Достойная пара

Герда покинула Ингольва и вышла в гостиную, затем молча кивнула Кристоферу и пошла помогать девушкам. Неожиданное воспоминание о жестоком человеке и его словах точно приободрило Криса, он определённо что-то для себя вывел и запомнил из того монолога, что-то способное стать вполне себе прочным основанием для весомого решения.

— Фер! — крикнул он другу, — Я всё же пойду раньше.

Шатен некоторое время сосредоточенно смотрел на говорящего, а потом качнул досадливо головой и взмахнул руками — понимает, что Кристофер не разрешения спрашивает.

***

Тихо. На улице безумный ветер гоняет по степям, шаркая песком обо всё, что попадается на пути. Металлический замок на калитке без устали бренчит, взлетая из-за внезапных сквозных порывов и тут же обрушиваясь по причине их успокоения. Скучно и одиноко. Взгромоздив локоть на стол, рукой Алексия упёрлась в щеку, поддерживая тяжёлую голову; свободную оставила лежать без дела, только постукивала недлинными коготками по крышке стола. Время шло и перепрыгивало уже далеко за обеденное время, однако к готовому кушанью так никто не подоспевал. Еда стыла и мало-помалу теряла презентабельный вид, клубы горячего пара, исходящего от неё, давно сдуло и развеяло. Ормульв задерживался. Либо не шибко торопился, возможно, ему наконец-то приелась его взбалмошная поселенка, как какая-нибудь глупая зверушка, живущая здесь до поры до времени: пока её лай не перестал вызывать умиленную улыбку, а упоение новым приобретением не сменилось раздражением. Волка уже несколько дней не выходило застать, поздно приходит и рано уходит.

«Ну, и пусть!» — побаиваясь проговорить вслух, беззвучно выдохнула девушка.

Подобные мысли в глубине души вызывали потаённые расстройство и опасение, однако Лекса всё же натягивала вымученно-довольную улыбку, и представляла, как безразлично покинет сей «отстойник» и его «нерадивого хозяина». Пускай жизнь здесь успела прочно въестся в тело и даже пустить корни, волчица по-прежнему с гордостью придумывала себе и встречу с родными, и с Альбой, и рассказ о «жизни в заточении» и «жестоком смотрителе». Одновременно с этим одолевало и множество других мыслей, например, о том, что ей, быть может, теперь и возвращаться некуда, хотя именно эту мысль Лекса отгоняла старательнее остальных.

Работа по дому никогда не была тяжела, Ормульв не нагружал Лексу непосильным трудом, да и сама девушка была достаточно близко знакома с ведением хозяйства, чтобы быть способной ко многому. Суета занимала приличную долю времени, и скучать не приходилось, а после долгих дней в закрытой пустой комнате, данный факт казался более чем идеальным. Помимо домашней работы, оставшееся время косо криво уходило на общение с западником. Алексия являлась очень умела на руки, поэтому все запланированные дела она выполняла ловко и будто без напряжения; может быть, в самом начале так было в силу решения молодой особы покичиться перед волком собственными способностями, придать себе важности поболе, а может, волчица сама и не заметила как стала стараться вполне себе искренне, но ради оживления и привлечения других эмоций и чувств всё того же западника, впрочем, ей хватало пожаловаться самой себе на Ормульва, чтобы вроде бы разувериться в собственных порывах души.

Оскорблённая ожиданием до глубины души, Лекса вскочила, едва не опрокинув стул, подхватила широкую тару с сырым не вывешенным бельём и отправилась на улицу — как раз на небе засветило солнце. Всё-таки, весь этот быт поспособствовал налаживанию отношений, хочешь, не хочешь, а когда бок о бок спишь, ешь, бодрствуешь, то само оно всё налаживается, против воли. Ветер стал совсем жесткий, а не самая лучшая одежда западных волчиц: хорошую пленнице никто не выделит, так и норовила больно натирать нежную кожу, но жаловаться девушка себе не позволяла.

Калитка хлобыстнула, предварительно страшно завизжав, Ормульв без лишнего интереса понаблюдал за Алексией, и прошёл к дому, опять же не уделяя внимание тому, как девушка спешно побежала закрывать прижатую к забору ветром калитку, и от страха ускорилась, углядев пялившихся на неё бродячих и охотников, бездельничающих неподалёку.

