Страница 15 из 22
Как успокоилось мое дыхание, так успокоилась и я, осмелела до того, что посмотрела на альбиноса. Он пришел в себя, быстро, как и полагается старшему. Приподнялся, поморщился, но меня как будто и не увидел. Уставился в одну точку, в стену. Взгляд у него стал неживой, и тяжелый, как плита. Такими же тяжелыми камнями упали слова:
— Токай се. Тце токай.
Это на центаврианском?
Я вздрогнула, когда альбинос рассмеялся, сухо и страшно, как будто внутри что-то ломалось. Что с ним? Он сам по себе такой, или после моего удара у него в голове помутилось?
«Все, Регина, хватит на него таращиться. Скажи андроидам, что владетель сошел с ума». Я тихонечко, осторожненько пошла к двери, чтобы, не допусти Звезды, цент меня не заметил в таком состоянии.
Начала открывать дверь…
— Стой.
«Заметил!» Я обернулась, и с немалым облегчением отметила, что мужчина пришел в себя, по-настоящему пришел в себя. Потирая тонкими пальцами след от моего удара, он произнес так, будто читал приговор:
— Ты ударила меня, продажная девка.
Продажная девка, надо же… И кто только наплел ему такое? Меня вдруг озарила догадка.
— Вам вчера Марина прислуживала? Темноволосая кудрявая девушка? Наверное, ваши олухи напутали. Я Регина, а не Марина. Мы похожи.
Владетель посмотрел на меня внимательнее. И даже сидя на полу умудрился сделать это свысока.
— Где я тебя видел?
Я обиделась. Какая женщина захочет принять тот факт, что ее можно с кем-то спутать? К тому же, Маришка – брюнетка, а я каштановой масти.
— Барышня из зоны? — вспомнил он.
— Я не барышня.
Альбинос усмехнулся, снова потер виски. Надо же, как хорошо у него заработали мозги после помутнения рассудка. Что тут скажешь – старшая раса.
— Аэрокар был твоим?
— Да.
— Такой стоит больших денег. Откуда столько у горничной?
— Компенсация за снесенный дом.
— Ты потратила компенсацию на аэрокар? — он удивился так, что, должно быть, протрезвел окончательно. — Почему не взяла квартиру в городе?
Я пожала плечами. Аэрокар – это мечта, а что центы смыслят в мечтах? Ему не объяснишь, что такое душевный порыв.
— Не самое лучшее вложение, — протянул мужчина. — Да и страховка не покроет стоимости кара. Ты в убытке.
— Ну, что ж? Кто без долгов, а кто бестолков.
Альбинос рассмеялся, и я расслабилась – вот сейчас он точно в порядке. Доберется до своей постели, и сладко выспится, чтобы завтра снова быть бесчувственным засранцем. Может, мне попытаться свалить до того, как его голову посетит мысль о моем наказании?
— Если у вас больше не будет указаний, светлейший, я пойду.
— Указания есть.
Потерев многозначительно след от моей пятерни на лице, альбинос задумался. Сто пудов ищет какой-то мерзкий способ наказать меня за то, что посмела поднять руку на него – высокородного центаврианина.
«А чего ты ожидала? — спросила я у самой себя. — Что он посмеется над этим недоразумением и отпустит тебя просто так? Это цент, а центы все коварны, бездушны и отморожены». Я морально приготовилась к вердикту.
— Мне нужна личная служанка, горничная – так у вас это называется? И ты мне подходишь.
Я ослышалась? Не может он такое сказать. Я же ударила его, со всей силы ударила, вложив эо. Это – покушение на жизнь, за такое отправляют в колонии или даже казнят.
— Мне нужно подумать, светлейший,— голос мой звучал удивленно. Я не верила владетелю, и смотрела на него во все глаза.
— Думать – это не твоя сильная сторона.
— А вам лучше не пить! — огрызнулась я.
— Вот и будешь приглядывать за мной. Будить по утрам, приносить завтрак и ужин, следить за порядком в покоях, присматривать за Мелком. И, естественно, выполнять мелкие поручения.
Центаврианин – даже про себя я не могла называть его по имени – поднялся, сел на диван, откинулся на спинке. Откуда-то снизу по обшивке вскарабкался Мелок и устроился на животе своего хозяина, что-то заговорил по-центавриански.
Я все еще не верила словам владетеля. В горле стало слишком сухо, и мне пришлось прокашляться, чтобы сказать осторожно:
— Судя по требованиям, вам нужен камердинер, а не горничная. Рекомендую Томаса – он сегодня вам за столом прислуживал.