Страница 11 из 26
С учетом сказанного не вызывает вопросов выделение в дореволюционной научной литературе такого свойства гражданского права, как общественность[139]. Здесь прослеживается несомненное влияние общественной теории Р. фон Иеринга, который полагал, что главная функция государства заключается в обеспечении интересов общества, защите их от угрожающих им частных интересов. Это и есть право – в противовес неправу, т. е. осуществлению частного интереса за счет общего. Ученый сформулировал собственную концепцию, согласно которой если интерес отдельного лица совпадает с интересом общества, то такое лицо служит обществу добровольно. Действовать в интересах общества в этих случаях человека побуждают мощные мотивы самосохранения: необходимость воспроизводства жизни, передачи ее другому, труда и гражданского оборота. Однако лицо, желая достичь собственной выгоды, может и неосознанно служить общему интересу. Такие действия немецкий ученый назвал рефлективными. Как следствие, «никто не думает о цели общества, а между тем последняя таким путем достигается, может быть, вернее и быстрее, нежели в том случае, когда бы преследовалась не косвенно, а непосредственно»[140]. В своих работах Р. Иеринг последовательно проводил идею приоритета общественных интересов перед частными, писал о том, что индивиду предоставляется мера свободы, отвечающая общественным интересам[141].
Однако не все русские ученые соглашались с подобным взглядом на значение публичных интересов в механизме гражданско-правового регулирования. «Софическим заблуждением» считал дореволюционный ученый А.А. Евецкий теорию Р. Иеринга, отрицающую основной, по мысли автора, принцип гражданского права, согласно которому частный суверенитет личности и индивидуальная воля являются важнейшими основаниями установления субъективных прав. Главная задача гражданского права, по мнению А.А. Евецкого, заключается в том, чтобы обеспечивать не противоречащие общественному благу интересы частного лица. Ученый, отвергая взгляд Р. Иеринга о крайнем индивидуализме современного ему гражданского права, вместе с тем подчеркивал, что начала общественности не чужды частному праву и эффективно ограничивают индивидуальный произвол и частные интересы отдельной личности[142].
С учетом сказанного очевидным является вывод, согласно которому ведущие отечественные цивилисты прошлого не разграничивали частное и публичное право по критерию охраняемого интереса, поскольку признавали значение гражданского права в обеспечении публичных интересов.
Действительно, будучи направленной на обеспечение правопорядка в государстве, любая норма права в конечном счете имеет в виду публичный интерес. В противном случае правило поведения не было бы признано государством, обеспечено его защитой. Поэтому исторически одни нормы права отмирали, другие появлялись, что было обусловлено необходимостью регламентации вновь складывающихся общественных отношений и как следствие удовлетворения публичных интересов, содержание которых также не оставалось неизменным. С учетом сказанного относить гражданское право к отраслям частного права только по той причине, что оно охраняет преимущественно частные интересы, неверно.
При решении поставленной проблемы нельзя не обратить внимание на то, что в науке предложен иной взгляд на критерий разграничения частного и публичного права, который в своей основе имеет самостоятельное направление цивилистической мысли, поддерживаемое научными исследованиями ведущих ученых как прошлого, так и современности. Свой источник данное направление обнаруживает в обоснованной Р. Штаммлером и Л.И. Петражицким концепции разграничения двух суперсистем права по критерию юридической централизации и децентрализации. Регулируемые публичным правом отношения, по мнению ученых, являются централизованными, поскольку они развиваются под контролем единого центра. «Другие области удовлетворения народных потребностей, в том числе насущнейших, например в хлебе и других предметах питания, в одежде, жилище и проч., находятся в сфере действия системы децентрализации с бесчисленными независимыми и по собственному усмотрению действующими хозяйственными центрами»[143]. В отечественной цивилистике данная концепция нашла поддержку в работах И.А. Покровского, который полагал, что гражданское право в отличие от публичного, «есть система юридической децентрализации: оно по самому своему существу предполагает для своего бытия наличность множества самоопределяющихся центров», а «государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений» с участием таких маленьких центров[144].
