Страница 18 из 24
– А что же с непроявленными мирами? – поинтересовался Сёма.
– Это великая западня и ловушка для человеческих сознаний. Тысячи людей попали в замкнутый круг непроявленных миров, и они не в состоянии самостоятельно выбраться оттуда. Раз ты спросил меня об этом, скажу – наша группа постоянно занимается тем, что освобождает человеческие сознания из непроявленного плена. Они пробыли там десятки, а то и тысячи лет. Давай повторим практику аутотренинга или самовнушения, которую мы с тобой разобрали на одном из прошлых занятий.
Степан уложил Семёна на тахту: руки вдоль туловища ладонями кверху, ноги на ширине плеч, то есть в позу мёртвого – «Шав асана». После этого наставник заставил поочерёдно максимально напрягать и расслаблять мышцы на ногах, животе, грудной клетке, руках и лице, добиваясь от Сёмы тотального расслабления, тяжести и тепла. Вениаминов не заметил, как провалился в глубокий сон. Утром он тщательно записал всё увиденное и услышанное в свой дневник. Самое интересное для Семёна заключалось в том, что чем больше он узнавал о состояниях изменённого сознания, мирах нашей плоскости и прочих объектах виртуальной реальности, вопросов у него не становилось меньше. Наоборот – ему казалось, что голова вот-вот лопнет, и мозги его закипят. Виртуальная реальность затягивала Вениаминова всё глубже и глубже. Он уже не мог представить себя вне школы «Чёрная роза». Семён слился с наставниками и учащимися школы в единое целое.
Глава №6 Гордыня
Часто мудрость мы находим
под убогим рубищем
Стаций Цецилий
Проснувшись утром, Семён потянулся к выключателю, но, как только он нажал на кнопку, лампочка издала резкий хлопок, покрывшись изнутри бело-серыми разводами. «В этой комнате обычно ничего случайного не происходит» – пронеслось в голове Семёна и он, съёжившись, автоматически взглянул на картину с ирисами. Вениаминов с первого дня пребывания в школе заметил, что полотно вело себя адекватно ситуации. Когда Сёме было плохо, цветы-лица ирисов грустно опускали глаза, а когда он был на взлёте – глаза цветов-лиц как-будто начинали блестеть, завораживая взгляд. Сегодня лица ирисов погрустнели, и уголки их глаз опустились вниз. Семён автоматически перевёл взгляд на другую стену, где висел портрет Шри Сатья Саи Бабы с поднятой правой рукой в жесте благословления. К этому времени Вениаминов уже прочитал много книг из библиотеки Равиля о Саи Бабе и услышал немало рассказов о нём от учеников, которые присутствовали на медитативных практиках в ашраме города Пута-Парти на юге Индии. Особо глубоко ему в душу запали слова Саи Бабы: «Существует только одна каста – каста людей; существует только один язык – язык сердца; существует только одна религия – религия любви; существует только один Бог – Бог Вездесущий». Семёну сразу стало спокойнее на сердце. «Саи Баба рядом со мной, а это значит, что ничего плохого не должно произойти» – подумал он. Обычно утренние потрясения случались у Семёна только тогда, когда Равиль уже выставлял своё намерение что-либо предпринять в его адрес. Однажды утром, когда Сёма ещё не успел проснуться, ему на голову свалилась книга со шкафа. В этот же день Семён получил хорошую взбучку от сэнсэя. В другой раз, когда Вениаминов утром открывал кран, чтобы умыться, у вентиля сорвалась резьба, а вечером учитель был очень недоволен его усердием по поддержанию чистоты в зале и вокруг него. Вот и сегодня – с утра не заладилось с лампочкой.
Равиль Юсупович, зайдя в зал, сразу же направился в тренерскую.
– Где твой дневник? – строго спросил он.
Семён, чувствуя, что ничем хорошим это не кончится, молча протянул дневник учителю. Сэнсэй внимательно изучил его содержание.
– Из твоего дневника я понял, что у тебя тяга к наркотикам обострялась на 3, 9, 11 и 40 дни. Это вполне закономерно, так как привычка ломается на третий день. На девятый день начинает работать подсознание, а на одиннадцатый замыкаются рефлексы. Например, ты хочешь изменить походку. Для этого ты должен десять дней бороться со своими старыми рефлексами, и только на одиннадцатый день новый рефлекс начинает работать, а твоя походка изменится. На сороковой день происходят изменения на каузальном уровне, то есть уровне подсознания человека. А сейчас я хочу поговорить с тобой о втором искушении Христа – гордыне. Если ты помнишь, я как-то говорил тебе, что у человека всего четыре врага. Первый – материальность. С ним мы сейчас работаем. Второй – гордыня, третий – могущество, а четвертый – смерть. Мы со Степаном Быковым придумали для тебя способ, с помощью которого ты сможешь наступить гордыне на хвост. С сегодняшнего дня всё свободное от занятий и уборки время будешь сидеть «на углу» и просить милостыню. Таково ослиное лекарство от непомерного тщеславия и раздутой гордыни.
