Полжизни за мужа

В Черной обители я тоже старалась шутить нал собой. Выискивала в ситуациях смешное или, хотя бы забавное. Это поднимало настроение, помогало подниматься каждое утро с кровати и идти выполнять каждодневную рутинную работу. Потому что иначе жить было совсем тоскливо. Я научилась ценить небо над моей головой, землю под ногами, пересвист птах в саду, ветер, приносящий прохладу в знойный день, черпак холодной колодезной воды после упорной работы, аромат цветущих яблонь. Маленькие радости насущного момента. Потому что кроме этого момента «сейчас» у меня ничего не было.

А теперь в моем «сейчас» появился он. Этот мужчина напротив. Какая-то глубокая и древняя часть меня поняла сразу: мой. Я жаждала его с каждым мгновением все больше. Наверное, я должна была бы стыдиться. Именно с ним я изменила мужу. Невольно, но факт. Именно это стало причиной того, что шанс на если не счастливую, то хотя бы на спокойную семейную жизнь с Мартианом потерян для меня навсегда. Мне, наверное, должно быть стыдно за то, что я с самого начала захотела всего этого именно с Нирсом, а не с тем, кого на самом деле нужно было желать. Но сердце не слушает наказов. Ему все равно, как все это там должно было быть на самом деле. Оно не выбрало, как удобно и правильно. Оно выбрало свое, родное на каком-то очень глубинном уровне.

– Не смотри так, – тихо сказал Нирс.

– Почему? – спросила я, улыбнувшись.

– Напрасно ты привязываешься ко мне. То, что ты чувствуешь – благодарность. Мне кажется, ты путаешь это с чем-то большим, – он собрал оставшиеся продукты в мешок и упаковал их в сумку.

– А ты точно знаешь, что я чувствую? Ты любил когда-нибудь?

– Думаю, нет, – после короткой паузы ответил Нирс.

– Тогда как ты можешь знать? И как ты можешь судить, путаю я или нет, – было немного обидно от того, что он просто так взял и обесценил мои чувства.

Он бросил на меня долгий взгляд. Смотрел тепло и чуть-чуть с горечью во взгляде.

– Ты просто напугана, сбита с толку. Я единственный, кто сейчас рядом с тобой и помогает тебе. Прибавь к тому еще то, что я был у тебя первым мужчиной. Вот ты и чувствуешь благодарность и считаешь себя привязанной ко мне. Потому тебя и тянет ко мне.

– А тебя тянет ко мне? Хотя бы чуть-чуть? – я так хотела попросить: «Если я хоть немножко нравлюсь тебе, забери меня с собой». В каком качестве? Любовницы? Приживалки? Матушка моя поседела бы, если бы услышала, что ее дочь и в самом деле попросила о таком. Но я хотела бы быть с ним. Я застыла в ожидании, словно это был сейчас важнейший вопрос в моей жизни, и от ответа зависела вся моя дальнейшая судьба. Словно это могло что-то изменить, и Нирс передумал бы везти меня к брату и взял меня с собой.

– Как ты можешь не нравиться? Я помню каждое мгновение нашей с тобой ночи, как и то, что ты подарила мне, – он подошел ближе и говорил тихо и проникновенно. Я трепетала и застывала от восторга. Я действительно ему понравилась. Он поправил меховой ворот моего плаща и сказал. – И я бы с удовольствием все повторил. Но одного притяжения недостаточно. Я был бы счастливейшим на свете, если бы когда-нибудь смог привести в свой клан женщину подобную тебе и называть ее своей.

Я дрожала. Все мое существо кричало и молило: «Вот она я. Ты сказал, что хотел бы такую, как я. Возьми и приведи меня».

– Ты заслуживаешь возможности жить там, где ты привыкла. Ты из богатой семьи. Ты не можешь полюбить такого как я.

Он посчитал меня избалованной богачкой. Но я не такая. Знал бы он, где я жила последние одиннадцать лет. Но он уже все решил. Видел меня в богатой комнате в гостинице, обряженную в шелк, и решил, что все знает обо мне. Нирс от меня отказался. Он не допускает даже мысли о том, что мы могли бы стать парой. В груди едкой болью разливалась горечь.

– А ты? Тебя нельзя полюбить просто так за то, какой ты есть?

