Страница 15 из 26
Как известно, правила поведения отражаются в диспозициях гражданско-правовых норм путем запрещения или дозволения определенных действий (бездействия) либо возложения обязанностей вести себя необходимым образом. Следовательно, нормами права очерчивается некий стандарт поведения, ожидаемого от субъекта гражданского права и признаваемого правомерным.
Исторически в разных государствах и обществах понимание одобряемого и отвергаемого поведения не оставалось неизменным. Одни и те же действия в разные времена могли запрещаться или, напротив, поощряться обществом. Например, дозволенное в древности убийство иноплеменника в более позднее время стало признаваться недопустимым. Следовательно, общим ориентиром, позволяющим говорить о конкретном поведении как нарушающем публичные интересы, т. е. антисоциальном, является противоречие его тому образцу, который в данный исторический период рассматривается как должное поведение.
Такой вывод не является случайным, поскольку, как отмечает Н. Неновски, именно в должном находят свое отражение всеобщие потребности и интересы общества[203]. Поэтому представления о должном поведении первоначально формируются в обществе и лишь затем находят свое воплощение в нормах права. Такие представления постоянно меняются на протяжении всего периода развития человечества[204], отражая господствующий идеал человеческого поведения[205]. При этом вопрос о сути должного, по замечанию А.Л. Маковского, является одним из главных вопросов философии вообще и философии права в частности. «От ответа на этот вопрос, – пишет ученый, – зависит и суть мировоззрения»[206].
Так, с древнейших времен должное поведение ассоциировалось с добродетелью, в качестве которой признавалось соблюдение нравственных устоев и меры в поступках[207]. Кроме того, от человека требовалось вести себя в соответствии как с общим благом[208], так и с законами, действующими в государстве[209]. Особенно большое распространение такой взгляд получил в эпоху Просвещения[210]. Анализируя понимание добродетели у философов данной эпохи, А. Камю обратил внимание на то, что в их трудах «всякое неповиновение закону обусловливается не его изъянами, что считалось невозможным, а недостатком добродетельности у строптивого гражданина»[211]. Поэтому греховно, по Т. Гоббсу, и само намерение нарушить закон, следовательно, бóльшими преступлениями будут являться те из них, которые основаны на презрении к законам[212].
При этом несоответствие фактического поведения идеалу добродетели объяснялось данной человеку от рождения предрасположенностью к определенному типу поступков[213], которая влияет на качество совершаемых им действий[214], превращая их в добродетельные или порочные. Истоки социально вредного поведения обнаруживались мыслителями в присущих человеку качествах: превосходящей всякую меру жажде богатства[215], антагонизме между людьми[216], зависти[217], алчности[218], иных неразумных понятиях и преступных желаниях[219]. Ф. Бэкон, например, полагал, что зло никогда не совершается людьми ради него самого, но только ради получения личной выгоды или удовольствия[220]. «Желая получить больше, а с другой стороны опасаясь лишиться того, что имеют, люди доходят до вражды и войны», – писал Макиавелли[221]. Причинами возникновения преступных желаний, приводящих к антиобщественному поведению, в философии называли частную собственность, влекущую имущественное неравенство, которое является основанием возникновения вражды между людьми[222], а также праздность и невежество людей[223], иные недостатки их образа действий[224]. В более поздний период поведение людей стало объясняться влиянием и иных факторов: общественного мнения[225], климатических особенностей, рельефа местности[226] и тому подобных условий жизни.
К началу XIX в. в философии получает развитие другая идея, согласно которой уже не столько польза, которую поведение приносит обществу, сколько непричинение вреда другим рассматривается как свойство добродетельного поведения. Дж. Милль, например, считал, что единственным принципом, который должен управлять взаимоотношениями общества и личности, является предотвращение вреда, который может быть причинен одним лицом другому. Он полагал, что человек является ответственным за ту часть своего поведения, которая касается иных людей. «Любой акт, причиняющий без должного основания вред другим, – писал Дж. Милль, – может, а иногда и должен сдерживаться словом и, если нужно, активным вмешательством»[227]. Сходный взгляд можно обнаружить у А. Шопенгауэра, который считал, что «каждый имеет право делать все, что не наносит вреда другому»[228]. Аналогичным образом думал и Р. Вагнер[229].
В современной западной философии понятие должного раскрывается через категории принудительной обязанности, необходимости[230]. В отечественной литературе такое понимание находит отражение во взгляде, согласно которому должное поведение обеспечивается государственным принуждением[231].
В самом обобщенном виде с философской точки зрения должным является такое поведение, которое отвечает общему благу и действующим в государстве законам, а также не причиняет без необходимости вреда другим лицам. Противоположное ему поведение по своей сути антисоциально.
