Эльф

– Хорошо, – взвесив слова легата, ответил Цезарь. – Пусть будет так, как ты сказал. Только с одним небольшим уточнением: опекунов в этот вопрос не втягивать, а доклады должны идти через меня. Утряси все вопросы с Кезоном как можно быстрее. Бои на арене, как ни крути, тоже казнь, но в этом случае мы все-таки даём ему какой-то шанс продлить себе жизнь. К тому же, судя по всему, парень просто счастливчик. Я очень надеюсь, что его счастье оборвётся в ближайшие дни на арене.

Когда Арса привели в гладиаторскую школу Кезона, тот вызвал лекаря. Вдвоём они тщательно осмотрели новичка на наличие видимых симптомов заболеваний и паразитов. Осмотром Кезон остался доволен, ведь юноша, попавший к нему, оказался здоров и крепок. Получить в гладиаторы ещё одного галла было совсем неплохо, так как он из собственного опыта знал, что бойцы из них зачастую выходили просто отменные. У него в школе и сейчас имелись два галла, сильные, рослые и выносливые. Правда, не такого высокого роста, как это молодой варвар.

Кезон велел помощнику позвать любимца публики и лучшего гладиатора школы Кастула, чьё имя неоднократно скандировали зрители, а также галла Казоира в качестве переводчика. Кастул был римлянином. В гладиаторскую школу он попал за долги, но, тем не менее, полностью оправдывал смысл, вложенный в его имя, «разрушительный». Его тело бугрилось мышцами, однако, не смотря на некоторую массивность, Кастул был ловким и стремительным воином, способным разрушить любую оборону противника, а не только собственную жизнь. Казоир ни в чём не уступал Кастулу внешне и, хотя они никогда не сражались друг с другом, в душе был уверен, что, если судьба сведёт его в поединке с Кастулом, победа будет за ним. Но сейчас они были друзьями.

– Поговори с ним, Казоир, – Кезон указал Казоиру на Арса. – Это твой соотечественник. Он единственный, кто выжил в недавнем жертвоприношении в честь триумфа Цезаря.

Казоир уже несколько лет жил в Риме и, несмотря на то, что был обыкновенным рабом-гладиатором, в душе считал себя римлянином. Он надеялся обрести на арене свободу и окончательно поселиться в Риме, потому упоминание о соотечественнике его совсем не тронуло.

– Как зовут тебя? – Казоиру понравилось, что Арс держался уверенно, не метал взгляды по сторонам, смотрел только перед собой, будучи безразличным к окружавшей его обстановке, а, услышав вопрос, мгновенно переключился на спросившего.

– Арс, – коротко ответил молодой галл.

– Арс – это имя, данное тебе матерью?

– Да.

– Какое имя тебе дало племя?

– Оилилл.

– Меня зовут Казоир. Уверен, ты знаешь, что это означает «воин». Нашего хозяина зовут Кезон.

Казоир повернулся к Кезону:

– Его зовут Эльфо. Думаю, это всё, что вам нужно о нём знать, – Казоир умышленно перевёл имя юноши на язык римлян, хотя его самого именовали только по-галльски.

– Он действительно похож на эльфа-переростка, – Кезон рассмеялся и вслед за ним рассмеялись все присутствующие. – С этого момента мы все зовём его Эльфо. Запомнили? Этого парня зовут Эльфо! – он повысил голос, чтобы его услышали остальные гладиаторы школы, собравшиеся к этому времени поглазеть на происходящее.

– Да, хозяин, – раздался в ответ нестройный гул безразличных голосов. Похоже, что никого из гладиаторов не интересовало имя новичка. И впрямь, какой смысл утруждать свою память хранением новой информации, ведь вполне возможно, что уже завтра новичок умрёт на арене.

– Спроси его, владеет ли он мечом, – Кезон снова переключился на Казоира.

– Все галлы владеют мечом, – напыщенно произнёс Казоир.

– Я же велел спросить его, – Кезон недовольно нахмурил брови.

Никто из окружающих не понял, что спросил Казоир у новичка, но вопрос развеселил молодого галла. Не сдерживая улыбки, Арс что-то ответил Казоиру. Тот рассмеялся в полный голос. Он явно был доволен ответом земляка.

– Он сказал, что даже деревянным мечом вскроет любое железное ведро, надеваемое римскими солдатами на себя в качестве доспехов.

Ответ жутко разозлил Кезона. Он побагровел, но от брани удержался.