– Тебе нужен кто-то твоего круга. Мы с тобой не ровня. В моем клане нет роскоши, нет слуг и поваров. Ты запуталась. Ты пережила потрясение. Твой муж умер. Возможно, тебе кажется, что ничего хорошего у тебя уже не будет. Но ты не права. Как только ты вернешься в свою семью, это пройдет. Родные помогут тебе. И ты быстро забудешь меня.

– В семью? Нет у меня семьи, – мой голос сорвался от боли. – Роскошь… Какая роскошь? Все мое богатство – медный тазик, оловянная миска, топор и тяпка. Ты там еще что-то про семью говорил. Какая семья? Брат, который стыдится меня? Сестра, которая неизвестно, где сейчас обустраивает свою новую жизнь?

– Почему брат стыдится тебя?

– Почему? Потому что я – стайра! Вот! – Я обернулась и приподняла волосы.

– Ты не можешь быть некромантом, – в шоке сказал он. И я ощутила теплые пальцы на своем затылке.

– Нет. Я всего лишь стайра.

– Что это значит?

– Если бы я была мужчиной, меня сделали бы некромантом или ходящим к духам. Я могла бы хотя бы зарабатывать деньги этим. Но я женщина. И метку мне поставили по ошибке.

– То, что у тебя нет никаких способностей к магии – это я сразу почуял. А почему брат стыдится, если ты не настоящая стайра и не можешь никому навредить.

– Я изгой. Позор своей семьи и своего клана. Я больше десяти лет прожила в Черной обители. Никто не станет разбираться, настоящая я стайра или нет. Печать есть. Если в клане узнают обо мне, меня линчуют.

– А твой брат не может тебя защитить?

– Он отправил меня в Черную обитель. Этим он спас мне жизнь. Больше он не может ничего сделать.

– Предводитель одного из крупнейших кланов равнины не смог придумать, как извернуться и обустроить в жизни родную сестру нормально? Не поверю. Разве что, попросту не особо старался что-то решить. Он спас твою жизнь, или свое место предводителя клана? Это опять к вопросу о нравах жителей равнины. И вы еще нас называете дикарями. Да, «веселенькая» у тебя жизнь.

Он немного помолчал.

– Что сделает твой брат, если вернуть тебя ему?

– Наверное, сошлет обратно в Черную обитель.

– Или выдаст тебя семье твоего «мужа»?

Я задумалась. Мог бы мой родной брат отдать меня преследователям? Мне вдруг показалось, что мог бы. Смогли же Мартиан и его отец так легко спланировать мою лже-беременность, лже-роды и скоропостижную кончину ради того, чтоб сохранить такой важный для них союз. А брат. Он тоже захочет сохранить напарника в этой войне. И он узнает о нашем обмене с Литой. Какой бы циничной не казалась эта мысль, но теперь я допускала и то, что Сантор мог бы выдать меня ради сохранения отношений с союзником. Если он Литу не пожалел – свою любимицу, то, что говорить обо мне, которая уже давно не является членом его клана.

– Думаю, может, если они узнают, что я у него и потребуют моей выдачи.

– У них на севере война намечается. Им пригодился бы такой выгодный подарок, как ты. Да. Тебе точно туда нельзя.

Я молчала.

Нирс вдруг предложил.

– А может отвести тебя на восток? Там за белым лесом есть небольшая община. Люди там хорошие. Вернее, не совсем люди. Веретенники.

– Пауки? – в ужасе переспросила я.

– Не бойся. Они не такие страшные, как вам о них рассказывают в сказках. И не пауки они. Просто живут с ними в выгодном соседстве. Между прочим, делают лучший шелк на равнине. Научат тебя ткать, вышивать шелком, будут продавать твои изделия как свои на рынках Равнины. Будешь зарабатывать деньги.

– Почему они вдруг согласятся помогать?

– У меня с ними хорошие отношения.

– Лучше уж к паукам, чем к брату, – горько усмехнулась я.

– Но сначала нам нужно отвязаться от нашего хвоста.

– Думаешь, они все еще идут за нами?

– Уверен. И чем дольше мы тут с тобой сидим, тем ближе они к нам, – он встал. – Давай собираться.

Мы не делали привалов до самого вечера. Нирс беспокоился. Молчал, иногда оглядывался, останавливался и прислушивался. Иногда делал петли и путал след. Давно остался позади городок, в котором он купил мне платье. Лес сменился небольшим лугом, а затем снова обступил нас.