Достойная пара

Я села, поджала ноги под себя и уверенно опустила полотенце, выставляя округлые груди. Ещё никому не было позволено так настырно рассматривать моё тело, до сего момента. Минуты, растягиваясь, медленно капали в чашу нетерпения; от прохлады и неустанного взгляда партнёра покрылась мурашками, хотела снова обернуться махровым куском ткани, но Крис не дал этого сделать, продолжая пытку. Его рука погрузилась в мои волосы, мягко задевая щеку он заправил за ухо платиновую прядку, которая после ванны ненадолго стала серой.

Молодой муж стянул через голову водолазку, отбрасывая её в сторону. Наверное, из-за робости я старательно перебирала округу глазами и только сейчас заметила на его правом боку, прямо на рёбрах, темные знаки, руны — это татуировки охотника. Красивыми узорами они очерчивали и пересекали кожу. Совсем некстати припомнился обряд, который в наше время уже не чтили с такой рачительностью; в самом действе заключалась обязанность женщины взять на себя часть боли и естества супруга, способ возложения, естественно, не самый приятный: бедной волчице вырезали те же рисунки, что и у мужа, хотя бы некоторые. Как хорошо, что сейчас это не обязательный шаг, ведь я уверена, что у Криса таких рун целая коллекция, да и брать на себя ответственность за его грешки ещё не хватало.

Он пододвинулся и приник губами и даже языком к моей ключице, затем подтолкнул в плечо и уложил на подушки, следом приступил к озябшей груди поглаживая и лелея её, что не могло не сконфузить, я попыталась отвести, придержать его, но всё бесполезно.

Нежная россыпь прикосновений губ по всему телу начинала мне нравится. Но смущение не отпускало, упрямым румянцем выступая на щеках. На бедро снова опустилась рука Кристофера, сопутствуя поцелуям, он стал медленно круговыми движениями поглаживать сначала внешнюю сторону, затем плавно перешёл ко внутренней, спускаясь ниже. Давление поднялось, наверно, в два раза, и моё сердце отчётливо застучало. Я дёрнулась в панике и сжала ноги вместе, но это было быстро пресечено. Крис оставил короткий поцелуй на колене и отлучился, чтобы избавиться от оставшейся на нём одежды. Смущение сменил голый стыд, зардев как майская роза, я предпочла отвернуть голову к окну. Горячие дрожащие ладони вернулись к бёдрам и мягко развели их в стороны, поглаживая и таким методом успокаивая меня. Страшный спазм скрутил плечи, и я невольно дернула ими, готовая прямо здесь и сейчас обратиться яростной волчицей и разодрать мужчине глотку, но разум взял верх.

Супруг не был груб, и действия его представляли крайнюю осторожность; на выдохе он издал чуть слышный проникновенный стон, и я почувствовала толчок в паху. Боль потери не только чести, но и достоинства разлилась тонкими потоками по всему тазу. Собственный вскрик показался чужим и до того звериным, что испугал и Кристофера, который всё-таки продолжил двигаться. Я зажала глаза, и лицо искривилось на брезгливый манер, обида и жалость к себе пролились слезами. Хотелось домой к Герде и Рагне.

Крис упёрся руками по бокам от меня и, что-то нашёптывая, попытался поцеловать, но я капризно отвернула лицо, и он не настаивал. Томление продолжалось не слишком долго, тем не менее и я, и Кристофер успели покрыться испариной. В завершении я почувствовала что-то вроде приятной вспышки внизу живота, и от этого стало еще более стыдно. Партнёр воссоздал мой звериный крик, только его отличался ощутимым блаженством, а потом излился на моё бедро и лёг рядом, но спустя пару минут лениво встал, оделся и вышел, ничего не сказав. Кажется, я разозлила его.

Он ушёл и из дома, судя по сотрясшему здание хлопку входной двери. Его уход значительно облегчил моё состояние: спать с ним в одной кровати после всего оказалось бы слишком мучительной пыткой.

Стало неприятно от произошедшего, от того, как позорно поддавалась ему и наоборот от того, как скверно вела себя с мужем. Слабость во всём теле, даже в пальцах злила меня. Утерев последствия близости и закутавшись с головой под одеяло я первый раз за последнее время крепко заснула.

