели доступ к государственным финансам[336]. Социальная и экономическая безопасность гарантируется закреплением специальной правоспособности страховых организаций[337]. Особые ограничения, налагаемые на данные юридические лица, объясняются в зарубежной литературе в том числе историческим опытом, когда оппортунистическое поведение отдельных страховых компаний оказывало деструктивное влияние на общественное доверие, что в долгосрочной перспективе приводило к умалению интересов всех страховых компаний[338] и в конечном счете экономическихинтересов государства[339].
Названные ограничения правоспособности, как и предоставляемая субъектам в этой сфере мера свободы, ярко иллюстрируют два полюса воздействия гражданского права на поведение своих субъектов, общим последствием которого в глобальном смысле оказывается обеспечение наиболее важных публичных интересов.
Во-вторых, содействует реализации публичного интереса и способность гражданского права обеспечивать согласование противоположных частных интересов участников оборота. Большое влияние на то, что в XIX в. цивилистика обратила на данный аспект проблематики свое особое внимание, оказали теоретические исследования О. Конта[340] и Э. Дюркгейма[341] о социальной солидарности, обусловленные сложившейся политической, экономической и социальной ситуацией в этот период времени, когда индивидуализм приобрел свои крайние, уже опасные для общества формы. По мнению О. Конта, социальное чувство становится в новых условиях «первым необходимым основанием всякой здоровой морали»[342]. Человек своим развитием обязан обществу, а потому новая философия должна стремиться к развитию в людях чувства тесной социальной солидарности, к обнаружению связи «каждого со всеми», когда удовлетворение общего блага будет рассматриваться как «способ наиболее пригодный и обычный для обеспечения частного благополучия»[343].
331
Данный подход отражает общемировую тенденцию к постепенному расширению содержания правоспособности физических и юридических лиц. См., например: Age of Legal Capacity (Scotland) Act 1991 (http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1991/50/contents (дата обращения: 19.02.2016)); art. 31, 39 Companies Act 2006 (http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2006/46/contents (дата обращения: 19.02.2016)).
332
См.: Hockett R.C., Omarova S.T. «Special», Vestigial, or Visionary? What Bank Regulation Tells Us about the Corporation – and Vice Versa // Seattle University Law Review. 2016. Vol. 39. Р. 459–460.
333
См. ст. 5 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-I «О банках и банковской деятельности» (СПС «КонсультантПлюс»).
334
См.: Ерпылева Н.Ю. Международное банковское право: теория и практика применения. М.: Изд. дом ВШЭ, 2012. С. 9.
335
См., в частности: Bank Holding Company Act of 1956 (https://fraser.stlouisfed.org/scribd/?title_id=984&flepath=/docs/historical/congressional/1956_bankholdact_publiclaw511.pdf#scribd-open (дата обращения: 21.02.2016)); Financial Services Modernization Act of 1999 (The Gramm-Leach-Bliley Act of 1999) (https://www.govtrack.us/congress/bills/106/s900 (дата обращения: 21.02.2016)).
336
См.: Hockett R.C., Omarova S.T. Op. cit. P. 461. См. также: Ciancanelli P., Reyes-Gonzalez J.A. Corporate Governance in Banking: A Conceptual Framework (http://ssrn.com/abstract=253714 (дата обращения: 21.02.2016)).
337
См. Закон РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-I «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (СПС «КонсультантПлюс»). Законодательство некоторых государств также устанавливает специальные требования к деятельности страховых компаний. См., например: Financial Services and Markets Act 2000 (http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2000/8/contents (дата обращения: 21.02.2016)); Finance Act 2012 (http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2012/14/contents (дата обращения: 21.02.2016)).
338
См.: Feinman J.M. The Insurance Relationship as Relational Contract and the «Fairly Debatable» Rule for First-Party Bad Faith // San Diego Law Review. 2009. Vol. 46. No. 3. Р. 564.
339
Отечественные ученые причину ограничений прав страховых компаний и обременений их дополнительными обязанностями видят в том, что страховая деятельность, во-первых, приносит государству доход, во-вторых, позволяет ему снять с себя часть риска по различным страховым случаям. Наконец, государственный контроль обеспечивает защиту наиболее уязвимых участников страховых правоотношений. См.: Фетисова Е.М. Правовой статус страховых организаций в России во второй половине XIX – первой четверти ХХ в. (историко-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 13.
340
См., например: Конт О. Дух позитивной философии: слово о положительном мышлении / Пер. с фр.; Предисл. М.М. Ковалевского. 2-е изд. М.: Книжный дом «Либроком», 2011.
341
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Пер. с фр. и послесл. Л.Б. Гофмана. М.: Наука, 1990.
342
Конт О. Указ. соч. С. 54.
343
Конт О. Указ. соч. С. 55–56.