Достойная пара

— Нет, не понимаешь, — задумчиво улыбнулся и с интересом снова заострил своё внимание на моём лице. — Но ты права, бокал коньяка или бренди действует как панацея. А ты, как назло, решила и из нирваны меня вытащить… — мужчина откинул голову назад.

Кристофер пристально осмотрел потолок, изучая все малейшие пятнышки и уголки, и вновь повернулся к моему лицу, принявшись бесстыдно глазеть на губы, шею. Но не стал прерывать разговор:

— Я, кстати, врач, лекарствами и ядами интересуюсь, ирония, правда? — внезапно и без обиняков он выдал фразу, что я не сразу сообразила ответ.

— Значит, если меня отравят, то первым на тебя думать? — шутка оказалась грубой и неоправданной, но Крис не обиделся.

— Смешно, — он и вправду тихо и мягко рассмеялся, потом слишком резко замолк и когда вновь прервал тишину, голос его приобрёл совсем иное значение: — Своей паре я никогда не причиню вреда, знай это.

Равно как и улица, помещение погрузилось в сумерки. Капля за каплей дождь набирал обороты и гулко и настойчиво чеканил по подоконнику снаружи. Серые глаза вовсе почернели, я различала исключительно их масленый блеск.

Сомневаться в правдивости его слов не пришлось.

========== 8. Дурман ==========

« — Я скоро вернусь.» — сказал Кристофер и отправился на границы в очередной раз.

Он пообещал, что этот раз будет последним, и после некоторой отлучки он уделит мне достаточно внимания; еще убедительно попросил не бродить по опасным местам и снижать контакт с дочерью Вальгарда к минимуму, советник из мужа оказался посредственный — я и сама окончательно поняла неуравновешенность волчицы.

После моего ночного опроса Крис не изменился, он остался тем же ответственным и строгим, шутливым и саркастичным, иногда балбесом и то только совместно с Фероксом, хотя некоторые перемены всё-таки ощутимы.

Тем не менее с его отъезда прошло уже два дня.

Как и обычно, многие женщины завтракали вместе, обмениваясь добрыми напутствиями и пожеланиями на весь день. Подобные совместные приёмы пищи для стаи необходимы, ведь их отсутствие изнуряет и ослабляет волка, как и долгосрочное отлучение от семьи. Объятия, ласка, тепло и заботу человеку предоставляет его семья, без неё он слаб и беззащитен, словно один на поле боя, и если для людей эта фраза несколько в переносном, то для волков она так же и в прямом смысле слова.

Стая обеспечивает оборотня не только любовью, но и непременно оберегает его от чужаков или иных опасностей. Стая — это всегда защита и уют, и только формально неотъемлемо строгая иерархия.

Однако, Северный клан мне чужд и потому не воспринимается как нечто близкое, родное и неразрывное. Я не могу целиком понять их привязанность, потому что ни с Кристофером, ни с Уни и Ракель тем более, у нас нет нужного соединительного звена и понимания, говоря попросту — мы непричастны к жизням друг друга. Но физически я всё же знала, какого это, и раньше испытывала, да и до сих пор тоже не перестану тосковать по дому.

Кристофер — единственный из всех, кому нет нужды в постоянной поддержке. Он почти как одиночка, может жить в стае, но так же легко может обходиться и вне, без ущерба для себя. До нашей свадьбы он, вероятнее всего, не жил тут и у него не было необходимости возвращаться постоянно обратно. Наверняка, Сверр охотно поощряет блудливый образ жизни: путешествует вроде маяка, то тут, то там, плюс ко всему и грусти от потери чего-то дорогого не имеет. Впрочем, теперь всё совсем иначе, я стала той уязвимой частичкой его самого, из-за которой он обязан периодически показывать лицо отцу, Фероксу, Вальгарду, Ингрид и остальным; даже если как настоящая пара мы далеки от идеала, есть некоторая гарантия, что Кристофер не посмеет бросить жену на съедение врагам, пускай я ему ненавистна или противна, он не в силах бороться с данной волчьей связью — её невозможно прервать, к тому же старшие редко ошибаются, а именно они проповедовали образцовый союз.

