Шорох вереска

«Сколько ночей мне предстоит мучиться в ледяной постели?» — Нилоэла выпрямилась, гордо вскинув подбородок. Этот жест вошёл в привычку за прошедший год.

Плавно скользнув к кровати, так, что только шорох скидываемой накидки выдал движение, она медленно, но решительно оперлась коленом о край ложа. Дерзко улыбнулась, замечая, что Фили лишь притворяется спящим. Его дыхание из размеренного превратилось в учащённое, ресницы предательски дрогнули. Нило сделала вид, что не заметила этого. Ей нравилась начатая игра. Она осторожно поднялась на постель и легла на мужа, обхватив бёдрами. Опираясь на напряжённые руки, скользнула по его лицу волосами. Нетерпеливо склонившись, коснулась губами века, щеки, губ. Фили улыбнулся, довольно сузив глаза, и нежно взял её руки в свои. Нилоэла выпрямилась, ускользая, подсвеченная тусклым отблеском угасающего пламени. Он пошевелился, но она решительно уперлась ладонями в его грудь, останавливая. Ритмичными, настойчивыми движениями добилась ответа; откинула голову, встряхнув волосами.

Издав хриплый звук, напоминающий рык, Фили резко приподнялся, вынуждая Нило обнять его за шею. Заливистый смех растворился во властном поцелуе. За один быстрый рывок целомудренный вырез ночной сорочки превратился в вызывающе глубокий. Спустя несколько мгновений, она вовсе полетела на пол.

***

Imagine Dragons — Walking The Wire

Церемония прощания была короткой и скомканной. Не звучали пышные речи, одобрительный гул не сотрясал древние чертоги. Напутственные слова подгорного короля раздавались ударами молота в полной тишине. Они звенели в ушах собравшихся, заставляя сурово хмуриться. Всем хотелось как можно скорее покончить с этим мучительным действом.

Отряд, прибывший из Красных Гор, был готов выдвинуться прямо сейчас. Они давно простились со своим домом, и любое промедление откликалось нетерпением в сердцах. Иссиня-зелёный мрамор Эребора воинственно бликовал на их броне.

«Чем быстрее переступим порог этого Махалом забытого хода, тем быстрее доберёмся до Гундабада… Я только нашёл Сигила и Лайю… Будь моя воля, не ввязывался бы в этот безумный поход», — думал один из гномов, прибывший с востока. Его звали Сулун и он приходился сиротам из Красных гор дальним родственником. Едва узнав о смерти членов семьи, гном вызвался вступить в отряд, который его король высылал, чтобы помочь эреборским родичам отвоевать священную для всех кхазад гору. Он был кузнецом, не воином, однако это обстоятельство не погасило в нём решимость разузнать о судьбе несчастных детей. Как и то, что впереди его могла ждать смерть.

Кто-то настойчиво потянул Сулуна за рукав кольчуги. Посмотрев вниз, он увидел Лайю, которая беспокойно вертела в руках кулон-оберег: маленький полудрагоценный камень, на котором были выбиты руны-хранители. Не меняя суровое выражение лица, гном опустился на одно колено и склонил голову, позволяя девочке надеть оберег. При этом глаза его смеялись.

За всем этим невозмутимо наблюдал Сигил. Он не разделял симпатию кузины к неожиданно появившемуся родственнику. Мальчик знал, что если тому удастся вернуться из похода живым, они не останутся в Эреборе. Сигил привязался к Одинокой горе, а особенно к её маленькой принцессе. Он поискал взглядом Разар. Она стояла неподалёку и крепко сжимала руку матери, беспрестанно шмыгая носом. Сигил почувствовал, как уголки губ расплываются в улыбке, но быстро совладал с собой, принимая прежний невозмутимый вид. Разар всегда заставляла его улыбаться, даже тогда, когда поводов для веселья быть не могло. Мальчик поймал взгляд подруги и ободряюще подмигнул ей.

«Как хорошо, что Сигил ещё слишком мал, чтобы отправиться в поход! Если бы и он уходил сегодня, то я бы точно разревелась», — Разар широко улыбнулась, сдерживая слёзы. Она взглянула на мать и, подражая ей, упрямо вздёрнула подбородок, приосанилась.

Повисла мимолётная тишина. И тут же раздалась строевая поступь красногорских гномов. Тяжело шагая, они двинулись во мрак тоннеля, ведущего к Гундабаду. А Разар вместе с Нилоэлой сквозь поредевшую толпу пробирались к королю и его племянникам.