При этом философия акцентирует внимание на нравственном элементе в понятии должного. Наиболее четко это прослеживается в трудах И. Канта, который полагал, что метафизика как наука о нравственном в основе своей имеет синтетические априорные суждения чистого разума о должном поведении[232]. У Канта категорический императив, согласно которому поступать нужно «только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом», является принципом нравственности[233].
Правовой взгляд на должное поведение основан на общефилософском, этическом его понимании, которое, однако, адаптируется юриспруденцией в сжатом, сокращенном виде. Это обусловлено тем, что общеэтическая категория должного охватывает все требования, которые предъявляются социальными нормами к людям[234]. Например, Кант полагал, что единственным принципом всех моральных законов является автономия воли, что предполагает исполнение данных зако нов из уважения к ним, а не из страха наказания[235]. При этом для права по общему правилу не имеют значения внутренние побудительные причины, приведшие к соблюдению субъектом требований должного. В этом различие понимания должного поведения в праве и этике. Согласно Канту, если соблюдение нравственного закона о должном поведении осуществляется ради него самого, то поступок является моральным, если по иным причинам – то легальным, относящимся к сфере права[236].
203
См.: Неновски Н. Право и ценности / Пер. с болг.; Вступ. ст. и пер. В.М. Сафронова; Под ред. В.Д. Зорькина. М.: Прогресс, 1987. С. 120.
204
На это ученые обращали внимание и раньше. Например, Р. Салейль полагал, что с изменением социальных условий новые идеи постепенно проникают в сознание общества и их влияние не могут остановить даже противоречащие им интересы. См.: Покровский И.А. Гражданский суд и закон. Проблема их взаимоотношения // Вестник права. 1905. Кн. 1. С. 13. Как отмечает В.С. Нерсесянц, «в процессе исторического развития обновляется, обогащается и конкретизируется сам смысл правового долженствования, весь комплекс правовых целей – ценностей – требований, которым должны соответствовать наличные законы, власть, поведение субъектов права». См.: Нерсесянц В.С. Право как необходимая форма равенства, свободы и справедливости // Социологические исследования. 2001. № 10. С. 15.
205
Джон Локк, в частности, полагал, что существует объективный закон природы, который определяет, что дóлжно, а что не дóлжно совершать, обязывая людей поступать определенным образом, запрещая «без причины оскорблять и подвергать насилию кого бы то ни было», обеспечивая соблюдение мира и сохранение всего человечества. См.: Локк Д. Опыты о законе природы. С. 3–8, 28; Он же. Два трактата о правлении. С. 265.
206
См.: Маковский А.Л. Выпавшее звено / Вступ. ст. к кн.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 3-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001. С. 18.
207
См.: Платон. Протагор // Платон. Апология Сократа, Критон, Ион, Протагор / Общ. ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1999. С. 430–432. Правда, в эпоху Возрождения распространение получил взгляд, согласно которому полное развитие в одном человеке всех добродетелей, таких как мудрость, отвага, целомудрие, искренность, «невозможно и даже противно человеческой природе». См., например: Макиавелли Н. Государь // Макиавелли. Государь. Рассуждения на первые три книги Тита Ливия / Пер. с ит. Н. Курочкина. СПб.: Типография Тиблена и Кº, 1869. С. 65.
208
См., в частности: Фрагменты Демокрита. С. 100; Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления. С. 34–35, 104, 108; Ларошфуко Ф. де ла. Максимы и размышления. С. 192 и др.
209
Эпикур, рассматривая в качестве конечной цели всякого поведения удовольствие, советовал не нарушать законов, поскольку это всегда влечет за собой возникновение страха наказания и утрату внутреннего покоя. См.: Эпикур. Главные мысли // История политических и правовых учений. Ч. 1: Зарубежная политико-правовая мысль: Хрестоматия. С. 169. См. также: Целлер И. Очерк истории греческой философии / Пер. Н. Стрелкова; Под ред. Н.В. Самсонова. М.: Книгоиздательство «Творчество», 1913. С. 245–249.
210
См., например: Вольтер. Метафизический трактат // История политических и правовых учений. Ч. 1: Зарубежная политико-правовая мысль: Хрестоматия. С. 396; Монтескье. О духе законов (фрагменты) // Антология мировой философии: В 4 т. Т. 2: Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху Просвещения / Ред. – сост. второго тома и авт. вступ. ст. В.В. Соколов. М.: Мысль, 1970. С. 539.
211
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство / Пер. с фр. М.: Политиздат, 1990. С. 212–213.
212
См.: Гоббс Т. Левиафан. М.: Мысль, 2001. С. 199–203, 208–211.
213
Согласно одному из древнейших памятников индийской политико-правовой мысли – Законам Ману какое качество установил Творец «для каждого при сотворении – зловредность или безвредность, мягкость или жестокость, дхарму или адхарму, правду или ложь, – то само по себе проникло в него». См.: Законы Ману. С. 30.