Сегодня стоял тот редкий теплый день гадкого Северного лета. Женская половина стаи повытаскивала узкие вытянутые столы на тоненьких ножках на улицу, много непохожих между собой стульев и обольщающее количество еды и выпивки.

— Альбиннен, ты наконец-то решила вылезти из норы и показаться клану? — Уни по-детски хихикнула, как умеет только она, и прихлебнула перелитый в блюдце чай.

Мой скромный визит сперва не заметили остальные волчицы, но после обращения подруги, они все как одна обернулись на меня, любопытно рассматривая точно диковинное явление. Я никогда не имела подруг, не считая Лексу, поэтому и сейчас не задавалась целью собрать вокруг себя многочисленную компанию, но базовые правила вежливости учла.

Внешность северянок преобладающе очаровывала, она не была жгучая как на юге, но и не уступала в прелести. Местные девушки казались более изящными, тем не менее и сильнее; их взгляд сочился холодом, в то время как кожа блестела нежно-розовым румянцем; большинство южанок хвалится густой копной темных волос, когда в Северном клане женщины имеют тонкие светлые волосы, видимо, по этой причине невесту приехавшую из-под горячего солнца с неестественно платиновым цветом волос восприняли дико, хотя, однозначно, есть и другие причины.

Недалеко от накрытого стола носились гурьбой щенки. Они кусались, падали и кувыркались по выросшей кое-где траве; их шерсть не была такой, как у взрослых: пуховая шкурка пропускала яркие лучи солнца и как будто впитывала их и оттого светилась. Бездумно гоняющие по полянке, между ног столов и родителей волчата буквально врезались в меня и, растерянно задрав круглые блестящие глазёнки, потупили носы в знак уважения и искреннего чувства вины.

— Какие хорошенькие! — я потрепала по холке замечательного серебристого малыша, и он задиристо подпрыгнул и рванул в гущу игры удравших собратьев.

Показалось, что некоторые из волчиц до сих пор не доверяют мне и даже с опаской относятся ко всем моим телодвижениям; как и сейчас: женщины испуганно замерли, когда я всего лишь приласкала волчонка. Их взгляды настораживали и обижали, неприязнью сочились чересчур явно.

Разговоры так же заметно притихли или стали недосягаемы даже моему острому слуху, данная ситуация вводила Уни в неловкое состояние и особо смущала, поэтому всеми способами она пыталась оказать мне поддержку непринуждённой беседой или улыбкой. Ингрид довольно улыбалась и я догадалась, что негодяйка в любом случае успела сказать семье что-нибудь нехорошее обо мне.

— Ингрид, что ты думаешь насчёт бумажных писем? Говорят, этот вид связи давно ушёл в прошлое, но некоторые ценят именно осязаемость переписки, способность через письма становится ближе к собеседнику и узнавать его гораздо лучше, чем, например, по электронной почте или в повседневном разговоре… Ведь действительно, разве мы говорим о сокровенных вещах открыто? А на письме это получается невольно! — под конец окончательно развеселившись, я завершила монолог коротким смехом, но по диковатому взгляду Ингрид поняла, что попала в точку.

— Что, ты любишь писать? Ничего себе! Почему я не знаю об этом? Вы что, девчонки, тайком переписываетесь? Признавайтесь! — Уни оживилась и, ухватившись за мои слова, намертво пристала к Ингрид.

— Да, ещё как! Она очень любит и письма шикарные пишет, вам бы только видеть их! — Я подыграла, вовлекая в шалость присутствующих.

— Ты ошибаешься либо очень плохо врёшь, я не писала тебе абсолютно ничего! — девушка-воин вскочила, чем слегка удивила всех.

— Разве? Да вот же на днях, как сейчас помню…

— У кого-то самооценка высоковата, мне незачем уделять тебе столько внимания. — она усмирила пыл, уселась обратно и принялась разливать всем чай.

Готова поспорить — её пот прошиб от моей настойчивости.

— Что происходит? Ты так странно реагируешь… — Уни шокировала необоснованная злость подруги, так же и иных женщин, кроме меня, потому что мне известно, чем вызвано подобное поведение.

— Значит, я ошиблась. — наигранная обида в голосе претила торжеству в мыслях, — Но знаете, письмо действительно интересное…