Храни

Тошнотворный ком подкатил к горлу. Заметно пошатнувшись, она чуть было не упала, но младший принц, неотступно идущий следом, поддержал её. Молча взглянув на своего повелителя, юный гном обеспокоенно воскликнул:

— Во имя Махала, Торин! Останови это безумие!

Дубощит был непреклонен. Он отрицательно покачал головой, а взъярившаяся гномиха злобно выкрикнула:

— Не перечь своему королю, юнец! Лучше хорошенько встряхни эту дрянь, чтобы быстрей шевелилась!

Глаза Кили густо потемнели, на скулах заиграли желваки, однако гном настойчиво сжал локоть Нилоэлы. Девушка неохотно встрепенулась, силясь сосредоточиться на расплывающихся перед глазами образах.

Всё вокруг подёрнулось пламенной дымкой, окружающие силуэты нервно трепетали, становясь похожими на голодные языки пламени, алчно лижущие сухое дерево. Этим деревом была она. Бесследно сгорала, оглашая недра Одинокой горы безмолвным криком-треском. Каждый новый шаг казался приливом свежего воздуха к открытому огню, но она шла вперёд, уже не осознавая, что делает.

Кристально чистый голубой свет ослепил путников, что долгое время плутали в тёмных ходах, освещаемых лишь неверным светом пары чадящих факелов. Свет источало глубокое подземное озеро, коим оканчивалась шахта.

— Мы на месте, — низким хриплым голосом возвестила Нилоэла.

Ступая босыми ногами по каменистому берегу, девушка подошла к самой кромке воды и бессильно опустилась на колени.

«Пропасть… обречены…» — звенели в голове слова, смысл которых она уже едва понимала.

— Там, — коротко бросила Нило, кивком указывая в сторону безмолвной глади.

Она выжидательно обернулась к своим спутникам, что молчаливо наблюдали за ней всё это время.

— Он зовёт нас, — восхищённо произнесла королева Эребора, и на бескровных губах заиграла безумная улыбка. — Слышишь ли ты его глас, сын мой?

Торин молчал. Он лишь зачарованно вглядывался в лазурную глубь, что озаряло своим светом сердце горы. Холодное сияние исказило лица гномов до неузнаваемости — черты сделались резкими и острыми, подобно скалистому утёсу; глаза воспылали жарким огнём обладания. Младший наследник рода Дурина восторженно застыл на месте, его взгляд также приковало манящее озеро.

— Он ждёт нас, — громко возвестила королева.

Старая гномиха не раздумывая бросилась в немую пучину. Бирюзовая бездна поглотила её без остатка. Ни крика, ни мольбы — только короткий плеск и оглушающая тишина возвестили о смерти.

Колкий холод заполнил дно шахты, ледяной крошкой осыпался с угольно-чёрных ресниц Короля Под Горой. Торин прерывисто вздохнул, повел окоченевшими плечами, будто сбрасывая одолевшее наваждение.

«Я никогда не боялся смерти. Все мы из камня вышли и в камень обратимся. Я всегда страшился одного: потерять глаза матери — мою совесть, моё зеркало».

Скинув массивную шубу и окованные железом сапоги, гном ринулся вслед за утонувшей женщиной. Безмолвные воды возмущённо забурлили, принимая его в свои объятия.

— Ты следующий, — безразлично отчеканила Нилоэла, спокойно наблюдая за стремительно разворачивающейся на её глазах драмой.

Кили ошеломлённо затряс головой, силясь осознать происходящее. В его душе боролись два противоречивых желания: откликнуться на призыв сердце-камня и присоединиться к родичам, или же остаться на берегу, не поддаваясь родовому проклятию.

— Иди же. Чего ты ждёшь? — раздражённо прошипела обессилевшая девушка, питаемая чужой злобой, что однажды поселилась в ней и крепла день ото дня.

— Я жду его. Он всегда возвращается, — растерянно улыбаясь зловеще оскалившейся собеседнице, произнёс Кили, наблюдая, как из холодных глубин смертоносного озера выплывает Торин.

Смоляные пряди короля, слипшиеся от влаги, тяжёлым чёрным грузом сгорбили спину. Опустошённый взгляд с напрасной надеждой впился в застывшее маской смерти родное лицо. Сведённые судорогой руки сжимали бездыханное тело матери.

