Терапия

— Которое возглавил Малфой.

— Верно. Этот эльф всё ещё находится на стационаре, и это единственный домовик Малфой-Мэнора, которого Драко не освободил, — должно быть Грета заметила, что твои глаза поползли на лоб. — Так проще лечить существо. Драко время от времени приказывает ему не вредить себе и всё время оставаться в палате.

— Но почему он освободил остальных?

— Об этом вам лучше спросить у него самой. Я и так болтаю слишком много, — улыбается она, забирая у тебя пустую тарелку. — Думаю, он чувствует вину за то, что произошло. Или же просто лишил себя ответственности за оставшихся существ. Не знаю точно.

***

— На этот раз не станем дожидаться Поттера? — старуха не виновата в моём раздражении, но прямо сейчас я не способен его сдержать. Необходимость находиться в этом самом кабинете лишь усугубляет моё состояние.

Минерва как обычно сдержанно реагирует на мои выпады:

— В этом нет необходимости. На сей раз Скорпиус ни в чем не провинился.

«Тогда какого хера я здесь?» — думаю я, но произношу лишь:

— Для чего же тогда и он, и я вынуждены…

— Скорпиус очень смышлёный мальчик, мистер Малфой. Он талантливый зельевар и прирождённый лидер.

— Это мне и так известно.

— Но до сих пор его поведение мешало общей успеваемости. Шестой курс только начался, и, если ваш сын закончит его без эксцессов, я намерена назначить его старостой школы в следующем году, — в ответ на мой удивлённый вид старуха улыбается. — Поэтому я вызвала вас. Мне кажется, их с Поттером… проделки — это некий крик о помощи.

— Помощи?

— Они всеми силами обращают на себя внимание, и я хотела бы, чтобы вы это внимание обратили. Поговорите с сыном, разберитесь. Выясните, в чём причина подобного поведения, вы же…

— Сапожник без сапог, — говорю я с напускной улыбкой. Не стоит показывать свою ярость директору школы, где сыну ещё предстоит доучиться. — Я вас услышал и сделаю всё возможное.

— В таком случае не намерена более вас задерживать, мистер Малфой, — МакГонагалл собирается встать, чтобы проводить меня, но я продолжаю сидеть на месте.

— На самом деле, у меня тоже есть просьба к вам, директор МакГонагалл, — она с интересом смотрит на меня, замерев, и я продолжаю: — Расскажите мне о Розе Уизли.

========== часть 8 ==========

Раскинув руки в стороны, Грейнджер лежит на краю кровати, свесив вниз голову. Кажется, впервые за всё время её волосы не напоминают лохматый пучок. Каштановые волны ниспадают до пола, и я какое-то время пялюсь то на них, то на её лицо. Глаза закрыты, но она не спит — дыхание хоть и размеренное, но не достаточно глубокое. Скольжу взглядом по изогнутой шее и выше — к груди. Ареолы почти выглядывают из-под ажурного лифа её неглиже. Интересно, какого цвета её соски? Гр-р-р-р, хватит, Драко, возьми себя в руки.

Намеренно громко пересекаю порог комнаты, любуясь, как она беспечно открывает глаза, слегка улыбаясь.

— Что они натворили? — недоумённо вскидываю бровь, и она уточняет: — Скорпиус. Ты обещал, что придёшь вчера, но…

Я пожимаю плечами и лениво тяну ответ, про себя недоумевая, зачем вообще говорю с ней об этом:

— МакГонагалл говорит, ничего. Она решила, что ей, наконец, есть что предложить нам.

— Не понимаю, — Грейнджер перекатывается на постели, пытаясь сесть по-турецки.

— Мы ведь слизеринцы, — теперь, когда грудь Гермионы снова закрыта, смотреть ей в глаза гораздо проще. — Она годами угрожала, и это не давало результатов. Поэтому сейчас старуха решилась договориться. Пообещала сделать сына старостой школы на седьмом курсе, если шестой они закончат без… шалостей.

— Очень умно с её стороны.

— Возможно. Я думал, тебя порадовало моё отсутствие.

— Я не говорила, что нет, — лукаво улыбается мне.