В современной юридической науке данная концепция была уточнена и развита Е.А. Сухановым, по мнению которого «основной критерий деления права на частное и публичное состоит в характере и способах (методах) воздействия их норм на регулируемые отношения»[145]. Иными словами, в основе такого деления оказывается метод правового регулирования, который действительно обладает существенной спецификой в праве частном в сравнении с правом публичным. С этой точки зрения фактически осуществляемая нормами гражданского права охрана публичных интересов не умаляет ее качеств как отрасли частного права, поскольку в основе такой охраны лежит гражданско-правовой метод воздействия на общественные отношения, составляющие предмет этой отрасли права.
Данный вывод вместе с тем не может не повлечь за собой постановку вопроса об иерархии частных и публичных интересов в гражданском праве, ответ на который оказывается очевидным только на первый взгляд. Несомненно, что главное предназначение гражданского права заключается в таком правовом регулировании имущественных и личных неимущественных отношений, которое обеспечивает максимально благоприятные условия для реализации именно частных интересов участников оборота. Вместе с тем проблема антисоциального поведения, с которой столкнулся современный гражданский оборот, есть проблема удовлетворения частных интересов за счет умаления публичных, причинения им вреда. Отсюда обратная реакция: ослабление в результате этого устойчивости и стабильности гражданского оборота приводит к нарушению частных интересов добросовестных его участников. Следовательно, вопрос об иерархии частных и публичных интересов в гражданском праве не может быть решен однозначно. Именно этот факт объясняет то обстоятельство, что дискуссия по данному вопросу продолжается уже на протяжении нескольких тысячелетий.
С древнейших времен соответствие поведения человека общественным интересам, общему благу рассматривалось мыслителями как обязательный признак добродетельного поведения. Человек в представлении, например, древнегреческих философов как самостоятельная единица как бы не существовал. Он признавался частью полиса[146], а потому высшей ценностью человеческой жизни провозглашалось служение общему благу. По мысли Демокрита, «если кто-нибудь пренебрегает общественными делами, то он приобретает дурную репутацию, даже если он ничего не ворует и вообще не совершает никакой несправедливости»[147]. Древнегреческий философ полагал, что интересы государства дóлжно ставить выше всего остального, а потому не следует в личных интересах выступать против общего блага[148]. Особое внимание на необходимость служения общим интересам обращал в своих трактатах и Цицерон[149]. Римский император-философ Марк Аврелий Антонин был уверен, что единственной целью земной жизни является деятельность, соответствующая общему благу[150]. «Наше общество, – писал Сенека, – весьма подобно каменному своду: он рухнул бы, если бы камни не препятствовали друг другу падать, и этим он держится»[151].
139
Борзенко А. Указ. соч. С. 19.
140
Иеринг Р. Указ. соч. С. 36, 43,181, 267.
141
Иеринг Р. Указ. соч. С. 36, 43,181, 267.
142
Евецкий А.А. Указ. соч. С. 4–5, 8–9.
143
Более подробно о критериях централизации и децентрализации см.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1910. С. 647–673 и далее.
144
См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 39–40.
145
Гражданское право России – частное право / Отв. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2008. С. 55 (автор – Е.А. Суханов).
146
См.: Груздев В.В. Указ. соч. С. 17.
147
Фрагменты Демокрита. Свидетельства о нем // История политических и правовых учений. Хрестоматия. Ч. 1: Зарубежная политико-правовая мысль. С. 101.
148
Фрагменты Демокрита. Свидетельства о нем // История политических и правовых учений. Хрестоматия. Ч. 1: Зарубежная политико-правовая мысль. С. 100.
149
Цицерон. Об обязанностях // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М.: Наука, 1974. С. 63.
150
Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления // Готовому перейти Рубикон: В 3 т. Т. 3. М.: РИПОЛ классик, 2010. С. 34–35, 104, 108. Об этом позднее писал Р. фон Иеринг, назвав такие действия рефлективными.
151
Сенека. Письма Луциллию // Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой. Симферополь: Реноме, 2002. С. 9, 10.