Тепло попрощавшись с Торином и Кили, Нило взглянула на мужа. Только сейчас она заметила, что он и его родичи одеты в лёгкую броню, в отличие от других эреборских воинов. Нилоэла озадаченно помрачнела. Но не успела как следует задуматься над этим, как была поцелована в лоб.

— Не хмурься, Веснушка. — Фили одной рукой обнял жену, прижимая к себе, а другой потрепал по кудряшкам подбежавшую Разар. — Нам пора.

— Папа! Вот, не забудь оберег! — воскликнула маленькая гномиха и в ту же минуту оказалась поднята.

— Ты сама его сделала? — спросил Фили, удерживая дочь на руках.

— Да! — гордо выпалила Разар, поглаживая сдвоенные камни на груди отца, и смущенно добавила: — Мама чуть-чуть помогла.

— Пусть частицы наших сердце-камней*** будут с тобой всегда… — тихо произнесла Нило, дотрагиваясь до рубина и аглаурита, которые маленькими каплями переливались в медной оправе.

Фили зажмурился и шумно вздохнул, стискивая в объятиях жену и дочь. Разар горько всхлипнула, когда ему пришлось отстраниться. Потрепав её по румяной щёчке, Фили развернулся. Не оборачиваясь, он последовал за Торином, переступавшим порог тоннеля.

Нилоэла крепко прижала дочь к себе. Разар хмуро уткнулась ей в плечо. Наблюдая, как любимого поглощает мрак, Нило не позволяла себя задумываться о будущем. Краем глаза она заметила Кхелу, которая с усилием выпустила из объятий Кили. Девушка уныло повесила голову и с остервенением сжимала кулаки. Нилоэла подошла вплотную к гномихе. Помедлив, осторожно коснулась побелевших пальцев. Кхела нервно дрогнула и разжала кулак. Нило взяла девушку за руку и держала, пока Кили не скрылся из виду.

***

Привычный мрак стал для Фили второй кожей. Маленькая свечка, прикреплённая к шлему, раздражала до зубовного скрежета. Он бы давно растоптал её, погасил тусклый огонёк, осточертевший за время пути, однако не делал этого. Каждая крупица света была слишком важна. Древний ход забросили слишком давно; ходить здесь без опаски было бы слишком опрометчиво. И пусть гномы прекрасно видят в кромешной тьме, но кто знает, что сейчас скрывается в ней? Именно поэтому каждый участник похода имел на головном уборе небольшую свечку, чтобы вовремя заметить опасность.

Фили давно забыл, сколько длится переход, что было непривычно для гнома, обычно не теряющего счёт времени в подземелье. Но он не спешил делиться этим с кем-либо. Как и тем, что уже долгое время не мог толком выспаться. С первой ночёвки, проведённой в тоннеле, его начали одолевать кошмары. Едва Фили закрывал глаза, слуха касался слабый шорох. Постепенно звук становился всё отчётливее, пока не заставлял тревожно встрепенуться. После этого заснуть не удавалось до следующего привала. А пару ночёвок назад гном вскочил с бешено колотящимся сердцем. Ставший привычным шорох перерос в слабое хныканье младенца.

От Торина и Кили не укрылось странное поведение родича, но на все вопросы тот небрежно отмахивался, списывая своё состояние на волнение.

И вот, наконец, в затхлом воздухе хода, наполненном многовековой пылью мёртвого камня, появился запах орков. Его невозможно было спутать ни с чем. Эта омерзительная вонь была хорошо знакома многим участникам отряда, а одному из них даже слишком.

Фили с облегчением погасил свечку на шлеме. Его примеру последовали все остальные. Огненный «змей», медленно, но верно подползающий к Гундабаду, в одночасье погас. Но его «яд» не потерял своей силы. Однако, чтобы он смог достичь цели, отряду необходимо было разделиться. Красногорские воины под предводительством Кили должны были выбраться на поверхность и схорониться в небольшой каменистой ложбине, скрывающейся меж восточных склонов священной горы. Остальным гномам нужно было разведать обстановку в логове врага, выяснить, кто являлся верховным орком. После этого оговорено было зажечь сигнальные огни по всему опорному бастиону, что вздымался над главными воротами Гундабада. Тогда часть отряда, скрывающаяся на восточных склонах, должна была обнаружить себя, требуя сражения. Воспользовавшись смятением, которое вызовет вооружённый отряд у порога, эреборцам нужно было убить предводителя орков.