***

Северное холодное солнце не грело, но смотрело значительно острее южного, ослепительнее. Окна спальни пропускали внутрь утренние лучи, шторы как на зло имелись, однако висели забранные у стены. Я нехотя потянулась и откинула одеяло. Трели ранних пташек на улице и кромешная тишина помещения вкупе славно поощряли слух.

«Тик-так», «тик-так.»

Над дверным проёмом висели небольшие электрические часы. Их ход звучал слабо и почти незаметно, несравнимо с теми в моей комнате.

Придётся вставать. Я сняла испачканную простыню и пододеяльник и накинула на себя халат, только потом спустилась на первый этаж. Все по-прежнему стояло безмолвно, кроме скрипа лестницы под ногами. Создавалось такое чувство, будто все вымерли, оставив меня одну в этом чужом месте. Интересно, куда ушёл Кристофер? Не слишком ли безответственно бросать юную жену? Не особо зацикливаясь на подобных мыслях, я оставила постельное бельё до времени в подходящей корзине, а сама ушла завтракать. Холодильник не разнообразил едой, пришлось пораскинуть мозгами и придумать скромное, но сытное блюдо.

Насытившись и даже собравшись за короткое время, я была готова к прогулкам. Один миг казалось, что как только я выйду за порог, то постройка тут же развалится сродни карточному домику и исчезнет — такая таинственность окружала жилище, но все опасения развеялись, едва калитке стоило захлопнуться, а дом всё продолжал угрюмо смотреть на меня со своей высоты.

Первым делом нужно зайти к вожаку и всё разузнать, может и встречу кого-нибудь. Вчера я хорошо запомнила дорогу к Хауку и уже без чьей-либо помощи могла по памяти найти путь. Чуть менее обыденный, чем другие особняк вырос перед глазами. Двери прикрыты, но не заперты. Я поднялась по маленькой лестнице и хотела уже пройти внутрь, но услышала интересный разговор и решила помедлить.

—…И вообще эта Альба — премерзкая девчонка, она мне сразу не понравилась, ведет себя так уверенно и властно, ходит важная и напыщенная, так и хочется осадить, хотя скоро ей без меня достанется от Сверра. — мне еле-еле удалось сдержать смех, никогда не замечала за собой подобного, — Слышала я, что на юге они частенько такие, ни скромности, ни кротости, одни нахалки!.. — удивительные познания, которые не открылись даже урождённой и приехавшей с юга мне.

— Ты неожиданно глупо себя ведёшь, Ингрид, только не говори, что ты всё еще не оставила тех чувств к Кристоферу? По-моему, вполне приятная девушка, вежливая, а решительность и властность — разве это плохо? Тем более, когда они ей полагаются, сама же знаешь кто её муж. Кристофер — сын вожака, хранитель, и пускай не принадлежит ни одному клану, но по желанию первый претендент на место Альфы, особенно, когда наш уже давно без пары. А ты злишься из зависти чужому счастью, не пугай меня, прекрати.

Подслушивать я никогда не любила, ну, за исключением получения важной информации, в остальном мои руки чисты. Слова Ингрид ничуть не ранили, она скорее разочаровала ожидания, и от буйной воинственной девушки скатилась до обычной болтливой торговки, коих пруд пруди на рынках. Немедля я прошла к ним и заговорила, самодовольно улыбнувшись:

—Так значит, ты все же признаешь мое превосходство? — сплетница тот час испугалась, а потом вспыхнула от стыда и гнева, но я продолжила наступление, пускай стоило промолчать. — Довожу до твоего сведения, что очень ограниченно стричь всех южанок под одну гребенку, когда ты не имела знакомства хоть с одной из них, не беря в счёт меня и наши, по неясной мне причине, отвратительно сложившееся отношения. Сейчас я пытаюсь сказать, что вашему клану досталась именно та исключительно-нахальная южанка, помышляющая о господстве над склочными девицами вроде тебя.

Уни тихо захихикала, сощурив глаза и поглядывая то на меня, то на побагровевшую от злобы Ингрид. Оставаться дольше не было смысла и, высказав мнение, я собралась уходить, но сидящая рядом со столом Уни окликнула меня:

— Стой! — она выхватила с тарелки крупное зелёное яблоко и неуклюже подкинула, — Лови! — и совсем по-ребячески засмеялась, стоило мне поймать фрукт.