Впрочем, не стоит видеть в этом большего, чем есть на самом деле. Концентрация серотонина в её крови достигла того уровня, что центр мозга, отвечающий за удовольствие слегка перегружен. Она в хорошем настроении и чувствует себя замечательно. Собственно поэтому я и предупредил её о сложностях в достижении оргазма. Естественно, я гораздо сильнее стремился смутить Грейнджер, нежели реально предостеречь. Но правда в том, что в её состоянии легко возбудиться, да и сам процесс мастурбации будет приятен, однако достигнуть разрядки — никак не выйдет. Это из-за того, что она и так постоянно пребывает в состоянии чуть ли не оргазма. И… я снова за своё, нужно перестать думать о мастурбирующей Грейнджер. Это как минимум неэтично.

— Может, не станем сегодня… ну, — мысленно благодарю её за то, что отвлекла он ненужного диалога с самим собой.

— Говорить о твоём браке?

— Говорить о моём относительно недавно расторгнутом браке, да.

— Нет, Грейнджер, мы должны. Ты думаешь, я не понял, что это именно та тема, из-за которой ты и затеяла магический контракт?

— Я ничего не затевала.

— Ну конечно. Ты бы не слезла с меня так просто во время предыдущих бесед, если бы тебе было что скрывать. Но сейчас мы подбираемся к самой сути, верно? За что тебе стыдно, м? О чём ты боишься рассказать?

— Если бы я действительно не чувствовала себя лучше, я бы сейчас послала тебя ко всем дракклам.

— Но ты чувствуешь, верно? И твоя светлая головка прекрасно понимает, что надо меня слушаться, — она никак не реагирует, и я продолжаю: — Ну же, Гермиона. Я ведь уже дал понять, что не осуждаю тебя, — никакой реакции. — Ладно, начнём с меня. Что ты хочешь знать о моём браке?

Какое-то время Грейнджер продолжает упрямо смотреть в сторону, но затем сдаётся:

— Ты её любил? Жену.

— Асторию? — воспоминания о супруге уже не причиняют столько же боли как раньше, так что я даже позволяю себе улыбнуться: — Очень. О нашем браке договорились, ещё когда ей исполнилось пять. В семь лет я не очень серьёзно отнёсся к этой новости, а в свои шестнадцать меня вообще мало заботила перспектива женитьбы. Приоритетнее было выжить. Но затем война закончилась. Люциус попал в Азкабан, и никто бы не настаивал на соблюдении договорённости. Было решено устроить званый ужин, чтобы мы познакомились и сами выяснили, чего хотим. Времена изменились, нас с матерью оправдали, и хотя Гринграссы уважали древность рода Малфой, на моём предплечье всё же красовалась Метка. Кстати, я никогда не благодарил тебя за то, что свидетельствовала в нашу пользу на суде.

— Не стоит. Нарцисса спасла Гарри, а ты… никого ведь не убил. Ты пытался поступить правильно, насколько это было в твоих силах. И хотя это не делает тебя меньшим мудаком, ты ведь до сих пор пытаешься поступать так. Поэтому ты здесь.

— Вы, глупые наивные гриффиндорцы, никогда не видели элементарных вещей. Мать поступила так не ради Поттера, а ради меня.

— Я знаю это. Но мотивы не умаляют её поступка. И твоих тоже. Мы, глупые наивные гриффиндорцы, также видим причинно-следственные связи. И вот они действительно меня ужасают. Если бы я не узнала заклинание Забвения, я бы…

— Ну хватит. Мы уже обсуждали это. Я не жду, что ты перестанешь винить себя за былые поступки по щелчку пальцев, но давай рассуждать логически.

— Да-да, я помню. Я в любом случае поступила бы как поступила, и ничего не воротишь. Просто… Я не могу не думать о том, что бы произошло, если…

— Единственное, на что мы можем повлиять, это настоящее. Прошлое можно лишь принять и научиться жить с ним. Несмотря на всё, что произошло. Люди уходят из нашей жизни, Грейнджер. Это больно. Это дико и неправильно. Но всё, что мы можем с этим поделать, — жить дальше, делая всё, что в наших силах.

— И ты влюбился в неё на этом званом ужине?

— Не-а. Я чертовски разозлился на неё. Она делала всё, чтобы меня игнорировать. Всё время перешёптывалась с сестрой, бросая на меня высокомерные взгляды. Иными словами, она решила меня отвергнуть, даже не поговорив толком. И меня это задело.

— Хотела бы я это видеть, — весело пробормотала Грейнджер, но меня слишком увлекли воспоминания, чтобы парировать.