214
См.: Аль-Фараби, Абу Наср Мухаммад. Афоризмы государственного деятеля // Аль-Фараби, Абу Наср Мухаммад. Социально-этические трактаты [Пер. с араб.] Алма-Ата: Наука, 1973. С. 179–181.
215
См.: Бугай Д.В. Правовое мышление в архаической Греции. Dike у ранних элегиков // Вопросы философии. 2012. № 1. С. 79–88.
216
См.: Целлер И. Указ. соч. С. 68.
217
См.: Фрагменты Демокрита. С. 279–285, 347.
218
См.: Цицерон. Об обязанностях // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М.: Наука, 1974. С. 63–64.
219
См.: Эпиктет. В чем наше благо? // Готовому перейти Рубикон: В 3 т. Т. 3. М.: РИПОЛ классик, 2010. С. 271; Августин Аврелий. Исповедь / Пер. с лат. М.Е. Сергеенко. СПб.: Издательский дом «Азбука-классика», 2008. С. 38–39, 58–60.
220
См.: Бэкон Ф. Опыты, или наставления нравственные и политические // Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 2. 2-е изд., испр. и доп. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Л. Субботина. М.: Мысль, 1978. С. 361.
221
Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 127, 185–186, 209.
222
См.: More T. Op. cit. P. 6–49; Кампанелла. Город Солнца. С. 80. Здесь проявляется очевидное влияние Платона, который в идеально устроенном государстве предлагал ввести общность имущества. См.: Платон. Указ. соч. С. 430–432.
223
См.: Монтень М. Опыты / Пер. с фр.; Предисл. Л. Сумм. М.: Эксмо, 2009. С. 46–47; Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 1. 2-е изд., испр. и доп. / Сост., общ. ред. и вступит. ст. А.Л. Субботина. М.: Мысль, 1977. С. 95.
224
См.: Декарт Р. Первоначала философии // Декарт Р. Сочинения / Ред. – сост. Т.Г.; Пер. с фр. С.Я. Шейнман-Топштейн и др. Калининград: ОАО «Янтар. сказ», 2005. С. 112.
225
Например, Ф. Ницше считал, что люди соблюдают правила поведения, поскольку боятся одиночества. Недовольство со стороны общества, порицание поступка другими людьми в этом случае страшны даже для очень сильного человека. См.: Ницше Ф. Веселая наука: Философская проза / Пер. с нем. А. Николаева; Литер. ред., избр. пер. и примеч. Р.В. Грищенкова. СПб.: ООО «Издательский Дом Кристалл», 2002. С. 73–74; Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов / Пер. С.Л. Франка // Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 1 / Сост., ред. изд., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна; Пер. с нем. М.: Мысль, 1996. С. 293.
226
См.: Вольтер. Метафизический трактат. С. 396.
227
См.: Милль Дж. О свободе / Пер. с англ. А. Фридмана // Наука и жизнь. 1993. № 12. С. 24, 26.
228
См.: Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5: Parerga и Paralipomena: В 2 т. Т. 2: Paralipomena / Пер. с нем.; Общ. ред. и сост. А. Чанышева. M.: TEPPA – Книжный клуб; Республика, 2001. С. 187.
229
В одном из своих теоретических сочинений Р. Вагнер утверждал, что государство представляет собой лишь «контракт, посредством которого отдельные люди стремятся оградить себя от взаимного насилия, практикуя некоторое взаимное сдерживание». Цит. по: Кравцов Н.А. Апология Вагнера (сравнение вагнеризма и гитлеризма с точки зрения политики и эстетики). Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2007. С. 194. Однако позднее Р. Вагнер признал, что государственный интерес стоит выше частного, а самым совершенным законом будет тот, который обеспечивает стабильность государства. Однако его идеалом всегда оставалось «общество индивидуалистов». Как пишет по этому поводу Н.А. Кравцов, в этой краткой формуле гениально сочетаются два неустранимых идеала, без которых невозможно существование человека: индивидуальность и социальность. См. там же. С. 194, 199.
230
См.: Радбрух Г. Философия права / Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 2004. С. 56, 92.
231
См.: Явич Л.С. Указ. соч. С. 254.
232
См.: Пионтковский А.А. Уголовно-правовые воззрения Канта, Л. Фейербаха и Фихте. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1940. С. 25.
233
Кант И. Основоположения метафизики нравов / Под общ. ред. проф. А.В. Гулыги // Кант И. Сочинения: В 8 т. Т. 4. М.: Чоро, 1994. С. 195, 219.
234
См.: Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): Дис…. канд. юрид. наук. С. 14.
235
См.: Кант И. Критика практического разума / Под общ. ред. проф. А.В. Гулыги // Кант И. Сочинения: В 8 т. Т. 4. С. 409–413 и далее.
236
См.: Пионтковский А.А. Указ. соч. С. 37–38.