– Я предоставлю ему такую возможность. Завтра. Ты слышал, Кастул, как отозвался о римлянах этот сопляк? Завтра главный бой на арене ты проведёшь с ним. В полной экипировке римского легионера. И пускай тебя не смущает, что у щенка в руке будет только деревянный меч. Эльфы бессмертны. Вот пусть и докажет, что он действительно эльф, – Кезон злорадно хохотнул.

– Я понял тебя, хозяин, – Кастул лениво развернулся и неторопливой походкой направился в гладиаторскую казарму.

– Устрой его на ночь и подготовь к завтрашнему представлению, – бросил Кезон через плечо своему помощнику и ушёл с тренировочной площадки…

Вся семья сидела на кухне.

– Ты в курсе, что твои дети чуть не сожгли сарай, в котором хранятся дрова для камина? – жена внешне была спокойной, но всё же я видел, какие бури резвятся в её душе. – Они же могли сами сгореть!

Я только что приехал с работы, а жена минутами раньше вернулась с рынка. Это значит, что дети два часа бедокурили без присмотра. Думаю, что жена успела высказать им всё, что было необходимо и неотложную помощь оказать тоже. Я посмотрел на детей. Арсений нисколько не чувствовал себя виноватым, а вот Евгений сидел понурив голову, с перевязанной рукой и заплаканным лицом со следами сажи.

– Вообще-то, это ты виноват, – заявила мне жена. Ей хотелось до конца выплеснуть свои эмоции и лучшей мишени для этого, чем я быть не могло.

– Я?

– Ты, ты! Это с помощью твоей ветоши они пытались сделать поджог.

– Каким образом? – во мне проснулось любопытство.

– А ты у них спроси.

– Слушаю вас, молодые люди, – обратился я к детям.

– Я уже говорил и повторяю ещё раз, что я ни в чём не виноват. Я был наверху и рисовал, – возмущённо заявил Арся.

– Ты старший и в наше отсутствие отвечаешь за младшего брата, а также за его поступки. Мы вроде об этом уже говорили? – погасила его возмущение жена.

Я уселся за стол напротив Женьки.

– Рассказывай, приятель.

– Тряпка висела на гвозде и сама загорелась, – пробубнил мой младший сын.

– А гвоздь где был? В стене?

– Ага.

– А тряпка изначально в гараже?

– Ага.

– И как она оказалась на гвозде? Да и откуда появился в стене этот гвоздь?

– Я забил и повесил.

– Почему же она загорелась?

– Не знаю. Сама вспыхнула.

Вот такой у меня немногословный младший сын. Каждый раз приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы получить от него необходимую информацию. Если он считал, что ответ на вопрос очевиден и лежит на поверхности, его молчание было непоколебимым.

В процессе «допроса» я выяснил, что от скуки Женька решил выплавить себе новую игрушку, вылив расплавленную пластмассу в резинового зайца, которому он предварительно обрезал нижнюю часть со свистком. Для этого недалеко от сарая Женька развёл костер и соорудил импровизированный очаг из кусков кирпича, найденных за гаражом. На кирпичи он поставил большую консервную банку из-под солидола и набил её старыми поломанными пластмассовыми игрушками, предварительно измельчив их молотком. Для того, чтобы снять банку, когда её содержимое расплавится, и при этом не обжечься, он сначала хотел использовать кухонное полотенце, но, зайдя на кухню и взглянув на него, понял, что вымажет полотенце в сажу и тогда порки ему точно не избежать. Подумав немного, Женька не нашёл ничего лучшего, как вытащить из ящика для ветоши, стоявшего в гараже, большую промасленную тряпку.

      Вот тут и появился гвоздь в стене сарая – единственного сооружения во дворе, сложенного из брёвен, а не из кирпича, ведь нужно же было на что-то повесить тряпку, чтобы она была под рукой, благо молотком он управлялся неплохо. К несчастью и вполне закономерно, процесс изготовления игрушки пошёл не так, как запланировал Женька. В определённый момент содержимое банки из-под солидола, достигнув необходимой температуры, вспыхнуло. Женька метнулся к тряпке, чтобы с её помощью снять горячую банку и спасти материал для будущего зайца от уничтожения, но зацепил в спешке кирпич ногой и опрокинул расплавленную массу в огонь. Пламя, получив большую порцию благодатной пищи, разгорелось с новой силой, а от увеличившейся температуры нагретая солнцем и костром промасленная тряпка вспыхнула гигантским факелом.