***

Великий чертог Эребора погрузился в мрачное молчание скорби. Поблёкшие парадные знамёна сменили траурные полотнища, едва тронутые временем. Каменные лица исполинских статуй, охранявших покой зала королей, казалось, хмурились, замечая победную поступь Драконьего Рока.

Тяжкое отчаянье чёрной хворью поразило отряд. После погребения королевы — спешной церемонии, проведённой без должного блеска и почестей, — все собрались в парадном чертоге, ожидая своего повелителя, который задерживался в родовой усыпальнице.

— Торин медлит, — взволнованно заметил Балин, выходя на широкий массивный балкон, откуда властители гномьего царства всегда вели переговоры. И весомо произнёс, окидывая тревожным взглядом эльфов и людей, приближающихся к горе: — Он должен поторопиться.

Голос низкий и громкий, словно зов боевого рога, прогремел внезапно:

— Явились?! Стервятники, слетевшиеся на пир. Что ж, пора показать им, что Эребор — не гниющая туша!

С холодной решимостью Король Под Горой направился через зал к остроконечной арке, что выводила на балкон. Тихий напев родился спонтанно — подобно летней грозе, он возник неожиданно, поражая своей силой. Гномьи голоса впервые за долгие годы сотрясали древнее королевство.

Король законный занял трон,

В суровой битве пал дракон,

И всякий враг погибнет так —

Об этом заявляет он.

Ковали чаши мастера

Из золота и серебра,

Граня алмаз, рубин, топаз,

Они трудились до утра.

Гордо вскинув подбородок, Торин всё ускорял шаг. Глаза его яростно светились, руки сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели.

Былого мастерства секрет:

В корону врезать самоцвет,

Всадить в эфес звезду с небес

И в ожерелье — лунный свет.

Безумный смех, визгливый и тонкий, отравленной стрелою взвился вверх, разбился о каменные своды, осыпая присутствующих жгучим ядом негодования. Неестественно скорчившись, Нилоэла буквально задыхалась, давясь хохотом, больше походящим на рыдания. Торин поражённо застыл на месте и мгновение спустя медленно повернулся в сторону не унимающейся девушки.

— Что так рассмешило тебя, дитя? — прогремел он, пытаясь перекричать Нилоэлу.

Та прекратила истерить и исподлобья взглянула на Дубощита. На миг гнома накрыл леденящий ужас, ибо глаза девушки были полностью черны, но король совладал с собой и невозмутимо ждал ответа.

— Хм… — хрипло выдавила Нило, успокаивая зашедшееся дыхание. — Песня несколько не подходит к случаю, мой король, — издевательски раболепно прошелестела она. — Позвольте, я исполню подобающую.

И, не дождавшись согласия, она завела свою песнь. Громкой и сильной птицей взлетела она, поражая всех присутствующих. Маленький Бильбо будто бы съёжился, сгибаясь под грузом пережитого. Творившееся с сестрой безумие, казалось, вот-вот перекинется и на него. Кили горько вздохнул и устало закрыл лицо руками, а в глазах Бифура стояли непролитые слёзы.

В краю средь гор и цветущих долин

Текла река исчезая вдали,

Прекрасней не было страны,

Где рождались баллады и сны…

В дорогу звал глас таинственных гор…

Три сына там покидали свой дом…

Один был горд, другой — упрям,

А третий был сердцем смирён.

Слова отца были грусти полны:

«В любви моей вы росли, как цветы.

Что ждет вас там, в чужих краях?

Да хранит вас молитва моя!»

И звучало в ответ

Эхо горных вершин:

«Сохраните богатство души

И любви нескончаемый свет!»

Прошли года, затерялись вдали…

В краю средь гор и цветущих долин

Встречал отец своих детей

После долгих разлук и скорбей.

И первый сын возвратился домой:

«Гордись, отец! Я — великий герой!

Вся власть моя — и в этом суть:

На крови я построил свой путь!»

Второй принёс золотые дары:

«Смотри, отец! Я могу все миры

Купить-продать, и слезы всех

Превратить в серебро и успех!»

И звучало в ответ

Эхо горных вершин:

«Разменяли богатство души

Ради славы и блеска монет!»