Страница 10 из 189
Всю дорогу в карете я строю планы, как оторвать каблуки и не остаться без туфель.
А вот всю дорогу от кареты до главного учебного корпуса я уже никакие планы не строю – потому что очень сложно строить планы на ходулях, с гипсом на ногах да ещё и, как оказывается, этот гипс натирает везде, где только может!
Возле какой-то рощицы, кажется, даже с фонтаном и павлинами, я не выдерживаю, хватаюсь рукой за берёзу, представляю вместо неё сестру и начинаю высказывать ей всё, что я думаю про эту идиотскую выходку со школой. Нет, я согласна поиздеваться над принцем… Но пока что издеваются только надо мной! Причём издевается Роз. Заочно. Чем я ей так насолила?!
Габриэля хватает минут на пять. Потом он довольно робко (кажется, я произвела на него нужное впечатление) интересуется, чем он может мне помочь.
Я пинаю со злости ствол (чуть не сломав попутно ногу) и на выдохе восклицаю:
- Или ты меня сейчас понесёшь, или я разуваюсь, раздеваюсь и иду знакомиться с новым коллективом в одной лягушачьей коже!
Габриэль, вернув всю свою невозмутимость, спокойно подхватывает меня на руки – как раз в тот момент, когда я тянусь к застёжке левой туфли.
- Принцесса не может выглядеть неподобающе.
Мне есть, что сказать в ответ – и о принцессе, и «подобающе», и о том, что меня бесцеремонно хватают и куда-то несут (ну и что, что я сама предложила – это же ещё не значит, что можно сразу хватать!)
Но говорю только:
- Господи, за что?! – А потом какая-то деталь шлейфа порывом ветра затыкает мне рот, да так эффективно, что всю оставшуюся дорогу я занята только тем, что пытаюсь её выплюнуть и попутно не свалиться с рук рыцаря.
Оглядываться по сторонам, я конечно, не успеваю. И очень удивляюсь, когда вместо классной комнаты (как бы она ни выглядела в сказочном мире – я уже ко всему готова), меня сгружают в кресло перед громадным дубовым столом, очень напоминающим тот, что стоит у папы в кабинете.
- Принцесса… Розалинда? – с сомнением интересуется требовательный женский голос, мгновенно навеявший неприятные воспоминания о моей школьной директрисе.
- Зовите меня просто: Виола, - машинально откликаюсь я и поднимаю взгляд.
С учётом сказочности… А, впрочем, директрисы, наверное, во всех мирах одинаковые. Эта отличается только тем, что очки у неё не круглые, а вытянутые и вместо блузки – ярко-алое платье в золотистую блёстку. Но декольте такое же. И взгляд. Впрочем, нет, во взгляде сейчас изрядная доза удивления. Мадам смотрит на меня, на лист с портретом Роз на столе. Снова на меня. На портрет. Опять на меня. Пленённая в лифе платья грудь при этом так колышется – ну прямо как у порно-актрисы в фильмах «18+», которые папа у себя на диске «С» в папке «Совершенно секретно» прячет и думает, что простенький пароль кого-то остановит. А вообще-то я считала, что у тех актрис это монтаж да спец-эффекты, и грудь должна подчиняться законам физики. А вот ведь…
- Виола? – наконец, поднимает бровь директриса. И смотрит на меня с таким омерзением, как будто перед ней сидит не лягушка, а, по меньшей мере, тутовый шелкопряд в розовых кружавчиках.
- Да-да, - киваю я. – Жабёнком меня папа зовёт, а друзья – Виолой. Ну а так я, конечно, Розалинда.
Вообще-то, друзей у меня нет, если не считать Роз. Она зовёт меня «Ви», но что-то мне говорит, если я предложу это мадам директрисе, она грохнется в обморок от изумления.
- Итак, Розалинда, - выдыхает директриса. И тут же, совсем не «в образе» тоненько вскрикивает: - Но когда вас успели проклясть?!
Я ловлю взгляд Габриэля, стоящего у книжного шкафа с таким невозмутимым видом «я-мебель», что настоящему шкафу должно быть стыдно. И понимаю, что если что-нибудь не придумаю, а скажу правду или заставлю директрису (она же маг, да?) залезть мне в голову, то в, хм, шкаф закатают меня.
- Понимаете, папа, в смысле, мой отец король, - начинаю я, - меня очень любит. И так, как проверку драконом или турниром мой суженый уже не пройдёт, папа… в смысле, Его Величество… Но он же боится отдавать меня абы кому…
- Абы кому?! – ещё тоньше восклицает директриса.
Я бросаю взгляд на Габриэля и сглатываю.
- Ну… в смысле, мой отец хочет убедиться, что принц в меня влюбится… Чистосердечно. В смысле, искренно. А вы же знаете, такие проклятия снимет только поцелуй настоящей любви!
В наступившей после этого тишине кот мадам директрисы, здоровенный чёрный манул, тяжело приземляется на стол с полки шкафа, ложится в позу сфинкса и, глядя на меня, вытаскивает язык. Розовый, яркий, очень выразительной на чёрной бархатной морде.
Я моргаю, но кот так и лежит с высунутым языком – и чтобы не засмеяться, я перевожу взгляд на директрису. Та вздыхает: