Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 155

   — Он должен приехать... он должен приехать сюда... Он здесь найдёт всё, чего желает, — воскликнула императрица, — потому что, испробовав его искусство... — она вдруг смолкла и её лицо омрачилось. — Да, да! — сказала она, смотря вокруг себя широко раскрытыми глазами. — Ведь это — только проба, а я уже чувствую победу над всесокрушающим временем! Как продолжительно действие этого средства? — спросила она Дугласа.

   — Его нужно употреблять ежедневно, ваше величество, — ответил он, — это средство должно каждый день восстанавливать те силы, которые пожрал огонь жизни.

   — Итак, если у человека нет этого средства и он не может употреблять его ежедневно, — спросила императрица, слегка вздрагивая, — то он, после быстрого вознесения в область бессмертных, снова будет должен подпасть под власть времени, которое разбивает сердце и медленно отнимает жизнь? Какую цену хотите вы за ваш эликсир? — быстро спросила она, порывисто дыша.

   — Имею честь заметить вашему величеству, — ответил Дуглас, — что как я, так и мадемуазель де Бомон должны собственноручно давать эликсир, доверенный нам графом де Сен-Жерменом.

   — Вы в России! — воскликнула Елизавета Петровна, сверкая глазами. — И я в своём государстве не привыкла считать что-либо невозможным, если я этого хочу или требую!

Граф Шувалов испуганно обернулся к Дугласу, для того чтобы вступить в разговор, но шевалье, не проявляя ни малейшего испуга или тревоги, ответил:

   — Мой эликсир, ваше величество, не имеет цены. На всём земном шаре, в недрах всей земли не найдётся достаточного количества золота, чтобы заплатить за одну каплю этой жизненной влаги, и нет такой силы, которая могла бы вырвать её у меня. Меня можно уничтожить, но до этого будет разбит и флакон с этой драгоценной жидкостью, — продолжал он, в то время как императрица слушала его, склонив голову, с дрожащими губами и полуиспуганно, полуугрожающе посматривала на него. — Насильственный захват эликсира не может принести пользы, так как без знания необходимой дозы приёма, которая меняется сообразно особенностям каждого человека, это лекарство может привести к смерти. Но, — продолжал Дуглас, — не нужно никакой другой силы, кроме воли вашего величества, для того чтобы сила моего эликсира была к вашим услугам. Моего запаса хватит надолго, но кроме того, я уверен, что граф Сен-Жермен возобновит его, как только это будет нужно. Но если я не осмеливаюсь предложить вашему величеству свои ежедневные услуги, то мадемуазель де Бомон беспрепятственно и не обращая на себя ничьего внимания может приближаться к вам во всякое время, для того чтобы поддерживать и возобновлять при посредстве верного употребления эликсира драгоценные для России и всей Европы силы великой государыни.

   — Это так... это так, — оживлённо воскликнула императрица. — Но что вы на это скажете, мадемуазель? — продолжала она, обращаясь к молодой девушке.

   — Во Франции, ваше величество, — ответила молодая девушка, — моим главнейшим желанием было видеть великую государыню, которая как достойная дочь и наследница Петра Великого только благодаря своему уму и воле получила огромное русское государство и слово которой одинаково властно звучит как в Европе, так и в Азии. Моё желание исполнилось, и это исполнение превзошло все мои самые пылкие мечты и возбудило во мне страстное желание посвятить себя служению великой государыне.

   — Добро пожаловать! — воскликнула императрица, которая была совершенно счастлива. — Я принимаю вас в число моих фрейлин, но вы будете мне ближе, чем другие; вы должны быть моею подругой.

Мадемуазель де Бомон встала и поспешно подошла к императрице, чтобы, низко склонившись, поцеловать её руку; но Елизавета Петровна нежно обняла её, подняла и поцеловала в обе щеки.

Когда её губы прикоснулись к нежному личику молодой девушки, глаза которой с каким-то странным огнём заглянули в глаза императрицы, казалось, что электрическая искра пробежала по телу Елизаветы Петровны; она вздрогнула, и её лоб и виски покрылись ярким румянцем. Она, как бы побуждаемая какой-то силой, поцеловала ещё раз девушку в губы и медленно выпустила её из своих объятий.

   — Я сейчас же отдам приказание, — сказала она слегка сдавленным голосом, — чтобы готовили вам помещение рядом с моими комнатами... Вы туда переедете сегодня же... И вы никогда не раскаетесь в том, — нежно добавила она, — что вручили мне ваше счастье и будущность.

Мадемуазель де Бомон высоко подняла полный бокал шампанского и воскликнула:

   — А я прошу позволения осушить мой бокал за здоровье величайшей, могущественнейшей и добрейшей государыни... Да испытывает ваше сердце вечную юность!.. Вечно новая слава да окружит вашу главу и да поникнут у ваших ног все ваши враги, особенно те, которые, будучи мучимы завистью, хотят низменными шутками уменьшить ваше величие.

   — Где эти враги? — воскликнула Елизавета Петровна, гордо поднимая голову. — В моём царстве для них нет места!..

   — Самый свирепый и непримиримый враг вашего величия, государыня, — ответила мадемуазель, прямо и пристально смотря на императрицу сверкающим взором, — тот, кто в это же время принадлежит к врагам Франции и моего короля: король Пруссии, который своими недостойными шутками задевает всё святое и высокое и который, — продолжала она, возвысив голос и с удивительной твёрдостью глядя в загоревшиеся гневом глаза императрицы, — который и в вашем царстве ослепил и обманул души некоторых... Пусть будет он покорен и низвергнут к ногам вашего величества!





Молодая девушка осушила бокал. Оба мужчины последовали её примеру, и граф Шувалов воскликнул с величайшим одушевлением:

   — Это должно быть так, и недостойные эпиграммы, которые позволяет себе создавать этот маркграф бранденбургский относительно русского престола, должны молнией упасть на его голову!

Императрица несколько времени сидела, серьёзно задумавшись, затем встала и, бросив гордый, властный взгляд на море, сказала:

   — Туман окружал мою голову и затемнял мой дух и мою волю... Сегодня этот туман исчез... Прежняя сила оживляет моё сердце, и моя рука может взяться за меч и поднять знамя России... Благодарю вас за ваше пожелание, мадемуазель... Я о нём подумаю, и мы ещё поговорим... Теперь же поторопитесь: самые быстрые лошади должны отвезти вас в Петербург для того, чтобы вы ещё сегодня вернулись сюда и заняли ваши комнаты... Шевалье Дуглас, я всегда буду рада видеть вас при своём дворе!

Она милостиво поклонилась и, взяв под руку графа Шувалова, рядом с ним направилась ко дворцу. Её упругий шаг в это время, казалось, приобрёл прежнюю юношескую силу и лёгкость.

   — Довольна ли мной моя дорогая повелительница? — спросил граф Шувалов. — Позволит ли она мне победоносно направить солнечный луч против нависших туч?

   — Благодарю тебя, — сказала императрица, взглядывая на него и крепче прижимая к себе его руку, — благодарю тебя! Я снова нашла две звезды, которые, казалось, уже скрылись было с моего горизонта... славу и любовь, — тихо шепнула она ему.

Граф поднёс её руку к своим губам и быстро пошёл вперёд, выводя её из-под тенистых деревьев и направляясь к дворцу. Дуглас и мадемуазель де Бомон следовали за ними на некотором расстоянии.

   — Всё идёт хорошо, — торжествовала молодая девушка, — победа наша.

   — Минутная победа, — серьёзно ответил Дуглас, — которая снова может быть отнята у нас.

   — Её стоит удержать... и я её удержу, — воскликнула девушка. — Эликсир графа Сен-Жермена сделает нас надолго необходимыми для императрицы, да, кроме того, у меня ещё есть другое средство!.. Положитесь на меня... Наш король будет доволен, и, верьте, не пройдёт слишком много времени до тех пор, пока русские войска перейдут прусскую границу.

   — Вы смелы! — заметил Дуглас.

   — Смелость города берёт! — воскликнула молодая девушка, сверкая глазами.

Она взяла под руку своего спутника и направилась с ним к дворцу.

Их ждал камергер императрицы. Сейчас же вслед за этим к крыльцу была подана лёгкая карета, запряжённая четвёркой самых быстрых украинских лошадей — редкая честь, которую оказывала императрица обоим чужеземцам.