Точно так же в смешанных чувствах волк сел за стол и достаточно быстро стал уминать всё приготовленное Лексой. Она, в свою очередь, ещё более обиженно вздыхала, отпуская всякую надежду услышать хоть какую похвалу за старания.

— Что-то случилось? — задрав вздёрнутый веснушчатый носик, девушка присела за другой конец стола. — Тебя наконец-то взгреют за твой похабный язык?!

Ормульв никак не мог поверить и отойти от увиденного уже который день. Нет. Он буквально был в ужасе от того, что та самая невероятно умная и изворотливая пара безумного животного — Сверра, оказалась такой слабой, миниатюрной и по-детски беззащитной с этой бравадой на лице и в словах, настолько, что он мог бы одной рукой свернуть ей шею, даже перевоплощаться не стал бы. И вот она навела столько шумихи? Это её просили опасаться Астрид и Сина? С другой стороны, одно становление её в качестве спутницы хранителя уже заставляло насторожиться… Волк почесал бровь и вперил взгляд в Лексу, тут же недовольно отвернувшую глаза.

— Вы с ней как небо и земля, совсем не похожи. Если бы там был не я, а Сина…как ты рассчитывала их обмануть? — Ормульв, смеясь, улыбнулся, смотря на Лексу, как ей показалось, точно на бестолковую.

Он думал о том, как сильно ему не понравился несколько дней назад тот нахально уверенный и даже преисполненный какой-то нездоровой решимости взгляд Альбы, и, наоборот, с какой силой его притягивали и цепляли эти дерзкие, но часто неловкие взоры Лексы, он мог с точностью сказать, о чём думает волчица, каждый раз отводя взгляд.

Однако Алексия, расценив слова ей одной известно как, побагровела от непонятной злости и стыда, а ещё более от внезапного оскорбления, и оскорбления ли? Она поджала губы и шмыгнула носом, заправляя короткую, неряшливо непослушную рыжую прядь за ухо.

— Я точно сбегу, — прошипела горькое под нос.

— Не должна, вроде как, помнишь же наш уговор? — ехидно, но без присущего энтузиазма повёл бровью мужчина и поднялся из-за стола. — Меня ждут, — он повторно осмотрел пустеющий стол и прихватил свежеиспечённую булочку, довольно втянул запах выпечки и одарил Лексу хитрющим взглядом. — А ты сегодня очень постаралась, — девушка выпрямила спину, расправила плечи и удовлетворённо облизнула губы, хотя и состроила угрюмо снисходительную гримасу.

Уговор был до ужаса прозаичен: после того как Лекса чуть не дошла до безумия, пребывая в заточении из-за неудавшегося побега с Блейном, пришлось обусловиться с хозяином дома, что всякие попытки сбежать она отбросит в обмен на свободное передвижение по дому, а Ормульв добавил, что убежать не выйдет в любом случае: как бы далеко не ушла, он всё равно нагонит. Вот и договорились. А там дальше оказалось, что дом по локоть «холостяцкий» и Лекса не заметила за собой как взялась держать на себе пристойный вид жилища, хотя бы на время своего пребывания здесь. Не сказать, что долго это время длилось, однако о побеге волчица и впрямь перестала думать, ей стало казаться, что нынешняя жизнь вполне себе сносна, бывает комфортна, а сожитель вежлив и обходителен насколько это возможно в его характере…”но лучше эти мысли отправлять побоку, чтобы здорово не вляпаться…» — тут же проговаривала сама себе Лекса.

Ормульв сбросил с шеи свой кулон и ключ от дома, болтающиеся на веревке рядом, на край раковины, и с остервенением принялся хлестать водой по щекам. Он начинал чувствовать сомнение, но пока не понял в чём. Тренировка была и предстояла тяжёлая, хотелось остудиться.

— Не скучай, дикарка, — он кивнул и закрыл за собой дверь, удаляясь от дома.

— Погоди… Ты как мог?.. Ты видел Альбу? Она здесь?! — выбежала на крыльцо девушка, повиснув на двери, но ответа не дождалась; затем приметила оставленный волком ключ от дома и представила, как ночью он разбудит её, пытаясь пробраться в дом, а оставлять дверь открытой Лекса побаивалась. Схватила веревку с кулоном и ключом, и выбежала во двор.