– Это что, шутка?! – опешил Семён, после чего спросил: – А где?
– Я присмотрел для тебя хорошее рабочее место.
Равиль вытащил из сумки поношенные штаны, помятый старый пиджак, видавшие виды потёртые ботинки и протянул всё это «добро» поражённому Семёну.
– Ты всё это на мусорке нашел?
– Нет, взял напрокат у соседа по даче 85-летнего Ивана Петровича. Так что будь добр относиться к вещам бережно и трепетно, потому что они подлежат возврату. Ещё я приобрел для тебя классную фетровую шляпу.
Когда Равиль вытащил из сумки нечто бесформенное, отдалённо напоминающее головной убор, слезы навернулись у Семёна на глаза.
– Во всём этом я должен появиться на людях? – недоумевая, спросил Сёма.
– Конечно, и это будет выглядеть очень забавно.
«Лучше бы эта лампочка взорвалась и убила бы меня», – про себя подумал Вениаминов.
– Не тяни время, одевайся, и поехали на работу. Нас ждёт машина.
– Слушай, Равиль, да у нас в селе чучел приличнее одевают! – возмутился Семён.
– Ты ведь не в театр с девушкой идёшь, а милостыню просить, – строго сказал сенсэй и молча вышел из спортзала.
Сёме ничего другого не оставалось, как облачится в наряд, честно отработавший свой век и, понурившись, отправиться за учителем. «Хорошо, что меня не видит Ванька Юдин. Это был бы последний день в моей жизни», – подумал Семен. «Замусоленная фетровая шляпа с широкими загнутыми полями, проеденная в нескольких местах молью, послужила бы для Ваньки объектом насмешек и розыгрышей на всю мою оставшуюся жизнь». С этими невесёлыми мыслями Вениаминов подошёл к машине, в которой уже сидели Равиль с шофёром.
– Садись на переднее сиденье, – скомандовал сэнсэй.
Машина тронулась.
– Подбирая тебе место для прохождения практики, я руководствовался несколькими принципами:
1. Место должно находиться недалеко от дома, чтобы ты легко мог добираться туда и обратно.
2. Оно должно быть проходным, то есть многолюдным.
3. Это должен быть перекресток, чтобы в случае каких-то непредвиденных ситуаций у тебя было пространство для манёвра.
Теперь главный тезис, который ты будешь отрабатывать и практиковать: в нашем мире у людей не хватает энергии даже на себя, не говоря уже о других. Поэтому тебе необходимо усвоить, что ты там никому не нужен и всем абсолютно безразлично как ты выглядишь. А негативные эмоции, обусловленные комплексом неполноценности, такие как чувство вины, обида и так далее происходят от собственной слабости. Вот мы и приехали.
Равиль вышел из машины, открыл багажник и вытащил оттуда старый деревянный табурет. Установив его возле ларька в грязном углу, оплёванном и закиданном окурками, со словами «карета подана» пригласил практиканта к новому рабочему месту. Бросив фетровую шляпу к ногам Семёна, и насыпав туда горсть монет, Равиль пообещал к концу дня за ним вернуться. Семён огляделся по сторонам. Справа от него стояло около пяти ларьков, торговавших всякой мелочёвкой, начиная от булавок, шнурков, ручек и заканчивая спиртными напитками. Слева – угол, повернув за который и пройдя примерно квартал можно было попасть к ступенькам метро. Немного не доходя до угла, находился пешеходный переход. На другой стороне улицы Семён увидел два больших магазина. Пешеходы группами и по одному проходили мимо, не обращая никакого внимания на страдальца. Если в толпе появлялись девушки или молодые женщины, Сёма, втягивая шею, прятал под фетровой шляпой от них взгляд. Вот, наконец, первый заработок. Пожилой дед, проходя мимо него, приостановился и, выудив из кармана пару монет, бросил их в шляпу Семёна. Потом подошли два бомжа, которые попросили занять им 10 рублей до завтра, но Сёма, поклявшись всеми святыми, сказал, что у него таких денег нет. Ещё был алкоголик, который просил Вениаминова спеть ему песню, и, не дождавшись, запел сам. Нескончаемый пешеходный поток равнодушно протекал мимо Семёна, но время от времени выплёскивал из своих недр то сердобольную душу, бросавшую монету в видавшую виды фетровую шляпу, то насмешника, то борца за нравственные устои, пытающегося пристыдить дармоеда. Вечером Семён со слезами на глазах подробно рассказал обо всём Равилю. Учитель подсчитал доход и поставил ему план на следующий день.